«Одним досталась рана ножевая,
Другим — дела другие, ну а третьим — третья треть…
Сибирь, Сибирь — держава бичевая, —
Где есть где жить и есть где помереть»
(Владимир Высоцкий)
«Мы строим БАМ, БАМ строит нас!» — так звучал один из популярных лозунгов бамовцев, строителей легендарной Байкало-Амурской магистрали. Железная дорога играла и играет ключевую роль не только в транспортной доступности региона, но и в памяти и самосознании бамовцев. Сегодня они — большинство населения Усть-Кута, Тынды, Северобайкальска, Новой Чары, других городов и посёлков БАМа на всей его протяженности, а это более 4000 километров.
Да, история БАМа началась намного раньше. Об этом опубликовал не так давно заметку. Но именно позднесоветский БАМ, построенный в 1974–84 годах в основном силами молодых строителей, занял центральное место в публичной памяти и истории страны...
Мобилизация на стройку шла в основном через комсомольские организации. Неслучайно БАМ стал известен как молодёжная стройка. На БАМ ехали инженеры, строители, представители других специальностей и разнорабочие в возрасте примерно 20–30 лет. Большинство бамовцев-первопроходцев попадали на стройку по так называемой комсомольской путёвке. В отличие от строек раннего социализма, где использовался принудительный труд, мотивами приезда на БАМ в 1970–80-х годах были пропаганда и материальные стимулы.
Дискуссии о БАМе как о великой стройке и пути в будущее, покорении природы, гигантском трудовом подвиге строителей должны были подчеркнуть общественную значимость и масштабы проекта и героизировать труд бамовцев. Высокие зарплаты и социальный статус, субсидии, в том числе ваучеры на покупку автомобиля, также служили важными стимулами приезда.
Но романтизм стройки и ее строителей перемежался с долей скептицизма и критики. «Брежнев Абманывает Молодежь» — так иногда шутливо расшифровывали аббревиатуру БАМ. По некоторым оценкам, всего за период строительства на БАМ прибыли около полумиллиона мигрантов — из советских республик, из краев, областей и городов в основном бывшей РСФСР. Коренное население после притока мигрантов составило в среднем около 1 %.
Одна из моих знакомых рассказала, как приехала на БАМ из южного Забайкалья. От своей знакомой она услышала о красотах северной природы и большой стройке, которая должна была начаться в этих местах, и, недолго раздумывая, отправилась в путь. Материальные блага для неё не были таким стимулом, как для некоторых других людей, приезжавших на стройку за «длинным рублем», как тогда говорили, или за заветным ваучером. В Тынде она устроилась работать в организацию связи, встретила своего мужа, приехавшего из Белоруссии, и нашла новый дом. С радостью, энтузиазмом и ностальгией она рассказывает мне о времени строительства БАМа, о дружбе с коллегами и соседями-бамовцами. И не жалеет о своём решении.
БАМ стал своеобразной витриной советского нацстроительства. Проектирование и возведение городов и станций было символически закреплено за шефскими бригадами.
Так, например, Усть-Кут строил Ставропольский край, Северобайкальск — Ленинград, Чару — Казахстан, Икабью — Грузия, Тынду — Москва. Национальный колорит республик СССР нашёл отражение и в архитектуре станций, и в названиях улиц, в планировке бамовских городов и поселков.
К примеру, планы застройки и серии многоэтажных домов и местные Арбат, Красная Пресня, улица Московских Строителей в Тынде символизируют связь города со столицей. Интересно, что Северобайкальск, спроектированный ленинградскими инженерами, считается второй столицей БАМа.
Лейтмотив, что вся страна строит БАМ, отражал не только то, как официально были представлены различные административно-территориальные образования СССР на стройке, но и многонациональный состав строителей. Хотя совсем необязательно территориальная принадлежность бамовцев совпадала с этнической.
Например, Чару строили бригады из Казахстана, в состав которых входили в основном украинцы и представители других славянских народов. По этническому составу среди мигрантов в целом преобладали как раз украинцы и русские. И должен сказать, что большинство воспоминаний бамовцев, что в официальных источниках, связаны с положительным опытом межэтнических взаимодействий на стройке.
Одним из ярких воспоминаний о БАМе - бамовские свадьбы. Большую долю семей, возникших на БАМе, составляли смешанные браки. Бамовская дружба и взаимопомощь также, по словам моих знакомых и одноклассников, которые трудились на строительстве БАМа, не знали и не знают национальных и иных границ. Повседневный труд и совместный досуг оказали большое влияние на укрепление солидарности среди мигрантов.
Близкие по возрасту и социальному происхождению люди становились коллегами по организации и зачастую одновременно соседями по бараку, а позднее — и по жилому дому. Такое соседство и сотрудничество часто перерастало в дружбу или брак. Самосознание и самоназвание «бамовцы» перерастало рамки трудового коллектива, организации. Постепенно оно стало ассоциироваться с более широким территориальным сообществом бывших советских мигрантов, приехавших в регион БАМа в 1970–80-х годах. Как выразилась одна из моих одноклассниц, которая работала в те времена на БАМе, «есть такая национальность — бамовец». И это выражение явно говорит о том, насколько важной стала принадлежность человека к сообществу строителей БАМа по сравнению с его национальностью или культурной принадлежностью…
Да, в нашей советской истории, конечно, были и другие примеры социалистических строек и мегапроектов. Это и Беломорканал, Магнитогорск, целина и другие. Да, и тогда мигранты оседали в осваиваемых регионах и образовывали отдельные общности. Однако ни одна из тех предыдущих больших строек не рождала такой самобытной группы с устойчивой идентичностью, как бамовцы.
Эта железная дорога и её строители стали настоящей социальной и культурной иконой и символом прогресса эпохи.
В тот период строительства в СССР и особенно в самой зоне БАМа возникли многочисленные театральные, музыкальные и изобразительные студии, которые играли спектакли, исполняли музыку и писали картины о БАМе и о бамовцах. Я помню, как страницы центральных газет пестрили новостями о великой стройке: «второй Транссиб», «путь к океану», «путь в будущее» и другие образы и эпитеты прочно ассоциировались с БАМом.
Кроме газет была и популярная литература. Это были хроники событий, описания повседневной жизни, фото- и художественные альбомы с красноречивыми яркими названиями: «БАМ — стройка мужества», «БАМ строят сильные», «Сквозь годы, сквозь горы» и так далее.
Знаковым событием в культурной жизни БАМа стал фестиваль музыки и искусств «Огни магистрали». На этом фестивале популярные советские певцы и вокальные ансамбли исполняли песни, посвящённые БАМу и бамовцам.
В том 1979 году культовой фигурой мероприятия стал Дин Рид — американский актер, певец и общественный деятель, симпатизировавший Советскому Союзу. Он был тогда в своей первой поездке в СССР и в Сибирь.
Большую роль для бамовцев играли и культурно-массовые мероприятия, которые отмечали вехи строительства.
Очень знаменита так называемая стыковка «золотого звена». В сентябре 1984 года на разъезде Балбухта Читинской области были официально уложены последние звенья железнодорожного полотна. Они соединили западный и восточный участки дороги и открыли сквозное движение по БАМу — от Байкала до Амура.
Это событие, которое было широко освещено в СМИ, имело не только практическое, но и грандиозное символическое значение. Символическое распитие шампанского из касок, объятия бамовцев, путеукладчик, завершающий свою работу, — это самые популярные сюжеты фотовыставок и документальных фильмов о том «золотом звене» БАМа.
Первопроходцы, получившие знаки отличия за строительство БАМа или статус ветерана труда, называют себя ветеранами БАМа. А ведь существуют и «дети БАМа». Это второе поколение мигрантов, которое помнит период строительства благодаря и собственному детскому опыту, и рассказам, и переживаниям родителей.
Примечательно, что слова «бамовцы», «дети БАМа», реже — «ветераны БАМа» сегодня имеют широкое толкование и уже переросли в некую региональную идентичность. Бамовцами себя могут называть люди, которые приехали по разным мотивам и делам в зону БАМа в советский или ранний постсоветский период. Бывают и ситуации, когда среди местных жителей возникают споры о том, кто может считаться настоящим бамовцем. Этот вопрос встаёт при распределении государственных субсидий, льгот и общественного признания.
Воспоминания многих бамовцев о советском БАМе окрашены радостью, энтузиазмом и гордостью. О нём говорят, как о самом счастливом времени жизни. Это золотое время БАМа рисуется уголком социалистического рая.
Вот что написала о БАМе мне в почту моя знакомая, которая живёт в Тынде:
«В стране нечего было ни есть, ни пить. Здесь было всё. Здесь был маленький коммунизм. То, что люди не могли себе позволить через 30–40 лет активной работы, мы могли себе позволить. Да и, конечно, романтика. Мы жили ещё в вагончике, мы все праздники проводили вместе. На улице построили стационарный большой стол. На праздник на столе — уха, все вместе праздновали».
На фоне возвращающегося внимания к БАМу отчетливее видны потребности и проблемы людей, посвятивших свою молодость великой стройке. Часть из них не смогли или не успели воспользоваться льготами, выделяемыми в своё время строителям БАМа. Многие бамовцы (сегодня это старшее поколение) прожили свою жизнь в построенных собственными руками городах и посёлках вдоль железной дороги, зачастую в скромных условиях временного жилья.
Итак, результатом строительства БАМа стала не только железная дорога, но и уникальная группа населения — бамовцы.
Все иллюстрации, использованные в публикации, взяты со свободного доступа в сети Интернет.
Если вам понравилась публикация - не забывайте ставить лайки, буду признателен за комментарии.
Другие заметки о Сибири, Арктике и Севере можно почитать в отдельной подборке "Арктика, Север, Сибирь"(переход по этой ссылке)