Однажды весной 1864 года….Узнаете ли вы здесь улицу Радищева?
Справа - здание Центробанка, слева виднеется фасад нашего Дома (господин Минх, жаль, что включили в рисунок столь малую часть!). Впереди хорошо, не то что сейчас, видно Волгу с холмистым тогда противоположным берегом (или это острова?).
Мостовой еще нет, деревянные тротуары…
К этому моменту наш Дом хорошо известен в Саратове как Дом Горбуновых, которые жили здесь примерно с 1829 года. Более того, этот Дом считался одним из самых красивых и даже одним из лучших домов – то есть тем, где непременно нужно было бывать.
Александр Дмитриевич Горбунов был «одним из интеллигентнейших и образованнейших чиновников», служил начальником Питейного отделения в Казённой палате. Перечисление наград, орденов, знаков отличия и прочих милостей займет много места. Это притягивало саратовцев как магнит – Дом Горбунова всегда был полон гостей. Николай Гаврилович Чернышевский, после университета преподававший в саратовской мужской гимназии, посещал с удовольствием наш Дом, проводя вечера «у советника казенной палаты А.Д. Горбунова, переводчика поэмы Мицкевича «Конрад Валленрод».
В 1862 году А. Д-ч стал первым директором саратовской женской гимназии, а в 1870 вошел в состав первой городской думы, и в течение 8 лет, с 1871 по 1879 был одним из четырех членов городской управы. Скончался А.Д. Горбунов в 1881 году.
По воспоминаниям современников, «А. Д-ч представлял из себя тип старинного барина, помещика и вместе с тем «кабинетного ученого». Все свободное от службы время он посвящал, чтению научных книг (он по специальности был естественник, а также хорошо знал медицину). Умный от природы, разносторонне образованный, гуманный, необычайно деликатный в обращении с людьми, он производил на всех самое выгодное впечатление, и к нему все относились с глубоким уважением».
Очень «любопытную личность представляла из себя жена Горбунова Анна Эльпидифоровна Горбунова»…
Строго говоря, именно она и являлась хозяйкой Дома, унаследовав его от своего отчима, чиновника Хорина.
Смолянка по образованию, обладающая от природы очень острым и живым умом, она считалась в городе самою умною и вместе с тем самою взбалмошною женщиною. Кроме того, она обладала языком-бритвою. Не было в городе человека с самым острым языком, которого бы она не отбрила; языка её все боялись.
Правда, была еще в Саратове одна богатая помещица Елена Андреевна Иванова, которой на поклон из-за её богатства, связей, а также и острого языка ездили все светские и духовные власти, но она пасовала перед Анной Эльпидифоровной. Взбалмошность последней была болезненного происхождения. А. Э. была типичная истеричка. Мрачная подавленность духа и апатичность сменялись периодически подъемом энергии, жизнерадостностью и веселостью.
В мрачном состоянии духа она делалась необычайно набожною, усердно посещала церковные службы и находилась все время в каком-то особенно покаянном настроении. Смиренно просила у всех прощения, вздыхала, поминутно называла себя великою грешницею, и приставала ко всем окружающим, даже к прислуге и детям с упреком: «что вы меня не учили?» (т. е. не отвращали от грехов). Когда период уныния проходил, А. Э. совершенно преобразовывалась: к ней возвращалась её врожденная дворянская гордость, она делалась необычайно живой, подвижной, мысли о спасении души сменялись совершенно земными стремлениями к роскоши, развлечениям и, что было довольно странно, к наживе.
По своей натуре, А. Э. была совершенно бескорыстна, очень добра, много помогала бедным и умела это делать необычайно деликатно, так что благодетельствуемые ею не ощущали обычной в этих случаях неловкости. В бурном же состоянии в её голове постоянно рождались грандиозные планы быстрого и крупного обогащения, преимущественно путем коммерческих операций; с присущей ей в этом состоянии энергией, она быстро приводила в исполнение свои планы, которые только и могли зарождаться в её болезненном воображении…
..операции были такого, например сорта: она скупала на базаре всех раков, заказывала всем торгующим ими свозить их к ней на двор. Так как она ценой не скупилась, то все торговцы охотно исполняли её заказы. Затем, на двор зазывались все какие только оказывались в городе нищие и нанимались на работу. Одни варили раков, другие чистили раковые шейки, третьи в чем-то их мариновали и укупоривали, четвертые складывали в подвалы. Раковые маринады предназначались для крупной оптовой продажи, но так как покупателей таких гастрономических тонкостей не находилось, то маринады прокисали и в свое время выкидывались в помойные ямы.
Раковая лихорадка сменялась персиковой. Скупалась в городе все персики и складывались также в подвалы, и в свое время выкидывались туда же, куда и раковые шейки. Счастливее своих предшественников бывала вобла, также скупаемая со всех баржей и складываемая в те же подвалы; она долго не поддавалась разрушающему действию времени и преимущественно уничтожалась многочисленной горбуновскою дворней.
Иногда А. Э. затевала торговлю ситцами. Накупались тысячи аршин самой отборной дряни, и торговля ей уже происходила в деревне, в имении Горбуновых, в Суровке; целые обозы с ситцами тянулись туда вслед за барыней, которая сама лично продавала ситец крестьянским бабам. Так как последний народ безденежный, то торговля больше носила меновой характер. Ситец обменивался на яйца, молоко, и масло.
В большой суровской экономии таких продуктов своих девать было некуда, и потому ситец раздавался все равно, что даром. Такими выгодными операциями А. Е. сильно разорила свое очень большое и доходное имение в Суровке…
… Промежутки между торговыми операциями заполнялись светскими развлечениями: визитами, выездами на вечера, балами, устраиваемыми у себя в доме. На эти балы приглашался весь город и А. Э. была самою милою, светской и любезной хозяйкой. Ничего указывающего на её душевную ненормальность заметить было нельзя.
Один только муж её Александр Дмитриевич испытывал на себе тяжесть этих балов. Во-первых, они стоили больших денег; во-вторых, вызывали большие хлопоты, т. к. А. Э. любила делать их экспромтом: утром надумает, а вечером должен быть уже бал. В несколько часов надо было разослать массу приглашений, приготовить угощенье, собрать музыку и т. п.
При тихом, спокойном характере Ал. Д-ча, любившего все делать не торопясь, размеренно, по часам, даже по минутам, поднимавшаяся в доме горячка перед балами, совершенно выбивала его из колеи и он делался совсем потерянным. … Бурно-болезненный темперамент своей жены А. Д. переносил с удивительным терпением и никогда ни одним резким словом он не выразил своего протеста против её безумств...
Благодаря необычайно правильному, аккуратному образу жизни, А. Д. не обладая особенно хорошим здоровьем от природы, дожил до очень преклонного возраста. А. Э. совершенная противоположность своему мужу, нервная, волнующаяся, сгорающая в огне своих болезненных мрачных и жизнерадостных порывов, пережила своего супруга намного лет и сохранила до глубокой старости ясность и остроту ума и памяти.
Достойно замечания, до какой степени обострялась у неё память уже в старости, когда она находилась в бурном настроении и была чем-либо разгневана. Она в эти минуты говорила на правильном немецком языке, который в спокойном состоянии совсем не помнила, так как учила его пятьдесят лет назад и никогда не практиковала.