= У кого есть совесть, у того больше ничего нет. =
В порыве гнева, страсти, страха
Умей держать себя в руках.
Наградой может быть и плаха,
А, может, слава на века!?
Жизнь мелочей, мол, не приемлет,
Порой мы думаем, а зря.
Она считает все монеты
И предъявляет счёт в рублях!
И чтоб над златом ты не трясся,
От жажды к злату отрекись.
Великий грех в себе задушишь,
А в благодарность будет - жизнь!
Дверь электрички с шипением закрылась. Состав, дернувшись, стал набирать скорость. Володя задумчиво провожал глазами уплывающий перрон вокзала. Вот и еще один год прошел. Стало грустно. Костик оторвался от окна и хмуро посмотрел на брата.
-А ведь прошел еще один год, - вдруг сказал он, - и мы стали на целый год старше. – В городе как-то не видно, как время бежит. А вот сядешь в поезд, и, кажется, время полетело. Ведь мы приедем в деревню на целый год взрослее. И, знаешь, от многих детских привычек придется отказаться.
-Например? - Володя заинтересованно смотрел на брата.
-Например, лазить по чужим садам за яблоками, - Костик загнул палец, - дразнить собак и кошек, - второй палец, - ябедничать на тебя бабушке, - Костик засмеялся, толкнув брата в плечо, - ну, и многое другое. Согласен?
-Ты прав, с этого лета начинаешь учиться настоящим мужским наукам, - Володя, шутя, хлопнул брату подзатыльник.
-Это, каким же наукам? - сощурил глаза Костик.
-Косить сено, пилить и колоть дрова, пахать, сажать, убирать огород и так далее и тому подобное, мой юный друг.
-А учить, конечно же, ты будешь? – Костик подозрительно уставился на брата. – Или репетиторов наймешь? – он засмеялся.
-Учиться будешь у дедушки. Он тебя без всяких репетиторов научит. Ну, а я ему помогу, если что. - Володя сделал серьезное лицо. – Ну, там ноги на лавке подержать или розги смочить.
-Ишь ты, какой, а почему сразу меня на лавку, я что, дурней тебя? - Костик от обиды аж покраснел.
-Нет, не дурней, нетерпеливей. А розги, они помогают учиться. Ведь, давно известно, если не доходит через голову, надо учить через, - он засмеялся, - правильно, через розги. - И по-братски потрепал волосы брату.
-Отгадай загадку: в деревне жил только один цирюльник, который брил всех, кто не брился сам. Кто брил цирюльника?
Сидящий напротив них дед с интересом слушал разговор братьев. Кашлянув в кулак, он заговорил. – Я смотрю, вы - братья дружные. А едете, небось, к Деду в деревню? - Ребята дружно кивнули головами.
- В деревне, если не лениться, многому можно научиться. Правда, сейчас уже не то, что в старину было. Традиции потеряны. Раньше, ведь, как было? Мальчика учил отец или дед, девочку - мать или бабка. А если таковых не было, то отдавали в чужую семью. Так сказать, в люди.
-Это, как у Горького, да? – воскликнул Костик.
-Да, Горький пишет об этом хорошо, - подтвердил старик. – И если парнишка попадал в хорошие руки, из него получался толк. Это, как повезет. Но еще лучше была система обучения и воспитания в древности. Люди тогда жили общинами и многие вопросы решали сообща. Так же и вопрос обучения детей. Были специальные старики, которые и проводили занятия с мальцами. Учили их всему, что должен был уметь член данной общины. Кроме навыков владения луком, копьем, рукопашного боя и других хозяйственных дел, учили, как жить в семье. Как должны обращаться парень с девушкой. Девушек учили, как быть матерью, вести дом. Ведь, после женитьбы молодых отделяли в самостоятельную семью.
-Это, как в детском садике, да?
-Нет, это покруче детского садика.
- Это, похоже, я читал про специальные пансионаты для девочек и кадетские корпуса для мальчиков. Были такие учебно-воспитательные заведения до революции. Правильно?
-Почти. Но так было заведено в славянских общинах еще издревле. Тогда ведь городов не было, все жили в селениях. Да и уклад жизни был ближе к природе. Человеку надо было знать, как не заблудиться в лесу, какой гриб, ягоду брать, не боясь, а до чего даже не дотрагиваться. Когда можно охотиться, а когда нельзя, мясо будет не съедобное. И такие вот секреты повседневной жизни пацаны узнавали постепенно с самого детства. Иначе нельзя было. Вопрос даже не стоял: хочу, не хочу. Вопрос стоял по-другому: знаю – живу, не знаю – погибаю и очень быстро.
-Класс. Я б и сейчас не отказался от такой системы. – Костик азартно потер ладони. – А то у нас, например, в классе две трети ходят на занятия, как на какую-то повинность. Мне порой даже жалко наших учителей. Стоит перед балбесами, почти час распинается, всю душу в тему вкладывает, а некоторые сидят, тупо жвачку жуют или смотрят отсутствующим взглядом.
-Здесь еще, может, сказывается загруженность детей теорией, оторванной от жизненной практичности. Я вот в сельской школе учился. Так у нас было много уроков труда. В школе даже был свой опытный участок и столярный цех. Мы часто всем классом в колхозе помогали. То на уборке, то на прополке. Это как-то ближе знакомило ребят с жизнью. Я помню, с другом по новой методике помидоры выращивали. Так у нас один помидор весил аж 800 грамм. Нам тогда грамоты дали, как юным мичуринцам. Вообще-то, не знаю, как сейчас, а в наше время в школе интересно было учиться. У нас - то соревнование, то олимпиада, то конкурс какой постоянно проходили. А каждый класс у нас над кем-то шефствовал. Одни - над фермой, другие - над теплицами, третьи - над детсадом и так далее. А какие мы праздники проводили. Любой театр позавидовал бы. Это все у нас шло от директрисы. Замечательная женщина была. Многим, как мать родная. И учителей она подобрала под стать себе, – старик грустными глазами посмотрел в окно.
-Сейчас, наверное, уже таких самоотверженных учителей нет. Ох, заговорился я с вами, а мне выходить пора. Ну, счастливо вам добраться.
Старик заспешил к выходу. Двери уже открылись. В вагон вошел высокий мужчина пожилого возраста в монашеской одежде. Оглядев вагон, он направился к свободной скамье, напротив братьев.
-Представляешь, - Костик проводил взглядом удаляющуюся платформу. – Подходишь ты к лесу и вдруг: чего тебе надобно, добрый молодец, за каким лешим в лес мой идешь? – он изобразил густой бас. – Ой, простите, жители лесные, за беспокойства и ты, батюшка леший. Послала меня мамка попросить у вас разрешения нарвать лукошко земляники. Сестренка моя простудилась. Знахарка велела чаем ее земляничным отпаивать. Коли так, проходи, но не безобразничай. Спасибо вам, жители лесные, и тебе, батюшка леший. - И ты побежал землянику собирать. И, если, не дай бог, сделаешь что-то, что не понравится лесным жителям, все, тут же получаешь наказание. Или в болото тебя заведут, где весь вымажешься, или в чащу, где всю одежду порвешь или еще чего. Класс! И не нужна тебе милиция и общественное мнение. Небось, каждый бы подумал, стоит после этого безобразничать в чужом хозяйстве? Я прав?
