Мне неоднократно приходилось лечить наследную дочь Драгомира. Ярослава с малых лет демонстрировала послушание и кротость. Однако, за невинным детским личиком я прекрасно мог разглядеть ухмылку коварства.
Из трактата Абу-Алиба «О холодной земле и людях, населяющих ее».
Май 1114 года.
- Расскажи мне о каждом из них, - Ярослава шествовала по коридорам велико княжьего замка в компании своего друга и советника Константина Колобы, - Да постарайся ничего не упустить.
- Да как можно, твоё величие? – усмехнулся мужчина, обритый наголо, но с густой черной бородой, - У меня для кажного из них свой уголок в памяти найдется.
С момента вступления на престол Ярославы не успело пройти достаточно много времени, а Великая Княжна успела сделать несколько весьма важных шагов. Получив во владение княжеские титулы, она поспешила раздать их главам родов, что некогда были близки самому Драгомиру. Это позволило завоевать любовь и уважение многих. Да не всех.
- Князь Якунич, Володарь сын Сварожича. Этот весь за тебя. Лишний раз на люди не покажется, да выступать не станет. Но зато поглядеть на страдания, а еще пуще самому их причинять любит. Не молод, но править долго Мартюбой станет, коли не прибьют раньше.
- Ты чего несешь такое? – Ярослава даже остановилась, - Кто прибьет?
- А кака разница? Кто б ни прибил. Изувер он. Его народ не особо жалует. Как не особо любят и Княгиню Ростиславу Казанскую. Кушает мадама будь здоров. К тебе с симпатией, но не более. Такая коня на скаку – без проблем, а потом его же на вертел. Отец супруга твоего, Князь Андрей Чувашский, он к тебе с хорошо скрываемой неприязнью. Чем уж ты ему не угодила – поди разбери, но старый лис косо на тебя глядит. Опасен, сразу предупрежу. Его бы задобрить.
- Куда еще? – Ярослава наконец-то зашла в тронный зал и разместилась на троне, - Я ему и без того пожаловала титул князя.
- Да кто ж знает? Моё дело – глаза и уши. Твое – мыслить и решать. Но куда сильнее тебя недолюбливает Берендей. Ну, удельный князь Яр-Чаллы. Ты ж ему даже титула княжьего не пожаловала. А он многое для отца твоего сделал. Вот и затаил обиду гигант. Зато племянник твой, сын Велеслава покойного, тот и вовсе открыто тебя хулит. Щенок совсем, а тявкает громко. К тому же он Князь Мордвинский и имя носит Драгомир Второй. Тут аккуратно надо бы.
- С этим ясно всё, - Великая Княгиня кивнула, - Что князь Атерау? Денис из рода Танов?
- Этот от тебя без ума. Его Скопой прозвали, ты слыхала? Его все уважают и страшатся не хуже Берендея. А сам князь уважает тебя. Это нам на руку. Про остальных…
- Про них не так важно…
Не важно это было в большей степени потому, что трое остальных князей с детства были близкими друзьями Ярославы. Самой любимой была дочь Иосифа Княгиня Мугоджары Людмила Окольская. С ней у Ярославы было крайне много общего. Зато за спинами двух других Великая Княгиня могла смело спрятаться от любых угроз. То были Князь Актобе Мансур из Мируидов и удельный князь Валентин Тамбовский. Эти двое воителей могли спасти свою подругу от множества угроз. Валентин же и вовсе слыл лучшим воином славян. Именно он спас Ярославу от кинжала Верхославы Овинов на гибельном для Драгомира празднестве. Сама убийца была брошена в темницы и дожидалась участи своей, но Ярослава медлила. Она не до конца понимала, какую именно казнь заслужила убийца ее брата и отца. И, по итогу, правительница дождалась лишь того, что негодяйка сбежала.
Ясное дело, что в совет Великая Княгиня позвала своих друзей, тех, кому доверяла и с кем могла открыто говорить на любой вопрос. Людмила уже неплохо показала себя как казначей еще при Драгомире. А в способностях Валентина быть воеводой никто не сомневался. Ворожеей Самарской оставалась мать Ярославы Рада, хоть и решила женщина утопить свое горе в хмеле. Этому способствовало еще и то, что с приходом Ярославы, ко двору стали свозить только лучшее. Она лично распорядилась, чтобы всё в замке было исключительным. Начиная с убранств и заканчивая яствами и выпивкой.
- Матушка, - сказала тогда Ярослава, - Я не стану укорять тебя в том, что ты успокоение нашла вине и мёде. Ты имеешь право на то. Ты потеряла мужа и сына. Но я также потеряла брата и отца. Я не хочу потерять и мать. А сейчас ты мне очень нужна. Как никогда прежде.
Эти слова помогли. По крайней мере Колоба старательно следил и за тем, что именно делает ворожея самарская. Что же такое сам Константин Колоба? Ярослава сдружилась с ним достаточно давно. Тогда дева правила еще удельным княжеством Ашлы, когда ко двору пришел юный малец, что остался последним из рода своего. Словно сошедший со своего герба, малыш был крепким как бык и таким же упрямым. Но Ярославе это полюбилось. Она приняла Константина к себе, и с тех пор Константин Колоба выполнял самые разные поручения для Великой Княгини, оставаясь при этом неназванным членом совета. Все примечали бородатого и обритого мужчину с множеством шрамов на лице, но никто не мог с уверенностью сказать, какую именно должность он занимает. Хотя со смертью Даниила Фолиаль, что приходился супругом Ярославы, многие стали поговаривать, что Ярослава разделяет с Константином постель. Чему точно не было места в их дружбе. Не только разница в одиннадцать лет, но и достаточно иных причин не позволяли им нарушить святость дружбы.
- Что планируешь делать с Верхославой? – Колоба вопросительно глянул на подругу, - Она в Булгаре. То всем известно. Может направить за ней войска?
- Не стоит. Хватит и тебя одного. Сделай всё так, чтобы смерть ее стала достоянием народа. Справишься?
- Делов-то, - пожал плечами Константин, - А чего не войско?
- Оно мне понадобиться. На земли внучки Элькара, Сбыславы, совершил набег сосед. Я знаю, что мой отец хотел самолично эту девочку воспитать. А, стало быть, я не смогу просто так простить такой дерзости. Я объявлю войну за Княжество Рязанское. Все местные правители станут моими вассалами. Потому армия мне понадобиться там. Тем более, что мой племянничек сейчас воюет со своими подданными.
- Понял тебя, твоё величие. Верхослава, почитай, мертва уже. Я всё аккуратно сделаю. Во славу Мороку. А пока меня не будет, береги себя.
***
Октябрь 1115 года.
Война шла полным ходом. Все мужи, способные держать оружие сражались на западных границах, отвоёвывая земли рязанские в пользу Ярославы. Шаг, на который никогда бы не решился Драгомир. И мысли об этом уже несколько недель терзали сознание Великой Княгини. В частности, произошло это из-за дурного знамения. Причудилось Ярославе, в пору, когда она бродила по лесу (дело это она любила, так как именно лес помогал ей собраться с мыслями), причудилось ей, что смеется кто-то неподалёку. Какой опасности в родном лесу Великая Княгиня не ожидала, но всё же осторожно пошла на звук тот. Разглядеть, кто именно так задорно смеялся, не удалось. Стоило Ярославе только приблизиться к небольшому озерцу, приметить силуэт деву, что на камне сидела, как та мигом в воду прыгнула… да так и не всплыла. А на камне лежать остался гребень. И к ужасу своему, Ярослава гребень этот признала. То был гребень ее старшей дочери. Чуть ног не поломала Великая Княгиня, пока неслась обратно в замок. Не стала посылать гонцов, а самолично отправилась в Ашлы, где правила Рада Нави. Хвала Богам, что девочка оказалась жива и здорова. Но с тех пор, стала Ярослава замечать повсюду загадочную деву, что смеялась задорно. Никогда вблизи, а всё далече от Княгини. То в толпе мелькнет, то в углу комнаты на миг появится. Тогда Ярослава и решила помощи просить.
К тому моменту мать Ярославы ушла на встречу с Драгомиром, потому пришлось искать ворожею среди прочих. Хоть сама Великая Княгиня и носила титул Старшей из них и верховной среди славян, но сама она не чувствовала никакой связи ни с одним из богов. Друзья были заняты своими делами. Окромя войны на Мансура свалилось и пьянство сестры его Самиры. Вдовствующую её обручили с сопляком из Якуничей. Для чего уж – поди пойми, но женщина летела на дно кувшина с вином. А сын ее Драгомир Второй не спешил помогать матери. Константин слабо разбирался в теологии и мистике, зато его стараниями Верхослава гнила в земле. Ее забили до смерти крестьяне Булгара. Чего уж там нашептал им обритый бородач, но толпа разгневанных людей набросилась на убийцу Драгомира и практически на части женщину разорвала. Теперь старшей рода Овиновых стала ее дочь Прасковья. Именно эту молодую деву и позвала Ярослава на подмогу себе. В народе ходила молва, что Прасковья – любимица Богов и понимает их как никто иной.
- В нелегкий час мы встречаемся, княгиня, - дева поклонилась сидящей на троне Ярославе, - Обе мы потеряли матерей. Ты же пострадала от моей матери вдоволь.
- То в прошлом всё, - Ярослава едва заметно улыбнулась, - Тебя ко двору я позвала неспроста. Мать моя была ворожеей самарской. К ней я часто ходила за советом. Про тебя я знаю, что народ чествует тебя как одну из самых посвященных ворожей. Так ли это?
- Да будет тебе, княгиня. Я, конечно, ворожея. Но мне далёко еще до твоего уровня. Ты, как-никак, а старшая среди нас и над всеми славянами возносишься.
- Положим… - Ярослава поднялась с трона и стала прохаживаться по залу, - Я примечаю повсюду деву. Она то нагая абсолютно, то в белых одеяниях с венцом на голове… близко ко мне не подходит, но явно преследует… и смеется.
- Смеется? – Прасковья прищурила глаз, она полагала, что Великая Княгиня испытывает познания своей вассала, - Тогда бы я предположила, что первая встреча с ней у тебя произошла у водоема. И, вероятнее всего, ты забрала вещь, что принадлежит не тебе.
У Ярославы перехватило дыхание. О таких деталях молодая Прасковья просто не могла знать.
- И что же это такое? Что за существо?
- Лоскутуха. Дева водяная. Существо чаще безобидное, но из шалостей может до смерти защекотать. А ежели ты вещь ее возьмешь, то преследовать будет, пока ты не вернешь украденного. Самое редкое – может на дно утащить. Но это совсем исключение.
- А что, ежели не трогала я вещиц ее? - Ярослава облизала пересохшие губы, - Так и оставила лежать на камне?
- Подобных историй я, если честно, не слыхивала.
- А ты предположи!
Прасковья даже отшатнулась с перепуга от Великой Княгини. И тут до девушки дошла истина, что государыня ее не испытывала в познаниях, а совета искала.
- Тогда, Великая Княгиня, я бы сказала, что Лоскутуха тебя предостерегает. Вещь, которую ты приметила, вероятно, принадлежит кому-то конкретному. И Лоскутуха указывает тебе, что этот человек в опасности. Прогневала ты Велеса.
- Что? – Ярослава опешила, - Но при чем тут Велес? И как это я его прогневала?
- Велесу помогают многочисленные помощники, его воинство, Велесичи - домовые, банники, лесовики, овинники, дворовые, полевики, полудницы. Все они помогают Богу в повседневных делах людей. Все мы – внуки Велеса. Он Бог Яви и Нави. Покровитель людей, покровитель повседневных дел людей, их занятий, труда, прибыли, достатка, мудрости, покровитель ищущих знания. Разве ты, старшая ворожея всех славян, этого не знала?
- Как я его прогневала? – Ярослава не стала отвечать на вопрос Прасковьи.
- Ты пошла войной. И на ней гибнут невинные люди ради твоего достатка. Твой отец завещал всем своим потомкам – война для тех, кто слаб.
- Однако же, он трижды шел войной на соседа. И сам Велес ему указывал на необходимость того. Разве нет?
- Сомневаюсь, что Мудрый Бог ратует за грубое решение. А что Драгомир нарушал свой завет… так он и поплатился за то.
Ярослава внезапно поняла, что эта молодая, вдвое моложе нее самой дева, во многом права. Ведь, если быть откровенной, о Великая Княгиня решила пойти войной за земли рязанские только с целью отдать их впоследствии другу своему Константину во владение. И только ради этого. Как планировала она сделать князем пермским Антона Стародубцева за его честную службу роду Нави. Оника Второй давно нарывался на войну. Да и род Овиновых, та же Прасковья, что стояла сейчас перед Ярославой, вполне заслуживала носить княжеский титул взамен титулу княгини удельной.
Двери зала внезапно распахнулись. На пороге стоял Мансур в парадных одеяниях. Это могло означать только одно.
- Рязанские земли под твоим контролем, великая, - воитель зашагал к Ярославе, мельком бросив взор на Прасковью, - Спешил к тебе с поля брани, чтобы самолично доставить тебе благую весть. Все силы славян расформированы и отправлены по родным землям.
- Добрые вести, - как-то туманно проговорила Ярослава, глядя в глаза не Мансуру, а Прасковье, словно выпрашивая поддержки, - Где воевода мой?
- Всё в порядке, Ярослава? – Мансур даже сам немного переменился в лице, наблюдая за растерянностью своей подруги, - Ярослава?
- Да, всё хорошо. Позволь представить тебе ворожею самарскую. Прасковья Овинова. Так, где мой воевода? Почему не Валентин прибыл с вестью?
- А тут для тебя у меня вести плохие. Перво-наперво, сообщу, что два великих мужа встретили свой финал на этой войне. Не в бою, а от старости, ушли от нас Денис из рода Танов и Андрей из Фолиалей. Оба были прекрасными мужами и отличными воинами.
- Это печальные вести, - Ярослава в миг собралась, - Прасковья, подготовь всё для тризны. Мы должны с почестями проводить этих великих мужей. И вот сейчас мне бы пригодился печатник, чтобы разослать всем письма.
- А что Улита из Танов? – пожал плечами Мансур, - Она отлично в бумагах разбирается. Мне довелось много дней провести подле нее, она самолично пришла в составе войска Чувашских.
- Если ты уверяешь, то я немедленно отправлю к ней гонца. Но… что Валентин?
- Он отправился прямиком в твои темницы. Как честный человек.
- Вы меня с ума сведете. Да за что же это он в темницы?
- Подруга твоя, Людмила из Окольничьих, раскрыла секрет, который наш Валентин тщательно скрывал. О любовнице своей. И как это известно всем стало, так ушел с долности воеводы и за решетку прямиком. Ждет участи своей. Ариана, супруга его, уже просит освободить несчастного за выплату, в качестве компенсации.
- Час от часу не легче. Мансур, станешь воеводой? Валентина я не смогу обратно на должность принять, а никому другому я не доверюсь.
- То честь для меня, конечно, - Мансур поклонился Ярославе, - Позволь отправится в мои земли? Там супротив меня бунт подняли.
- Помочь?
- Ни в коей мере. Это дела мои и моих вассалов. Я сдюжу.
- Мансур, - Ярослава обратилась к другу, но мельком бросила взгляд на Прасковью, - Вели приставить к моей дочери, Раде, добрую охрану. И чтобы ни на шаг от нее не отходили.
***
Май 1117 года.
Ко двору они прибыли все втроем. Первым о случившемся узнал, что естественно, Колоба. У него вся работа в том и состояла, чтобы быть в курсе всего и всегда. Мансур был вторым. Будучи воеводой, именно к нему пришли с вестью воители. Валентина было решено позвать, так как он в том числе был близким другом Ярославы. Возьми они с собой Людмилу, всё вышло бы куда деликатнее, но трое мужей не смогли докумекать, что в таких делах женское сердце куда как лучше найдет подход к другой женщине.
Ярослава сразу поняла, что трое друзей не с добрыми вестями прибыли. Для начала ее насторожило, что все трое прибыли сообща и без предупреждения. Потом и лица их говорили всё сами за себя. Про смерть Военного Гиганта, Берендея, Антона из Стародубцевых, Великая Княгиня уже была уведомлена. Даже успела встретиться с новым главой рода. Брячеслав многим уступал своего великому отцу. И это всё, чего заслуживал удельный князь Яр-Чаллы в упоминаниях. Завоеванный некогда Антоном Себур перешел во владение Градиславе. И эта женщина куда достойнее брата была. И стать во главе рода лучше было б ей. Все среди волжских славян знали, насколько умна была Градислава. К ней писали даже великие мыслители современности со всех уголков мира. Но чего не случилось – того не случилось.
- Ярослава, - Мансур переминался на месте, когда все трое вошли в комнату, где часто собирались в дружеской компании, - Это будет нелегко сказать.
- Да прекратите вы меня пугать, - Великая Княгиня заметила, что Валентин вовсе старается не смотреть в глаза, а Константин прямо с горла сделал несколько глотков из кувшина с вином, - Вы можете толком сообщить, что стряслось?
Ярослава обманывала саму себя. Сердцем она уже знала, что именно ей сообщит сейчас Мансур. И в обмане этом ее винить никак нельзя. Так уж человек устроен. Не хочется ему верить в то, что никак не укладывается в удобный ему мир. Даже если этот мир соткан из лжи и фантазий. Конкретно Ярослава подобным не страдала, но многие из крестьян легко могли стать примером того, как даже фундаментальная истина отвергается ими, если истина эта может навредить их вымышленному миру. Никому не хочется верить, например, в то, что добрый друг занимается живодерством. Даже когда свидетельства предоставят, замотают крестьяне головами, «наветы» скажут они. Вороги клевещут, не иначе. Никто не захочет верить, что их дитя первым начал драку, ведь дома он кроток и смирен. Так уж устроен человек. И чем безграмотней он, тем крепче его вера в свой мирок, сотканный из лжи и фантазий. Вот только Ярослава безграмотной не была. И умела видеть правду. За мгновение до того, как Мансур достал из сумки гребень, Великая Княгиня уже знала, что он сжимает в кулаке.
Ноги Ярославы в миг стали словно тряпичные и никак не могли удержать женщину. Валентин тут же подскочил к княгине.
- Колоба! – воитель, прекрасно помня годы в роли воеводы, сохранил командные ноты, - Воды! Держись, Ярослава. Держись, Великая. Мы рядом. Сколько то понадобится, рядом будем.
Константин поднес к губам подруги кубок с вином, искать воду он не стал, и Ярослава сделала несколько несмелых глотков. Валентин осторожно усадил ее на стул, продолжая поддерживать, чтобы женщина не свалилась на пол.
- Прости, - Мансур опустился на колено перед ней, - Мои воители ни на шаг не отходили. Но она в гостях была у Фолиалей. Родственники, как никак. С братцем они к озеру пошли. Плескались. Стража рядом была. Да чего могло приключиться? Когда поняли всё… пока кольчуги скинули, пока достать смогли… поздно было.
- Война для тех, кто слаб… - глухо проговорила Ярослава, - Велес забрал ее.
- Погоди, - Валентин аккуратно положил руку на плечо княгине, - Не стоит за зря богов винить. Война войне – рознь. И Перун никогда не согласится, что война для слабых. Рада ушла к Богам. То правда. Но не в наказание тебе…
- Нет, друг, - Ярослава погладила воителя по волосам, - Ты просто не понимаешь. Это мне в наказание. То точно известно. Всё ж таки, я старшая ворожея всех славян.
- Други, - прокряхтел Колоба, - А, ну-ка, оставьте-ка нас. Есть мне, о чем потолковать с Великой Княгиней. Очень вас прошу, будьте такие добрые.
- Не припомню нашей дружбы, - Валентин злобно сверкнул глазами в сторону Константина, - И одного тебя, змея, я с ней не оставлю.
- От натуги пупок не развяжи.
Валентин резко подскочил и успел даже наполовину обнажить клинок, но Мансур резко оборвал его.
- Прекрати! Как воевода велю. И как друг прошу, пойдем со мной.
- Ты хочешь оставить эту ядовитую гниду с нашей…
- Оставьте нас, - наконец подала голос сама Ярослава, - Прошу. И разошлите весть всем. Мы должны проводить мою дочь.
Валентин только и смог, что одарить Колобу злобным взглядом на прощание. Взглядом, который не сулил ничего хорошего.
- Зря ты Валентина врагом себе делаешь. Он лучший воитель.
- Было б чего страшиться, брось, великая. Сила – она и у меня есть. А вот умишка твоему тамбовскому вассалу не довелось приобресть. Как ты?
- А сам не видишь? Я потеряла дочь.
- И ее к рукам прибрал сам Велес? Я всё правильно понял?
- Это долгая история. И у меня нет желания ее рассказывать.
- Про твой разговор с ворожеей я в курсе. Чего глаза круглишь? Я вообще про все разговоры в курсе. Я в твои дела не лезу, великая. Но тут ты здорово оплошала. Прости, но как ворожея ты никуда не уродилась. И в божественном ты разбираешься хуже некуда.
- Как-то странно ты успокаивать меня взялся.
- А я и не собираюсь. Я тебе не кормилица. Моя цель тебя к жизни вернуть, а то начала тут нытье про наказание. Велес – бог суровый, то верно. Но встреча твоя с лоскотухой… уж больно многое не сходится. Гребень ты не брала. А она по пятам за тобою следом. Странно. Хохотать – хохотала, а щекотать даже не пыталась. Что ж это за лоскотуха такая?
- К чему ты это?
- Не похоже то на Велеса. Вот совсем не похоже. Не его методы. Зато оченно походит на Бога, которого я почитаю пуще остальных. Морок тебя морочил. Испытывал.
- Зачем? Зачем Мороку меня испытывать? И дочь мою губить?
- Дочь твою никто не губил. Предрешено было так. И Морок прознал, что ждут ее на Калиновом Мосту. Тебе решил показать. Чтоб подготовить. Потому, как любят тебя не только среди смертных, но боги сами. Просто ты неверно истолковала всё.
- А ты верно? Откуда такая уверенность?
- А я всегда уверен. И ты, я вижу, всё больше уверяешься в моих словах. Потому, что правда это. Ты, великая, красива и умна. Тут факты – вот они. И как княгиня станешь куда лучше даже своего отца. Можешь мне поверить. При тебе вон, многие соседи знают, что краше твоего двора только двор Восточной Римской Империи. И как любят тебя в народе…
- Так уж и любят? С чего бы?
- А как с чего? У нас в крови нелюбовь к мирной жизни, когда сосед через забор злобно зубы скалит. И ты его, соседа, готова приструнить. Драгомира за то и хулили, что он тихо отсиживался.
- Но… разве он был не прав?
- Эй, - Колоба присел на колени прямо у самой Ярославы и двумя пальцами коснулся ее подбородка, чуть приподнимая его, - Забудь об отце. Ты теперь правишь. И тебе решать, что верно, а что нет. Ты Великая Княгиня Волжских Славян, Великая Княгиня Мордвинская и Кимаки. Ты напишешь историю, которая войдет в века.
То ли выпитое вино, то ли вновь постарался Морок. Но двое друзей… пусть и была меж ними разница в десяток лет… они устремились друг к другу и остаток дня, а потом и ночь всю провели в объятиях друг друга. Чтобы уже на рассвете понять, какую великую ошибку они совершили.