В самом центре Гродно, на Соборной площади, стояло продолговатое двухэтажное здание - дом №6, известный как “дом Курляндского” или Дворец Сангушек. Хозяева сдавали помещения жильцам и лавочникам. На верху жили, а на первом этаже торговали пушниной, бакалеей, колониальными товарами, письменными принадлежностями, швейными машинами, велосипедами, радио и фототоварами, а ещё в доме работали аптека Клинковштейна, мастерская по изготовлению обуви, склады и банковская контора.
Вот в этом-то доме в 1896 году приобрёл фотомастерскую богатый землемер Меер Кушелевич Гельгор. Приобрёл - и отправил сына постигать азы фотодела в Двинск, где юный Лейб познакомился с семейством Кляцкиных. В начале 20 века они с Бертой поженились и переехали в Гродно.
К тому моменту Гродно, который неоднократно переходил от одного правителя к другому, превратился в губернский город Российской империи. Он находился в черте еврейской оседлости, и представлял из себя типичное еврейское местечко. Тут работали еврейские школы, училища, библиотеки, десятки синагог. Богатейшими горожанами были евреи, но при этом большинство еврейских семей жили в чудовищной бедности в еврейском квартале. Там на грязных, в рытвинах, улицах теснились жалкие развалюхи с маленькими окнами и потемневшими стенами, и возле них играли полуголые дети. Район страдал от частых пожаров, эпидемий оспы и холеры.
Население Гродно примерно поровну делилось на иудеев и христиан, и представители двух конфессий, судя по воспоминаниям, соседствовали мирно. Правда, авторами воспоминаний были в основном христиане, им эпизодические драки и битьё окон представлялись безобидной народной забавой. Первая (но не последняя) на памяти Берты череда еврейских погромов потрясла город в 1905-1906 гг. Было убито 356 человек.
Гельгоры не входили в число богачей, но и не бедствовали. Лейб постоянно совершенствовал мастерство. Такой, как у него, специализацией мог похвастать не каждый фотограф:
“Увеличение портретов до натуральной величины, изготовление брош, жетонов, брелоков, булавок с изображением желаемого лица”.
Что ни год - он получал новую медаль или диплом на выставке и добавлял трофей на реверс бланка. Помимо работы Лейб скрупулёзно протоколировал историю: снимал городские пейзажи и события и оставил богатую фотолетопись родного города.
Потомки Гельгора верят, что Лейб служил семейным фотографом русского императора, жил с семьёй во дворце и после свержения царя успел убежать в Гродно. В качестве доказательства они приводят альбом, сделанный Гельгором во время царской охоты в Беловежской пуще в 1912 году. Его невозможно смотреть без отвращения: на снимках бесконечные ряды трупов диких животных - свидетельство меткости высоких особ.
За съёмку охоты Николай II наградил Лейба перстнем, изображение которого тоже появилось на его бланке.
Дядюшка Солли гордится, что держал перстень в руках:
- Золотой перстень с русским орлом и с бриллиантом в центре! Он перешёл от Лейба к моему отцу, потом от отца - ко мне, и у меня до сих пор осталась коробочка и сертификат.
- В смысле - коробочка? А перстень?
- А перстень украли…
Но Солли преувеличивает, считая Гельгора придворным фотографом. Скорее всего, поездка на царскую охоту была однократной. В Беловежскую пущу взяли одного фотографа, куда-то ещё - другого.
В 1915, году в ходе Первой мировой войны, Гродно оккупировали немцы и принялись наводить свои порядки. В ответ на репрессии большевики организовали всеобщую забастовку. Колонна рабочих с требованием изгнать оккупантов двинулась по Муравьёвской и Собоpной улицам и выплеснулась на Соборную площадь. Но там уже ждали войска. Начался расстрел.
Ателье Гельгора было как раз на Соборной площади, а этажом выше располагалась его квартира. Дети, привлечённые грохотом и криками, наверняка прильнули к окнам. Детей было уже трое: четырнадцатилетний Мишенька, семилетний Шмуэль и ещё кто-то младший, нам пока не известный.
- Уйдите от окна! - закричала до смерти перепуганная Берта.
Но переполох в квартире Гельгоров существует только в нашем воображении: Мишенька никогда ничего не рассказывал Солли про расстрел демонстрантов. Почему? Окна смотрели во двор? Или - что тоже вполне вероятно - он предпочёл не помнить? История порой совершается прямо под твоим окном, но ты задёргиваешь шторы, прячешься под одеяло и делаешь вид, что на улице тихо.
В 1919-м город заняли польские части, а в 1920-м отступили под давлением советских войск. Перед отходом поляки три дня зверствовали, грабя, убивая и насилуя евреев, и выжгли практически весь еврейский квартал. Кое-кто из соседей-христиан забыл о былом добрососедстве и поддался примеру солдат.
Жертвы погрома оставили большое число письменных свидетельств. Это жуткие истории. Среди 250 убитых оказался состоятельный американский еврей, бывший гродненец, который привёз в помощь землякам значительную денежную сумму.
Но Мишенька и об этих трёх днях не сказал сыну ни слова. Более того - дядюшка Солли впервые узнал о погроме от нас. Почему? Семья успела укрыться, и погром их не коснулся? Или, наоборот, пострадала и скрывала унижение всю оставшуюся жизнь?
После битвы под Неманом польские войска вновь заняли город, и никакой другой власти в Гродно Берта и её семья уже не знали. Рабочие, в основном евреи, продолжали бастовать. По улицам к центру вновь шли демонстранты, выходили на площадь, которая, откликаясь на перемены, успела сменить несколько названий – Ратушная, Парадная, Соборная, Стефана Батория. Но по-прежнему история города разворачивалась перед окнами фотоателье Лейбы Гельгора.
Началось сионистское движение. Разные партии преследовали одну цель: улучшить положение евреев. Каждая действовала своими средствами, но, по словам полицейских, “с лёгким оттенком коммунизма”. Вон какое изощрённое бывает цветовосприятие.
Еврейское население Гродно таяло с каждым годом. Поток польских евреев бойко вливался в США, пока в начале 1920-х Америка не ввела иммиграционные ограничения, и тогда волна отъезжающих хлынула в Палестину. В 1924-1928 гг. туда прибыло свыше 62 тысяч человек, в основном из Польши.
В сети есть снимок 1925 года, где среди группы Сионистских пионеров позирует Мишенька Гельгор. В отличие от нашей Любы, первой пионерки деревни, то были, разумеется, совсем другие пионеры - первопоселенцы в Эрец-Исраэль. Дядя Солли говорит:
- Вместо того, чтобы ехать в Париж изучать искусство, папа в 1924 году поехал в Палестину. Мама присоединилась к нему в 1926-ом.
А в 1928-м Мишина жена Рохель родила Солли, нашего будущего дальнего дядюшку.
Уже и старший сын Гельгоров уехал, и сам Лейб вступил в фонд возрождения Палестины, который готовил евреев к отъезду, собирая деньги и обучая ивриту, но Лейб и Берта всё ещё не трогались с места. В 1929 году разразился экономический кризис, во второй половине 1930-х вновь усилились антисемитские настроения, а Гельгоры, видимо, всё ещё надеялись на лучшее или просто не могли вырвать себя с мясом из прежней жизни. Но наконец, в середине 1930-х и они покинули Гродно. Они поселились в Рамат-Гане. Лейб превратился в Элиэзера и открыл ателье “Гельгор” на улице Бялик.
Еврейская община Гродно продолжала таять и после их отъезда. 23 июня 1941 года город оккупировали фашисты. 42000 гродненских евреев прошли через гетто, примерно 20600 погибли при расстрелах или от изнурительного труда, голода и болезней.
В музее Яд-Вашем среди шести миллионов листов свидетельских показаний есть четыре анкеты на гродненцев по фамилии Гельгор. Анкеты заполнены в 1956 году рукой Элиэзера Гельгора на его родных, которые остались в Гродно и были убиты в Холокост. Так что это мы, а не Солли, должны бы воскликнуть: как здорово, что вы остались в живых.
Начало историй можно прочитать тут.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить продолжения)