Сущностью концепции «государства благоденствия» является ее противоположность революционной программе разрешения противоречий капитализма путем установления пролетарской власти и обобществления средств производства. Если даже не все теоретики «государства благоденствия» говорят об этом, то, во всяком случае, большинство из них считает это само собой разумеющимся. Антикоммунизм под лозунгом антитоталитаризма — вот то, что объединяет как буржуазных теоретиков, так и представителей правой социал-демократии.
Об антикоммунистической направленности концепции «государства благоденствия» совершенно явно говорит У. Робсон. Он заявляет, что определение «государство благоденствия» выражает концепцию государства, которое отличается не только от государства «laissez-faire» ХIX в., «...но также и от всех других государств, о которых мы имеем какое-то историческое свидетельство». Робсон подчеркивает, что речь идет не только о рабовладельческих и феодальных государствах, но прежде всего о различии по отношению к „коммунистическому обществу"» [W. A. Robson, The Welfare State, jw. p. 3; Cp. Crosland, The Future of Socialism, op. cit, p. 87; M. Bruce, The Coming of the Welfare State, op. cit, p. 293.]. Такой же точки зрения придерживается и Ч. Мэдисон, который заявляет, что «...государство благоденствия является антитезой коммунистического общества». Мэдисон затем добавляет: «...Те, кто выступает против целей «государства благоденствия» и осуждает правительственное регулирование как лишнее зло, даже не сознают, что тем самым они ослабляют самую мощную преграду на пути коммунизма»[Ср. Ch. A. Madison, Leaders and Liberals in 20th Century America, N. Y., 1961, p. 472.].
К. Левенштейн, рассуждая о деятельности «государства благоденствия», без обиняков заявляет: «Поддаваясь растущему натиску, капитализм свободных предпринимателей вынужден был шаг за шагом выполнять требования масс в направлении улучшения их материального положения и установления общественной справедливости, чтобы предотвратить внезапный социальный взрыв» [К. Loewenstein, Verfassungslehre, Tubingen, 1959, S. 343.].
Также и у Бюрдо нет иллюзий относительно действительного смысла такого рода вмешательства в социальные проблемы. Он пишет: «Чтобы отдалить час своей гибели, либеральное государство становится инструментом политики интервенционизма, противоречащей его принципам» [Burdeau, Traite de science politique, Paris, 1953, t. V. p. 343, (Курсив мой.—С. З.).]
Мюрдаль также рассматривает концепцию «государства благоденствия» как «замену» революции, хотя он и исходит из других принципов. По его мнению, идея «осуществления капиталистическим государством мирным путем и без революции — а на самом деле в качестве замены революции — координированной общественной деятельности с так далеко заходящими последствиями, что постепенно она может привести экономику страны к функционированию в соответствии с интересами большинства граждан... является тем, что немцы называют «Systemfremd», то есть чем-то совершенно чуждым способу мышления Маркса» [G. Myrdal, Beyond the Welfare State, Yale University Press, 1960, p. 6.]. Хотя исходным пунктом концепции «государства благоденствия» в понимании Мюрдаля является обеспечение согласованности функционирования экономики с интересами большинства граждан, а не просто сохранение частной собственности, в конечном счете вывод Мюрдаля тождествен приведенным выше. Концепция «государства благоденствия» представляет собой попытку формулирования альтернативы революционному разрешению противоречий капитализма, попытку замены революции социальными реформами, которые должны и могут смягчить классовые конфликты, но не могут их ликвидировать, так как не устраняют их причин.
Неправильность отождествления «государства благоденствия» с социализмом замечают многие теоретики, которые основывают свои выводы на существовавшей до сих пор практике осуществления реформ. Так, например, Г. Фолкнер, выступая против трактовки реформ Рузвельта, относящихся к периоду Нового курса как социалистической революции (такого рода точка зрения в Соединенных Штатах Америки в 30 гг. XX в. не была редкостью), заявляет, что они не внесли каких-либо фундаментальных изменений в экономическую систему, так как основы капиталистической экономики в виде частной собственности были сохранены [Cp. H. К. Faulkner, American Political and Social History p. 693 цит. пo: W. Wesolowski, Marksistowska teoria panowania klasowego, «Kultura i Spoleczenstwo», 1961, № 1, s. 98.]. Также и Беккерат замечает, что средства планирования, применяемые в целях достижения «полной занятости», а также для поддержания жизненного уровня широких масс «...ничем не угрожают основам системы, опирающейся на свободное, частное рыночное хозяйство...» [H. v. Beckerath, Grossindustrie und Gesellschaftsordnung, Tubingen—Zurich, 1954, S. 30—31. (Курсив мой.— С. 3.),]. Хотя, заявляет далее Беккерат, нет гарантий, что правительства «государств благоденствия» удержат свою планирующую экономическую политику в существующих границах, исторический опыт показывает, что, пока сохраняемой капиталистическая собственность на средства производства, отношения между собственником средств производства и работником существенным образом измениться не могут [См. также W. Wesоlоwski, Marksistowska..., s. 96.].
С.А. Завадский, Государство благоденствия.