Летние уроки? Не волнуйтесь, вы всё совершенно правильно прочитали. Здесь точно написано «летние уроки». Что за летние уроки? Для этого продолжайте читать и не задавайте лишних вопросов.
Этим летом почему-то идёт очень много дождей. Даже не очень много, а слишком много. Во время этих дождей делать нам больше ничего не остаётся, кроме как сидеть в тёмном доме и заниматься какими-нибудь вещами (желательно полезными). Наиболее полезным для меня делом является всей душой ненавистная игра на фортепиано. Поэтому дождливые дни я не люблю. Когда погода хорошая и все на улице, я могу бессовестно забывать о существовании пианино и не играть по целой неделе (хорошо, что Анна Анатольевна об этом не знает). Однако, если все мы целый день дома, то мама рано или поздно вспоминает, что на фортепиано сегодня не играно. Тогда уж мне, скрипя сердцем, приходится садиться и играть на не менее усталом пианино, пока Максимка, довольный, клеит из бумаги робота R2D2. Как же ему повезло! Не играть на фортепиано не только целыми днями, но и целыми месяцами! Ну это, конечно, кто что выбрал.
Одним дождливым днём, когда все мы сидим дома, и каждый занимается своими полезными вещами, а я играю на фортепиано, мама вдруг предлагает нам одну интересную идею:
– А давайте мы с вами устроим летнюю школу, – говорит она.
– Ух ты, а как это? – сразу подключаюсь я. (Максимка молча сидит в стороне.)
– Будем устраивать уроки на нас троих, – предлагает мама. – Будем заниматься английским, математикой, дойчем (немецким), сделаем летние дневники и будем ставить оценки.
– О, и ещё у нас будет урок изо! – радостно добавляю я. Если уж уроки, то куда же без моего любимого изо.
– Какие ещё уроки? – возмущённо говорит Максимка. – Мало нам их в школе, теперь ещё летом заниматься.
– Как какие? – улыбается мама. – Будем заниматься летом, а потом ты выйдешь в школу и будешь умнее всех.
– Ну нет, это без меня, – отказывается Максимка.
– Без уроков не будет вкусняшек! – идёт на хитрости мама.
– Эй, это не честно! – возмущается брат.
– Да ладно, Максимка, может, тебе понравится, а ты заранее судишь, – примирительно говорю я. – По крайней мере, могу обещать компенсацию потраченных сил в виде изо.
– Да ну твоё изо, сами своими уроками занимайтесь, – наотрез отказывается Максимка. Мы с мамой перемигиваемся, сейчас мы что-нибудь придумаем, чтобы переубедить брата.
Первая идея приходит маме. Она идёт в нашу с Максимкой комнату (я иду за ней следом) и начинает рыться в нашем шкафу. Максимка молча сидит в родительской спальне и делает вид, что ничего не замечает, продолжает как ни в чём не бывало клеить своего робота, а сам настораживает уши.
В это время мама продолжает что-то искать, пока я заинтригованно за ней слежу.
– А что ты тут ищешь? – наконец спрашиваю я.
– Я у вас видела английские книжки и книжку по немецкому, – говорит мама.
– О, книжку по немецкому я видела, – вспоминаю я и достаю её с верхней полки. Немецкая книжка очень весёлая, я её знаю уже, наверное, с рождения, столько она тут лежит. Но почему-то мы никак не можем её осилить. Сколько мы с мамой ни начинаем каждым летом её изучать, дойти до конца никак не получается.
После нахождения первой книжки мама принимается искать дальше. Как выглядят книжки по английскому я не знаю, поэтому это уже квест для нас двоих.
В это время Максимке, наконец, надоедает сидеть, пока где-то идёт движуха (хорошо, что он не такой обидчивый, как я, например), поэтому скоро и он подтягивается в нашу компанию.
– Ну что, что вы тут делаете? – примирительно спрашивает он.
– А мы ищем книжки на английском, – обрадываю я его. Но он, конечно, не понял цели моего подбадривания и очень огорчается.
– Ну не, это вы тогда без меня ищите, – отрезает он все наши надежды. Мы с мамой пожимаем плечами – ну уж ладно, не хочет, как хочет, нам и самим весело будет. А он пускай себе сидит и злорадствует. Всё равно когда-нибудь надоест, и он придёт к нам, а ещё, может, даже согласится заниматься.
Наконец мама находит то, что искала: из шкафа она достаёт хорошую пачку книжечек. Я их с удивлением рассматриваю: сколько мы с Максимкой тут живём и сколько раз делали уборку в своём шкафу, ни разу этих книжек не видели (зато видели очень неблагоприятную для нас математику Петерсона и на всякий случай запихнули куда-нибудь подальше). Наверное, они втихаря прибежали, пока мы не видели.
Книжки, похоже, ещё Вовины, из его школы остались, потому что там есть и за шестой, и за седьмой классы, а ещё рабочая тетрадь за пятый.
Потом мы с мамой делаем летние дневники: мама вырывает двойной листок из тетради, разрезает поперек и сгибает. Очень удобно получается. Мама делает и для меня, и для Максимки, чтоб уж и ему, как она говорит, жизнь мёдом не казалась. Потом мы их заполняем предметами. У нас выходит английский, немецкий, и, к моему величайшему горю, в моём ещё добавляется музыка.
На следующий день наши занятия начинаются. Это, конечно, не обычная школа. Мы встаём в 11-12 часов, то есть, уроки начинаются только после 12, и это намного лучше. Ещё оценки у нас тут только хорошие – одни пятёрочки. Максимка сначала всё не хотел подтягиваться, но потом, видимо, совесть проснулась и взяла верх, в результате чего наша школа пополнилась ещё одним участником.
В общем, нам ни капельки не скучно, пока некоторые из моего класса, наверное, ходят и маются, чем бы заняться. Я не очень-то, правда, верю, что им скучно. Уж кому-кому может быть скучно, так не им, а их родителям. Родителям скучно ещё может быть, но уж точно не детям.
Мне летняя школа очень нравится. Ну а о Максимкиных отзывах говорить нечего, сразу ясно, что ему не нравится. Ничего, человек ко всему привыкает. И он привыкнет.