Глава 45
Зимние хлопоты
Так шли дни за днями, и казалось, что не будет конца этой зиме. Мне уже невыносимо надоело сидеть в городской квартире, и я не верил, что когда-нибудь увижу зеленую траву и деревья. К тому же оставленные без ответов вопросы и незавершенные дела постоянно возвращали меня мыслями на далекую дачу. Сад, милый сад, думал я, засыпая и просыпаясь.
Окончательно просыпался я обычно к ночи и начинал обходить квартиру, роняя вещи и наступая на Виталия. А что делать – обход есть обход. Я охотился, искал мышей и чужаков. Кто знает, может, они затаились не только на даче.
Чаще всего ходил я так где-то часов до четырех утра. А потом у меня возникала потребность подкрепить свои силы. Но еда, оставленная мне с вечера, была уже несвежей, и я начинал будить Виталия.
Я просил добавить мне сухого корма, а также дать влажного. А Виталий не реагировал. И однажды даже оттолкнул меня, чтобы я не мешал ему спать. Конечно, мне как обходчику этого дома было обидно – обходишь, обходишь его всю ночь, порядки наводишь, и вон, пожалуйста, благодарность – тебя толкают.
В таких случаях я обычно пользовался крайними методами – мне ничего не оставалось делать, оставлять свою роспись на лоджии или в прихожей.
Утром Виталий вставал и очень жалел, что не оказал мне должного внимания. Вот так шли мои дела – нельзя игнорировать просьбы котов (впрочем, я говорил уже об этом в предыдущих главах).
Возможно, кто-то скажет, что у меня нет совести, но так учила меня улица, на которой выросли мои предки – дворовые коты. А мать Клара мне не успела привить благородные манеры.
Зима приносила мне не только работу по ночам и долгий дневной сон. Зимой я начинал страшно чесаться, а моя шуба закатывалась в шарики. Виталий называл их странным словом "колтуны". Он пытался расчесывать меня, но я сопротивлялся, потому что это было очень больно.
Я опробовал несколько защитных приемов в таких случаях. Расскажу о некоторых из них. Первый прием – это толкание задними лапами противника. На минуту замираешь с предупредительным подвыванием (мол, вы же видите, что мне неприятны ваши действия, я предупредил). А затем производишь молниеносный удар обеими лапами по руке, держащей расческу. От неожиданности Наташа или Виталий (они вместе вели борьбу с моими колтунами) останавливались. А я в это время сразу применял прием номер два – совершал захват руки зубами.
Конечно же, иногда в ответ на меня сыпались хлопки по мягкому месту (если, конечно, я не рассчитал силу захвата – мог увлечься и сильно прихватить руку). Но чаще Виталий просто громко обращался ко мне по имени, добавляя к нему какое-нибудь новое слово. Из всех слов я запомнил: "Тёма-блин!" Были и еще короткие выражения. Но их я не запоминал, так как люди, в отличие от нас, кошек, используют слишком много лишних слов.
Однажды я так закатался (в смысле моя шуба покрылась колтунами), что Наташа, несмотря на мое недовольство, коротко остригла меня. О мой Бог, на что же я походил тогда! Сразу вспомнилось, как меня подстригли под льва в приюте святой Маргариты. Правда, тогда использовали какую-то жужжащую штуку. Мне все казалось, что она укусит меня.
В общем, с шубой я испытал много проблем, в особенности зимой. Кстати, может, из-за моей лохматости меня называли в приюте Жутиком. Я иногда вспоминаю об этом...
В общем, работы зимой хватало. Она была скучная и не приносящая удовлетворения. От моей шубы к концу зимы ничего не осталось. Гостей я уже не встречал после того, как удирал от соседского ребенка. Каждый раз, когда кто-то приходил, я убегал на лоджию. Лишь когда приходила Наташа, я с любопытством встречал ее. Я считал ее членом нашей семьи. Не побоюсь этого слова – кошачьей. Люди, если у вас есть кошка, то вы, несомненно, часть кошачьей семьи. А главный в доме, конечно же, кот. Но об этом можно долго рассказывать. И пусть это будет темой следующих глав.