Супруг 33-летней уфимки Лилии (имя изменено – прим. ред.) уехал от мобилизации в Казахстан в конце сентября, отстояв большую очередь на границе. Но спустя два месяца вернулся в Уфу. Теперь жизнь семьи полна тревоги в ожидании будущей волны мобилизации. О том, как живут супруги после возвращения мужа, Лилия рассказала корреспонденту.
«Говорил, что все нормально там»
Несколько дней назад муж вернулся в Уфу. Вечером, часов в шесть, дверь нашей квартиры открывается, и он заходит. Сын рыдал от радости, я была в эйфории! Сказать, что мы были счастливы, это ничего не сказать. Хотя мы и умудрились сразу поругаться.
Заметив, что он приехал таким посвежевшим и отдохнувшим, я ненароком бросила фразу: «Ты, наверное, был в санатории». Он парировал: «С чего ты взяла? Вообще-то, мне было очень тяжело». «Это нам было тяжело! – возразила я на эмоциях. – А вот тебе, наверно, было неплохо! Это же мы не знали, когда мы с тобой увидимся, и что будет дальше!» Он промолчал.
Если по правде, я особо не знаю, как он жил там, какие эмоции он на самом деле переживает и пережил, что чувствовал. Я планировала поехать за ним, он должен был найти жилье нам и работу. Но он не рассказывал подробности, всегда отвечал: «Все нормально», – и не распространялся, чем занимается и как проводит время. Я знала только, что он снимает комнату в Алма-Ате, и все. Попытки найти работу не увенчались успехом – оказалось, там очень низкие зарплаты.
Через два дня после его возвращения мы поехали к родственникам. Его родители встретили нас с радостью, сказали: «Плохо, когда семья так распадается». А мои обрадовались, что я не уеду за ним из страны – слава богу, отца не было дома, когда мы к ним пришли. Как военный он неоднозначно принял поступок мужа. Но моя мама восприняла ситуацию спокойно, подошла к мужу, сказала: «Дай я тебя обниму, больше не езди туда».
Да он и не поедет. Я точно знаю, не поедет. Он и сам это говорит: «Видел, что вы без меня не справитесь, вот и решил вернуться».
«Кто не рискует, тот не пьет шампанского»
Муж не изменился. Я надеялась, что в нашей жизни что-то поменяется, но нет. Все так же. Кроме того, что мы оба остались без работы. А работать надо. Потому что наших накоплений, как я подсчитала, хватит на год жизни. Не хочется их просто проесть. Лучше вложить в бизнес, а бизнес – это риск. А кто не рискует, тот не пьет шампанского. Чтобы рисковать, надо быть уверенным в своем успехе.
Мы, конечно, пытаемся что-то делать. Я занимаюсь домом, собой, ребенком, стараюсь помогать мужу в работе. Он ищет контракты в сфере поставок оборудования для промышленности. Сейчас это сложно. Все европейские производители ушли. Теперь надо искать новых. С прошлой работы муж как раз ушел перед отъездом. Я говорю: «Может, раньше можно было уволиться и ИП открыть». Но он объяснил, что раньше бы не получилось, рынок был занят, именно сейчас появился шанс занять нишу.
Вот он и обзванивает прежние компании, а там говорят, что с Россией работать не будут, то есть отказываются поставлять оборудование. Пока он как частное лицо делает заказ через Казахстан для одной компании. Но надо искать европейских поставщиков. Я говорю, мол, наверно, есть люди, которые поставляют из Европы, надо просто искать их. Варианты есть в Китае. Он со мной советуется, говорит, что можно из Китая достать, но там неизвестно какое качество. Однако не хочется продавать оборудование, которое, не дай бог, взорвется, и мы будем нести за это ответственность, в том числе и в суде.
Это раньше у всех все было нормально и все можно было решить. Но сейчас стабильности нет. Боюсь, что мужа могут забрать. Его 36-летнему другу недавно пришла повестка. Он был на вахте, дверь теща открыла, а там военком. Может, данные уточнить хотели, может еще что. Теща ответила, что он на работе, и не взяла повестку. Вот что после этого думать? Так и живем в нервном напряжении. Муж у меня все мониторит, читает новости, смотрит телеграм-каналы. Я сейчас отгородилась от всей информационной повестки – мне хватило переживаний. Я ничего не читаю, не хочу знать, что происходит.
«Мы раздавлены»
Когда муж уехал, мне было очень тяжело. Говорят, что женщинам проще, а мужикам тяжелее, ведь сильно поменялся их быт. Кто-то уехал, кого-то мобилизовали. У меня подруга из Питера пишет, что ее муж уехал на СВО, они за эти полгода всю жизнь пересмотрели, поняли, как любят друг друга, как ценны друг для друга. Она говорит: «Как он вернется, буду только с ним». Они раньше как кошка с собакой жили – сейчас полюбили друг друга заново.
Я все еще работаю с психологом – уже сеансов 10 прошла, первые пять я просто рыдала, потому что мне реально тяжело. Сейчас психолог занимается тем, что пытается вытащить меня. Я зашла в свою коробочку и даже нос не могу показать оттуда. Я боюсь в реальность вернуться. Я сейчас и не работаю, не могу – меня до сих пор потрясывает, я постоянно ухожу в переживания.
Мне говорят, что я очень сильная. Но я свой ресурс исчерпала. Наверно, у всех так, я не знаю. У меня его нет. Я пытаюсь с психологом найти этот ресурс.
Мы не знаем, что будет дальше. Я не знаю. Мои знакомые не знают. Мы раздавлены. Мы видим, что и другие наши знакомые раздавлены, кто-то сильно, кто-то не так заметно. Но ни у кого нет ответа.
Лилия отправила мужа в Казахстан 28 сентября, перед этим ее отец разругался с зятем.
Жизнь для русских в Казахстане оказалась не сахаром: они ночевали на автомойках, в кинотеатрах и не могли найти работу.
Некоторые не выдержали и вернулись.