- Ну что ты нудишь? Сказано же – гулять не пойдём! Ну поори, поори - давай ещё громче! – Вера Степановна рассмеялась и отвернувшись, направилась в сторону кухни, больше не обращая внимания на сидевшую на полу у двери в обнимку с ботинками Ритку.
Девочка знала – реветь нельзя, это стыдно и над этим все смеются. Она всхлипнула, замолчала – и неожиданно размахнувшись, швырнула ботинком вслед Вере Степановне.
- Ах ты дрянь паршивая! Где у нас ремень? Я тебе сейчас! – Пока бабушка бегала за тонким и в общем-то безобидным ремешком, специально на такой случай хранившимся на шкафу, Ритка быстро ретировалась в спальню и залезла под кровать. Она знала, что прилагать усилия, чтобы извлечь её из убежища точно никто не будет. Вера Степановна заглянула под кровать и грозно помахала ремешком:
- Всё равно вылезешь, никуда не денешься! – Эта угроза не имела значения – если сразу ничего не получилось, бабушка к теме наказания больше не возвращалась. Ритка показала ей язык.
- Паршивка и есть! И вообще – ты ведь не наша - и фамилия у тебя другая – даже мать твоя, кукушка, фамилию эту нерусскую брать не стала! – Вера Степановна знала, чем можно задеть Ритку, - мать бросила, отец никчёмный!
- А ты старая! Старуха злая! – Стараясь не зареветь от обиды, выкрикнула из-под кровати Ритка.
Устав воевать с внучкой, Вера Степановна, продолжая ворчать по поводу «никчёмных родителей», удалилась по своим делам. На самом деле она очень любила Ритку – как умела – «без сюсюканья и соплей». Но она была очень зла на родителей девочки и совершенно не умела сдерживаться. Дед, полковник в отставке Валерий Иванович, во всю эту катавасию обычно не вмешивался. На досуге он учил Ритку читать и рассказывал истории про героев – которые, разумеется, никогда не плачут и не жалуются – потому, что так ведут себя только слабые. «Быть слабой стыдно» - это Ритка запомнила хорошо. Слово «нежная» в семье считалось чем-то оскорбительным, а слово «люблю» произносилось исключительно в отношении погоды или, например, колбасы. В детском саду, куда вскоре отдали Ритку, произошёл один инцидент. В какой-то момент – потом она даже не могла вспомнить из-за чего всё началось – дети, заметившие, что в садик её водят только бабушка с дедушкой, стали дразнить Ритку:
- Сирота! Сирота! Съела кошку и кота! – Выкрикивали они.
- Неправда! – Закричала она в ответ. В одного из обидчиков Ритка швырнула горсть песка, другого ударила лопаткой – пока её не остановила воспитательница. В наказание во время тихого часа её поставили стоять в коридоре. Как ни странно, но дома ей не влетело – старики поняли причину. Зато ей часто приходилось слышать, как бабушка хвалила «хороших девочек» - например, дочку соседей или двоюродную сестру – которые, не в пример ей, Ритке, слушаются и всегда ведут себя правильно. По заборам не лазают, не пачкаются, одежду не рвут и всегда делают, что им взрослые говорят! «Хороших девочек» Ритка в конце концов просто возненавидела – и решила, что такой «хорошей» она быть не хочет. «Они же все на самом деле неженки! Дед ведь сам говорил! Почему она их хвалит? Наверно потому, что это я какая-то не такая – нерусская, с чужой фамилией» В младших классах у неё проблем не было – ровно до того момента, когда появилась новая классная руководительница, которая Ритку сразу невзлюбила. Девочка была молчаливая и замкнутая, иногда вела себя агрессивно – такие обычно симпатии не вызывают. Учительница стала цепляться к ней по любому поводу – даже самому незначительному. Сама Ритка почему-то решила, что и это тоже из-за её нерусской фамилии, которую она всю свою недолгую жизнь мечтала поменять. Однажды она опоздала на занятия – за что учительница велела ей стоять у двери до конца урока. Устав и всё больше злясь, Ритка просто села на пол у двери.
- Это что такое? Встань сейчас же! – Рявкнула учительница. Ритка не двинулась с места, - надо же, наглая какая! Все дети, как дети – но вот, одна дрянь в классе завелась!
- Сама ты дрянь! – Крикнула Ритка и выбежала из класса.
В этом же году мать забрала её к себе – в другой город. Здесь жили люди разных национальностей – и нерусская фамилия не имела значения – но Ритка почему-то всё равно чувствовала себя в какой-то степени чужой – хотя, для этого вроде и не было причин.
Светлана собиралась ехать в командировку – на такой случай она отправляла дочь к своей подруге. Ритке велено было сходить за продуктами. Выложив всё из сумки, она отдала сдачу и прошла в комнату. Светлана достала мясо из пакета – её насторожил запах. И действительно, сразу почувствовала вонь.
- Ты что, не посмотрела, что мясо тебе тухлое подсунули! – Крикнула из кухни, - чек взяла?
- Там, в пакете! – Буркнула появившаяся на пороге Ритка.
- Иди поменяй – или пусть деньги возвращают!
- Не пойду! Продавщица орать будет. Может, сама сходишь? Ты же взрослая – на тебя не наорут.
-Ты что, не видишь – мне некогда! Мне собираться и ехать надо! Иди сейчас же! – Повысила голос Светлана.
- Не пойду! Она орать будет!
- Не пойдёшь? – Прошипела Светлана. Она кинулась в комнату и вернулась с ремнём – не тоненьким, как у бабушки, а настоящим кожаным, с тяжёлой металлической пряжкой, - не пойдёшь, дрянь?! – Ремень обжёг ноги и Ритка почувствовала, как что-то тёплое пропитало джинсы – где-то возле коленки, куда угодила пряжка. Мать ударила ещё два раза. Ритка, задыхаясь, схватила со стола пакет с мясом и молча выбежала из дома…
Светлана любила дочь – возможно меньше, чем бабушка – но, как умела. «Она должна научиться жить в этом мире! Жить самостоятельно.»
Шло время, Светлана с дочкой вернулись к Вере Степановне, которая к тому моменту похоронила мужа, миновал нелёгкий подростковый период, Ритка выросла, вышла замуж. Её больше не беспокоили детские комплексы и подростковые беды – она с ними справилась. Она умела давать отпор, чувствовала себя сильной и уверенной – но почему-то всегда и везде в какой-то степени чужой. Правда, теперь её это не слишком волновало – главное, что окружающие не замечают, что она чувствует и даже не подозревают, что у неё могут быть какие-то слабости. Она «научилась жить»…
- Ну давай, до завтра! – Он обнял её за плечи и хотел поцеловать, но Ритка резко отстранилась:
- Ты что, не видишь, что у меня кружка горячая в руках? Какого чёрта? Можно подумать, на неделю уезжаешь!
Муж отошёл на пару шагов, помолчал с минуту.
- Рит, а ты меня, вообще, любишь?
- Что за дурацкий вопрос? Я же за тебя замуж почему-то вышла!
- Может, тебе просто со мной удобно?
- Бред какой! Как будто не знаешь, что я не люблю говорить о всяких там чувствах! …И не умею. Иди уже на работу и голову не морочь!
Вечером Сонька никак не желала ложиться спать. А Ритка наоборот, спать очень хотела – встала рано, день выдался нелёгкий, много дел – кроме того, она не очень хорошо себя чувствовала. И муж, как на грех, сегодня в ночную смену – помочь некому. Полуторагодовалая Сонька раскачивалась, стоя в кроватке и упорно нудела:
- Ма-ма-ма!
- Спать давай! – Ритка подошла, положила её и накрыла одеялом. Девчонка вроде затихла и она, вздохнув с облегчением, наконец улеглась сама. Но, не тут-то было!
- Ма-ма-ма!
Ритка выругалась, встала, снова уложила ребёнка, подождала – вроде тишина. Но только она легла, как снова раздалось:
- Ма-ма-ма!
И Ритка сорвалась. Она пару раз шлёпнула ребёнка и резко положила в кровать:
-Ты будешь спать, дрянь паршивая?! – Рявкнула зло.
Сонька не заплакала. Она смотрела на мать, будто в недоумении – но замолчала и больше не пыталась вставать.
Ритка очень любила дочь – и мужа она тоже любила. Как умела.