Александр Беленький продолжает рассказ о великих чемпионах прошлого.
Надо отметить, что два своих гонорара за бои Луис пожертвовал на военные нужды. Вся выручка от боя с Бадди Бэром пошла в фонд помощи ВМС, а заработок за последний «предвоенный» бой с Эйбом Саймоном, состоявшийся 27 марта 1942 года, - в фонд помощи армии. Луис и Конн собирались полностью отдать армии свои гонорары за матч-реванш, но здесь произошел скандал. Выяснилось, что оба боксера, пользуясь хорошими отношениями, задолжали Майку Джекобсу, и он собирался удержать сумму долга из их гонораров. Луис также остался должен Роксборо, и тот тоже не собирался жертвовать эту сумму в фонд армии. Менеджеров, мягко говоря, не поняли. Какие долги, когда родина в опасности? И бой между сержантом Бэрроу (Луисом) и капралом Конном не состоялся. А 16 октября 1942 года Национальная боксерская ассоциация заморозила все чемпионские титулы боксеров, находившихся на службе в армии.
Дальше дело приняло непредсказуемый оборот. Непобедимый Джо стал символом для сражающейся Америки и, прежде всего, для самих солдат. Каждый хотел перед лицом опасности быть таким, как Джо Луис, чья смелость никогда не нуждалась в истеричном надрыве. В его ледяном спокойствии была та надежность, которой больше всего не хватало людям, которым пришлось жить в очень ненадежное время.
Лучше всего это выразил сам президент Рузвельт во время той встречи, о которой уже шла речь. Отдел пропаганды американской армии использовал Джо на полную катушку. Было выпущено огромное количество киножурналов для военных с участием Луиса, не говоря уже о том, что сам он постоянно разъезжал по фронтам в составе концертной бригады, где проводил демонстрационные бои и выступал с речами, простыми и доходчивыми, в которых говорилось именно то, что люди, не знавшие, будут ли они живы завтра, хотели услышать.
После войны многие ветераны вспоминали, что когда Луис произносил свою знаменитую фразу «Мы победим, потому что мы на стороне Бога» (ставшую такой же крылатой, как в СССР слова безвестного сталинского речеписца: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами»), солдаты действительно начинали ощущать себя Христовым воинством, которое шло на бой с силами зла. Именно так: не «с нами Бог», то есть, не Бог на нашей стороне, а проще и величественнее – мы на стороне Бога, тем более, что первый вариант был в ходе истории множество раз дискредитирован самыми разными отвязанными фанатиками и прожженными циниками, искренне и не очень убежденными в том, что они выполняют Божью волю. В таких делах, как человеческая психика, в отличие от арифметики, сумма от перемены мест слагаемых очень даже меняется, и Джо Луис поменял их местами так, как надо.
Иногда поражаешься, как многое было не так в самой Америке в 40-е годы. Прежде всего, это касается расового вопроса. Но когда Льюис встал на сторону своей страны, он сопроводил это своим высказыванием, точным, кратким и запоминающимся: «Многое в Америке обстоит не так, но Гитлер этого не исправит».
Между прочим, у него были конфликты на расовой почве, но его популярность в сочетании с твердым и джентльменским поведением позволили ему выйти из них победителем. А ведь это было за много лет до того, как президент Джон Кеннеди в 1960 году спросил, а где были афроамериканские кадеты на его инаугурации, и за двадцать лет до того, как на Юге прошла серия линчеваний самих афроамериканцев и сторонников преодоления расовой сегрегации. Но Луис, бывший на стороне Бога, был тем человеком, который зародил первые сомнения на этот счет или, по крайней мере, очень укрепил их. Он дожил до того момента, когда его точка зрения стала побеждать. В 1972 году сегрегация была окончательно отменена.
В одной из самых первых послевоенных речей президента Трумэна имя Джо Луиса было упомянуто среди тех, кто внес наибольший вклад в дело победы. Нельзя сказать, что правительство отплатило Джо черной неблагодарностью. Он недоплатил налогов на сумму около миллиона долларов. Когда он сидел и ждал решения своего налогового вопроса, Луис встретил одного журналиста, которому тоже насчитали какую-то недоплату. Сумма была небольшая (по чемпионским подсчетам), и Джо взял ее на себя. Через несколько дней специальным указом президента налоги Луису простили. Надо сказать, что решение это было очень неожиданным. Налоги в США никому не прощают. Журналист остался очень благодарен, и до конца дней своих всем рассказывал, какой Джо чудесный человек. Сам Луис всю эту историю практически не запомнил.
Таким образом, новый 1946 год Джо встретил без гроша в кармане, хотя у него и была кое-какая собственность. Куда девались его деньги, меньше всего знал он сам. Правда, он как-то довольно язвительно заметил, что хотя от всех его гонораров ему доставалась половина, но все издержки всегда платились именно из его половины. Очень легко все списать на менеджеров, но это было бы не совсем верно. Безусловно, они наживались на Джо, но, с другой стороны, они же добивались для него и самых больших гонораров. Кроме того, многие боксеры, заработавшие куда меньше Луиса, отнюдь не бедствовали. Но Джо просто не умел обращаться с деньгами. Они сами утекали у него из рук и, в частности, оседали в карманах самых различных прихлебателей. Джо был щедр, как самый настоящий чемпион или, точнее, как самый настоящий король.
Наступило время возвращаться на ринг. Долгожданный матч-реванш с Конном, состоявшийся 19 июня 1946 года в Нью-Йорке, был его первым боем после четырехлетнего перерыва. И тут оказалось, что его не так уж и ждали. Публика не заполнила зал до отказа. Отчасти дело было в том, что Джекобс, рассчитывавший на ажиотаж, непомерно задрал цены на билеты. Но главное – за пять лет, прошедших с первого боя с Конном, произошло слишком много событий, заставивших людей забыть о том, что когда-то их так взволновало.
Через много лет, вспоминая былое, Джо любил повторять, что Луис до войны и Луис после нее – это разные боксеры. И это было действительно так. Незадолго до второго боя с Конном доктор Беннетт, следивший за здоровьем Луиса все эти годы, играл с ним в настольный теннис и обратил внимание, что у того что-то неладно с реакцией. Джо отлично брал мячи с одной стороны, но словно не видел их, когда они шли с другой. Тут же в команде Луиса состоялось совещание. Это был очень тревожный симптом. Джо неодинаково реагировал на раздражители с разных сторон. Но до встречи с Конном ему решили ничего не говорить, тем более, что пока это возникало лишь время от времени и как-то поддавалось коррекции.
Но если у Луиса ухудшилась реакция, то у Конна время забрало гораздо больше. Он прибавил 3,7 килограмма, если верить официальным данным, и почти семь, если неофициальным, однако похожим на правду, но это не пошло ему на пользу. Кроме того, он потерял свое главное преимущество – скорость, как в ударах, так и особенно в передвижениях по рингу. Перерыв, вызванный войной, обернулся проблемой для Луиса и катастрофой для Конна.
Семь раундов их боя прошли на редкость скучно. Публика свистела и топала ногами. В восьмом раунде у Джо прошла одна серия: два правых, левый хук и правый кросс, после чего Конн оказался на полу. Нокаут. Но эта победа не прибавила Луису славы. Конн получил за этот маловразумительный бой звание «неудачника года» (flop of the year). Он выиграл после него две встречи против противников, которые «хотели, чтобы он выиграл», и покинул ринг навсегда. Как оказалось, это было мудрое решение.
В следующем бою с малоизвестным и абсолютно заурядным Тами Мауриелло от больших неприятностей Луиса, возможно, спас рефери. Джо пропустил в первом и единственном раунде сильный удар справа по челюсти, но арбитр не дал Мауриелло закончить серию, а, усмотрев какое-то нарушение, встал между противниками. Джо пришел в себя и нокаутировал противника в том же раунде. Это уже было серьезное предупреждение.
То, что не удалось Конну и Мауриелло, удалось 5 декабря 1947 года прекрасному тяжеловесу Джерси Джо Уолкотту. Перед боем Луис повторил старую ошибку – слишком быстро сбросил вес и ослабил себя. Уолкотт доминировал все 15 раундов, дважды, в первом и четвертом раундах, посылал Луиса в нокдаун и уверенно бы выиграл бой по очкам, если бы не двое боковых судей. Третьим судьей, выставлявшим очки, был рефери (иногда это практикуется и по сей день). В тот день роль судьи на ринге исполнял Руби Голдстин, близкий друг Джо, который славился как самый объективный судья в профессиональном боксе. Характерно, что Уолкотту и в голову не пришло протестовать против того, что роль рефери будет выполнять друг Луиса – настолько он был уверен в его честности. И Джерси Джо не ошибся – Голдстин отдал победу ему, за что, кстати, Луис никогда не держал на него обиду.
Но победителем был все равно объявлен Луис, и ему впервые пришлось уйти с ринга под рев, свист и улюлюканье зала. Луис тяжело переживал свою «победу». Он собирался покинуть ринг, но только после повторного боя с Уолкоттом. Он состоялся 26 июня 1948 года и прошел достаточно ровно и скучно. В восьмом раунде Луису удалось овладеть инициативой, а в 11-м после серии ударов Уолкотт оказался в нокауте. Точку в этом бою, как и во многих других, поставил короткий правый боковой в челюсть Джо.
За три послевоенных года Луис провел всего четыре встречи, одну из которых, строго говоря, проиграл, а остальные три выиграл без особого блеска. Пора было уходить.
Он и ушел, официально объявив об этом 1 марта 1949 года. Однако, к сожалению, он вынужден был через полтора года вернуться на ринг только для того, чтобы проиграть новому чемпиону Эззарду Чарльзу. Назад его пригнало не чуждое ему тщеславие, а нужда. Он так и не научился обращаться с деньгами, и после 12 лет чемпионства оказался фактически банкротом. Ничего удивительного. Он всегда раздавал свои деньги направо и налево всем нуждающимся и тем, кто умело делал вид, что нуждался. О его щедрости ходили легенды, и все они соответствовали действительности. В кои то веки молва не могла преувеличить то добро, которое делал один человек. Его так называемые друзья втягивали его в самые разные финансовые авантюры, теряли его деньги и исчезали из его жизни навсегда.
После пятнадцати раундов Джо проиграл бой по очкам Эззарду Чарльзу. Никаких сомнений в этом не было. После своего поражения Луис одержал восемь далеко не блестящих побед и проиграл снова нокаутом в восьмом раунде, на этот раз чемпиону будущему – Рокки Марчиано. Проиграл так, что оставалось только уйти окончательно. И он вновь ушел, но в 1956 году стал выступать как профессиональный борец. Больших денег на ковре он не заработал.
Уже в 70-е годы, когда гонорары боксеров сильно выросли, обедневшего Луиса спросили, как он думает, каким бы было его благосостояние, если бы он выступал теперь. Старый Джо, к тому времени побывавший уже и в психиатрической лечебнице (сказалась тяжелая наследственность по отцу), но сохранивший былую бойкость речи, которая иногда прорывалась, улыбнулся и сказал: «Я заработал на ринге пять миллионов, разорился и остался должен миллион. Если бы я выступал сейчас, я бы заработал десять миллионов, разорился и остался должен два миллиона».
Однако страна его не совсем забыла. Он не так чтобы очень бедствовал. Работал в одном из лучших отелей в Лас-Вегасе «директором по приему особо важных персон», проще говоря, свадебным генералом. Другим таким же генералом в том же отеле работал великий пловец и известный когда-то киноактер, лучший исполнитель роли Тарзана сам Джонни Вайсмюллер.
Все последние годы Луису много помогал Макс Шмелинг, с которым они часто встречались, и многие другие люди, в том числе Фрэнк Синатра, который оплатил две его операции на сердце. Так что, если Луис и был беден в последние годы, он не был ни одинок, ни забыт, ни заброшен. Есть люди, которых забыть невозможно.
Джо умер 12 апреля 1981 года в неполных 67 лет. Страна опечалилась. Его похоронили как ветерана войны на Арлингтонском мемориальном кладбище. Он это заслужил, как никто другой. Казалось, что в ходе большой и пышной процессии он окончательно перешел «на сторону Бога», на которой вообще-то был всю свою жизнь.
Александр Беленький