Говорят, единственным зданием Константина Мельникова, построенным в полном соответствии с замыслом архитектора, стал его собственный дом в Кривоарбатском переулке. Крестьянский сын, с помощью благодетеля в 15 лет поступивший в знаменитое Училище живописи, ваяния и зодчества, он окончил его по двум отделениям – живописи и архитектуры. В 1918 году 28-летний Мельников, в числе лучших выпускников училища, попадает в Архитектурно-планировочную мастерскую Строительного отдела Моссовета — первую государственную архитектурную артель советского времени. Вскоре он становится одним из лидеров архитектурного авангарда. Его новаторство раздражало, проекты постоянно упрощались.
На одном из стендов персональной выставки Константина Мельникова, которая идет сейчас в Музее архитектуры, приведено высказывание самого архитектора:
«Увидеть архитектуру по проектам то же, что услышать музыку по нотам. Разницы никакой, но авторы симфоний могут потребовать исполнения своих произведений в звуках и тем самым получить нормальную оценку творчества – строители же бессильны защитить свою силу».
Эти слова написаны в 1955 году и звучат как признание собственной нереализованности. Прочитав их, многие могут возмутиться. Еще не зная их, но слыша о нелегкой судьбе архитектора, возмущалась и я. Но выставка изменила мое мнение…
Виной всему стал макет здания Наркомата тяжелой промышленности, которое Константин Мельников спроектировал в 1934 году.
Не скрою: и макет, и рисунок самого архитектора, показывавший один из самых эффектных углов зрения, сквозь огромное кольцо лестницы, которая ведет к входу, мне очень нравились. Но – ровно до того момента, пока я не узнала, где планировалось возведение этого 40-этажного гиганта. А построить его хотели на Красной площади, на месте ГУМа. По сравнению с ним, здание гостиницы «Россия», самая высокая часть которого насчитывала 23 этажа, а жилые корпуса – всего-то 12, выглядела бы крохой. Но я отлично помню, каким монстром казалось она среди окружавших ее зданий.
Понимаю я и парижан, которые в 1925 году наотрез отказались воплощать в жизнь проект моста-гаража над Сеной на 1000 машиномест. Представляете такую махину в натуральную величину?
Похоже, Константин Мельников действительно был одним из тех, кто стремился «сказку сделать былью». Он и стеклянный саркофаг для Ленина в 1924 году спроектировал так, чтобы лучи света, преломляясь, создавали иллюзию того, что вождь спит в хрустальном гробе. Проект тоже не был осуществлен, якобы по техническим причинам - не нашлось нужных стекол. Его макет в натуральную величину представлен на выставке, но так высоко, что я со своими 1,5 метрами роста просто не увидела, как там свет играет (или не играет).
Спору нет: Мельников – гениальный архитектор. Но меня знакомство с его нереализованными проектами заставило задуматься о том, что новаторство в архитектуре – вещь очень ответственная. Ведь архитектор строит даже не для заказчика, а для многих тысяч людей, которым рядом с этим зданием – жить. Впрочем, после Октября 1917-го многие думали иначе…
