Светлана Плескова, доктор биологических наук, профессор, заведующий научно-исследовательской лабораторией сканирующей зондовой микроскопии – «Человек года 2022» по версии издания «Деловой квартал». Под ее руководством команда ученых разработала метод сверхбыстрого определения чувствительности к антибиотикам, который позволяет сократить время анализа с нескольких суток до часа.
Вы всегда хотели связать свою жизнь с научной деятельностью? Расскажите немного о своем пути.
- Можно сказать, что путь в науке у меня довольно необычный. В 16 лет я попала на работу в больницу в качестве санитарки. Это были 90-е – довольно непростое время. Обоих моих родителей отправили на пенсию, была еще младшая сестра. И, можно сказать, я стала единственным кормильцем в семье. Параллельно я поступила в медицинское училище, которое закончила с красным дипломом.
После медицинского училища я стала работать медицинской сестрой, также продолжая учиться: сначала в аспирантуре НижГМА, потом в докторантуре НГТУ им. Алексеева. После того, как я защитила докторскую, одна из профессоров сказала, что немного странно одновременно быть доктором наук и медсестрой. Так я закончила свою медицинскую практику, но в общей сложности отработала в медицине порядка 20 лет.
А как вы решили заниматься именно этой разработкой?
- Когда я только пришла работать в больницу, случаи в основном были стандартные. В последние годы моей медицинской практики в больницу пришел молодой хирург Игорь Королев, я ассистировала ему на операциях. Помню, была радикальная операция, когда фактически вся ушная полость в гное, пациент на грани смерти. И настолько тяжелых случаев становилось все больше. Люди гибли из-за тяжелых инфекций, которые раньше легко поддавались лечению антибиотиками. Будто тучи сгущались. Стало понятно, что нужно что-то с этим делать.
В медицине очень много достойных направлений. Но на меня производило сильное впечатление то, насколько тяжело протекали заболевания, которые раньше не являлись проблемой. Будто мы вернулись в доантибиотическую эру, когда такие диагнозы, как пневмония, считали смертельными.
Сейчас появляются супербактерии, которые устойчивы к большому количеству антибиотиков. Очень хочется, чтобы эта проблема тоже была решена.
Почему раньше для определения чувствительности для антибиотиков требовалось так много времени?
- В протоколах лечения всегда есть мазок на флору. Но сначала нужно сделать посев бактерий, вырастить их, перенести на другую среду, поместить к ним специальные бумажки-маркеры, пропитанные различными антибиотиками, и ждать результата около двух дней. Но если бактерия сложная и устойчивая, как Mycobacterium tuberculosis, вызывающая туберкулез, то только для ее роста необходима неделя, а сам результат теста можно будет получить через месяц.
Я часто говорю студентам, что любая инфекция – это забег на время. Успел первым человек – организм победил болезнь. Успела бактерия – заболевание становится сильнее, возможен даже летальный исход. В этом забеге на скорость время – очень важный фактор. И наша разработка позволяет склонить чашу весов в пользу победы человека.
За счет чего вам удалось сократить время анализа?
- Само по себе открытие нанодвижения бактерий совершенно выдающееся. Его совершил Сандор Казас, заметив, что бактерии совершают нанодвижения, которые невозможно зафиксировать любым другим способом. Но у нас есть атомно-силовой микроскоп со специальным сенсором, который может эти движения детектировать. Говоря простыми словами, если бактерия двигается – значит она жива. Перестала двигаться – антибиотик подействовал. За счет того, что движения совершаются постоянно, мы можем получить результат намного быстрее – за час, иногда даже меньше.
Сейчас встречаются новости и о «супербактериях». Как думаете, с чем может быть связано их появление?
- К сожалению, наше неразумное потребление антибиотиков способствует формированию у бактерий полирезистентности. Сюда можно отнести все в комплексе: и использование антибиотиков в животноводстве, и прием людьми.
Достаточно большое количество людей до сих пор не знают, что при вирусных инфекциях не нужно пить антибиотики. Или же при их использовании не пропивают полный курс, а бросают, как только стало лучше. Все это приводит к тому, что бактерии становятся более устойчивыми.
Бактерия – это организм, который тоже хочет жить. Они могут меняться полезными свойствами и генами резистентности друг с другом. Так появляются супербактерии, которые устойчивы к большому количеству антибиотиков. И, как бы грустно не звучало, эту проблему мы, люди, создаем сами. Только в 2019 году из-за устойчивости бактерий к антибиотикам погибло 1,27 млн человек. А у 4,95 млн погибших эта резистентность была названа одной из основных косвенных причин смерти.
Как вы думаете, какие основные проблемы в российской науке?
- На мой взгляд, их две. Первая — это недофинансирование. Недавно у меня был спор с одним из коллег на эту тему. Он мне сказал: «Да ладно, у академика Лихачева только ручка была». На что я ответила, что времена сейчас другие. Попробуйте исследовать частицы без коллайдера или биологию без антител. Некоторые антитела стоят по 120 или даже 250 тыс. рублей. И это с учетом того, что они поставляются из Китая. Без финансирования вести разработки в естественных науках невозможно.
А вторая – скорость поставок. В науке очень сложно понять, что тебе может понадобиться завтра. Когда я заказываю реагент, он приезжает ко мне, в лучшем случае, через три месяца. И если для отработки идеи необходимо что-то здесь и сейчас, а получаешь ты это через полгода, процесс научных разработок сильно тормозится.
Как вы относитесь к мнению, что в России методы диагностики и наука хуже, чем на Западе?
- На самом деле это не так. Да, уровень практической реализации хромает, и я уже объяснила, почему. Но если говорить о теоретическом и идейном уровне, у нас все хорошо. Еще будучи аспиранткой я за свой счет съездила в Санкт-Петербург в институт цитологии на конференцию. Тогда в науке годы были тяжелые, финансирования практически не было. Но уровень вопросов и теоретической подготовки, в которой нас никто и ничто не ограничивает, уже тогда был на порядок выше, чем у зарубежной профессуры. В этом я убедилась во время работы по гранту в Томске под руководством ученого из Швейцарии Марка Солиоза и во Франции под руководством профессора Эрика Лесниевска. В каких-то вопросах зарубежные коллеги меня изумляли – они спрашивали о том, что мне было известно давно из учебников. Поэтому если где-то наша наука хромает, то только в практическом переложении, но никак не на уровне знаний и идей.
Вы живете и работаете в Нижнем Новгороде. Не возникало желания уехать в столицу или другую страну?
- У меня был опыт работы в Дижоне во Франции на протяжении года. Научный руководитель предлагал мне остаться. Но в Нижнем Новгороде у меня пожилые родители, семейные обстоятельства не позволяют. К тому же сейчас нижегородская научная школа очень сильная, это отмечают даже в столице. Когда проходила премия «Человек года», я не смогла присутствовать, потому что выступала с докладом в Москве в МИСИС. И когда называли присутствовавших там коллаборантов, порядка 50% были из Нижнего Новгорода.
Что для вас значит звание «Человек года»?
- Это самый сложный вопрос. Я до сих пор не могу осознать это и ассоциировать себя с «Человеком года». У меня на полке в кабинете стоит два, можно сказать, главных приза: статуэтка «Человек года» и грамота — благодарность от Массачусетского технологического института, куда меня позвали вести секцию. Тогда я также удивилась, подумала: «Странные какие, позвали ученого из Нижнего Новгорода». Их даже не смутило, что мой английский не был на достаточно высоком уровне. Пока что мне сложно такие вещи в голове укладывать.
Биография
Светлана Плескова
Родилась 20 января 1972 года
Образование
1990 – 1992 гг. — Медицинское училище
1993 – 1998 гг. — Биологический факультет Нижегородского Государственного Университета им. Н.И. Лобачевского
1998-2001 гг. — Аспирантура Нижегородской государственной медицинской академии. Защитила диссертацию «Кондиционирование физиологического статуса альтернативного пути активации комплемента». Кандидат биологических наук.
2007-2009 гг. — Докторантура Нижегородского государственного технического университета им. Р.Е. Алексеева. По результатам защищена диссертация «Морфо-физиологические аспекты гуморальных и клеточных механизмов неспецифической резистентности организма». Доктор биологических наук.
Карьера
Карьеру исследователя начала в 1996 г.
1996 – 1998 гг. — Педиатрический институт – отработка ИФА диагностики у детей с пищевой аллергией и целиакией, студенческая практика.
1998 – 2004 гг. — Ассистент кафедры микробиологии и иммунологии НГМА.
1999 г. по настоящее время — ННГУ им. Лобачевского – метод атомно-силовой микроскопии.
2005 – 2013 гг. — Профессор кафедры «Биотехнология, физическая и аналитическая химия» НГТУ им. Р.Е. Алексеева.
2011 – 2012 гг. — Лаборатория Карно, Дижон, Франция, высокоскоростная атомно-силовая микроскопия.
2013 – 2014 гг. — Компания «Р-Фарм», специалист по обучению.
2014 – 2015 гг. — Томский государственный университет, работа по мегагранту, создание нанопомп для тяжелых металлов.
2016 г. по настоящее время — НОЦ ФТНС в.н.с., с 2021 г. заведующая лабораторией сканирующей зондовой микроскопии НОЦ ФТНС ННГУ им. Н.И. Лобачевского
2017 г. по настоящее время – профессор кафедры «Нанотехнология и биотехнология» НГТУ им. Р.Е. Алексеева.
Беседовала Виктория Рафальсон