Драгомир никогда не обращал внимания
на действительное положение вещей в окружении
своем. Проблему выходящего из-под контроля
воеводы он отрицал полностью. Это делало Драгомира
слабым политиком, но верным другом.
Из трактата Абу-Алиба «О холодной земле и людях, населяющих её»
Июнь 1085 года.
Утро в лесу обладает какими-то особыми отличительными характеристиками. Оно совершенно не похоже ни на какое другое. Сравнивать его с рассветов в населенном пункте смысла нет вообще, но и иные местности, не тронутые людскою рукой, всё ж не так магичны, как завораживающее и полное тайн лесное утро. Пускай сегодня эта прекрасная картина и была нарушена присутствием человека, но Драгомир успел насладиться всем великолепием природы. Шла охота. Великий Князь созвал своих друзей, чтобы извести волка. Особой необходимости в том не было, однако, побаловать себя подобным отдыхом давно следовало. Тем более, что годы успели напомнить о себе, превратив некогда гладкую кожу лиц в испещрённую пока неглубокими морщинами. Да и здоровье было совершенно не таким, как раньше. Но это никак не помешало Драгомиру напасть на след зверя и практически настигнуть его. Зато крайне умело этому помешал Остон. Давний друг, названный брат Великого Князя.
- Драгомир, - казначей шептал не только потому, что мог еще пуще спугнуть зверя, - Раз уж мы одни, я всё никак не мог уловить момента. Мне необходимо тебе рассказать.
- Братец, а это совершенно никак не может обождать? Коль ты так долго момента искал, значит, разговор не такой уж и срочный?
- Дело в Андрее. Ты с ним сродниться хочешь, дочь свою за Даниила отдаешь, сына его, а ведь…
- Прежде, чем сказать, подумай хорошенько, хочу ли я это услышать? Он – мой друг не меньше твоего. Я вас обоих ценю и уважаю. Стоит ли мне знать то, о чем ты собираешься поведать?
- Так, а как же? – Остон округлил глаза, - Ежели тебе он друг, так… стало быть… надобно…
- Эта тайна, что ты собираешься раскрыть, она несет для меня угрозу? Его секрет может навредить землям моим? Когда я узнаю, мне станет легче от этого? Если хотя бы на один из этих вопросов ты может ответить «да». Тогда рассказывай. Ежели нет, так и не стоит мне знать ничего сверх того, что я и так знаю про этого непутевого. Поверь, ровно таким же образом я поступлю, когда ко мне подойдут с целью раскрыть твои секреты.
- Разве ты не хочешь, братец…?
- Нет, - перебил Остона Драгомир, - Не хочу. Мне уже за четвертый десяток перевалило, тебе немного до этого рубежа. И всё, чего я сейчас хочу, так это изловить волка. Понимаешь? Мне нет интереса копаться в грязи чужих тайн. Будь у тебя на руках доказательство вины передо мной Телерега, я бы с радостью отблагодарил тебя. Мне хватает Элькара, что неустанно пытается собрать вокруг себя сторонников и отделиться от Волжских Славян. И его я не пытаюсь остановить. Он – мой друг. Антон со своей верой в распятого бога… этой глупости не уйти дальше его земель, но я не требую от него отречься от своего бога. Он – мой друг. Никого из вас я не дам в обиду. Какие бы глупости вы не натворили, мы всегда сможем обсудить их за столом прежде, чем зазвенит сталь. И мне нет дела до любовных похождений удельного князя Сурийского.
- Прости, Великий, - Остон уронил голову на грудь, - Я только хотел…
- Братец, тебе не нужно извиняться. Я люблю тебя и знаю, что ты мне лишь добра желаешь. А теперь, давай-ка, изловим этого гада? Что скажешь? Логово его неподалеку. Один я могу и не справится, помощь верного друга была бы как раз в пору.
Остон улыбнулся. Некогда его улыбка могла очаровать многих дев, однако, названный брат Великого Князя уже несколько лет страдал хворью, что несколько уродовала его лицо. Впрочем, этим страдала и супруга Остона. Абу-Алиб окрестил эту напасть герпесом и предложил выжечь раскаленным металлом, но казначей отказался. Менять не самого приятного вида волдыри на шрам от ожога ему не очень-то хотелось. Вдвоем с Драгомиром им удалось выйти на след искомого зверя. В бою Великий Князь не был особенно искусен, однако, одолеть волка удалось без особых усилий. Остон про себя отметил, что здоровья в его близком друге еще на долгие десятилетия вперед. Лишь бы его, Драгомира, вера в друзей не сыграла с ним злую шутку.
***
Март 1086 года.
- А какой тогда тебе прок в воеводе? – Элькар был пьян и в гневе, - Мордвин мои земли грабит, половцы не сегодня, так завтра могут удар нанести… а мы чего? Мы сильные… войну не любим!
- Успокойся, Элькар, - Денис подлил еще хмеля в кружку воеводы, - Ты во многом прав!
Получив поддержку, ливонец решил незамедлительно отметить это несколькими большими глотками. Но зря надеялся удельный князь Узени на то, что хмель вообще способен лишить Элькара сознания. Этот муж был из тех, что с легкостью мог перепить любого скандинава.
В обеденной зале, кроме воеводы, Дениса и Драгомира, естественно, находился только Антон. Если Элькар не стеснял себя какими-либо рамками в обращении к Великому Князю, то грозный и устрашающий даже одноногий удельный князь Яр-Чалы сохранял молчание. Его боялись многие. Один только вид этого мужа, что в отрочестве еще смог одолеть взрослого медведя, ценою конечности, заставлял большинство видевших его испытать трепет перед ним. Кто-то утверждал, что Антона избрал Велес, увидев победу того над зверем. Другие утверждали, что удельный князь никто иной как Берендей. И в том, и в ином случае подобные толки предполагали большое уважение к Антону со стороны простого люда. Если б только не его вера в православного бога. Всё это в целом заставляло многих относится с опаской к этому странному князю.
- Драгомир, - Денис воспользовался тем, что Элькар был занят кружкой, - А ведь прав воевода! Чего мы сидим и терпеливо сносим все удары, а?
- Какие, к примеру? – Великий Князь поднял брови, - Мордвин уходит раз за разом побитый. Половцы ни разу не ушли без наказания. Джалмат теперь под нашими знаменами. Он единственный, кто не получил за злодеяния сразу. Потому и пришлось урок преподать.
- Так и будет далее? Нас грабить, а мы прогоним и смолчим? В чем толк от такого?
- А ты у матерей и жен спроси, - Драгомир нахмурился, - Это к ним не вернутся мужи, забранные из домом на войну. Одно дело, когда они защищают свои земли. Это герои, остановившие врага. А поведи я их на Мордвинию… для чего они станут гибнуть? Они что получат от того, что я богаче стану? Изувеченный воитель станет счастливее от того, что границы моих владений станут шире? Джалмат теперь наш, и что? Люд тамошний презирает меня и всех славян. Казна не пополняется, так как там все разрушено войной. Контроля никакого. Десятки лет уйдут на то, чтобы наладить всё в, замечу, маленьком Джалмате.
- Достало! – кружка разлетелась на осколки, когда Элькар грохнул ею по столу, - Не думал я, когда покинул дом своего отца и примкнул к тебе, что ты окажешься таким слабаком! Не встревай, Денис, дай мне закончить! Подумать о женах, говоришь? О матерях? Ты красивыми речами многим головы заморочил, но не мне. А подумайте вот о чем, други! Раз за разом мы теряем своих людей, отбивая атаки соседей. И вместо того, чтобы один раз, но сильно ответить ворогу. Земли его забрать. Мы делаем вид, что поступаем мудро и добросердечно. Ты, если слаб как правитель, так… так либо уходи, либо я уйду.
Частенько можно услышать фразу, что возникло молчание. Фраза достаточно расхожая и ее частенько употребляют рассказчики. Но тогда, в обеденной зале, действительно возникло молчание. Словно из неоткуда оно ворвалось, разом поглотив абсолютно все звуки мира Яви. Элькар не сводил взгляда с Драгомира, как и Великий Князь даже не моргнул, глядя другу в глаза. Стоявший неподалеку от ливонца Денис, на всякий случай, приготовился вмешаться в драку, если таковая случится. И все трое не заметили, как в дальнем углу, сидевший в сторонке ото всех Антон, поднялся во весь свой немалый рост. И в тишине гробовой раздался стук деревянной палки, что служила ногой Берендею о пол обеденной залы.
- А потянешь? – пробасил удельный князь Яр-Чалы, - Силёнок хватит?
- Ты угрожать мне, шкура медвежья? – проревел Элькар и схватился за клинок.
Но, прежде чем воевода и Антон сошлись бы в схватке, Денис обхватил ливонца со спины и рывком перекинул его через себя, оказавшись прямо между ними. Он положил руку на кисть Антона, останавливая того от вытаскивания меча из ножен.
- А ну оба успокоились! Не то я вас угомоню. Ты, Берендей, меня знаешь. Дважды мы с тобой сходились в поединке. Ничья за нами. Тебя, Элькар, сейчас бить нечестно будет. Хмель тебя уже победил. Обоих вас люблю. И ссориться не дам. Воззвал бы вас прислушаться к богам, да вы оба истинных богов отвергли. Потому взываю к разуму. И чести.
Раздался скрип скамьи. Драгомир поднялся со своего места и подошел к Денису. Великий Князь сначала положил руку на плечо друга, а потом и вовсе обнял его.
- Теперь понимаю, что ж в тебе старом такого углядела дочурка Андрея. А вы-то слыхали вообще, воители? У него собственные дети постарше новой женушки будут. Нам жить Боги отвели не так уж много лет, а он, гляди, делить постель с дочерью друга. Каков боец?!
Элькар расхохотался. От подобной реакции всю свою грозность потерял и Антон. Поначалу его губы растянулись в простой улыбке, но потом и он загоготал.
- Будет нам, Великий, - Элькар хлопнул Драгомира по плечу, - А Денис молодец, не иначе. Я дочек Фолиаль сам бы в жены забрал. Хороши.
- А душе бы подумали, варвары, - Антон сгреб в охапку всех троих.
***
Апрель 1087 года.
- Твой сын, я погляжу, всё больше времени проводит с дочерью лекаря твоего.
Сварожич несколько нахмурился даже, глядя, как двое ребятишек бегают во внутреннем дворе. Окна библиотеки Великого Князя аккурат выходили туда. А сам лучший воин славян гостил у Драгомира уже несколько суток. Правитель самолично пригласил друга ко двору.
- Да, - кивнул он, - Разве это плохо? Говоришь так, словно осуждаешь их дружбу.
- Не лучше б было, ежели княжич нашел бы себе общество… кого знатного?
- Боги, друг, с каких это пор ты стал размышлять такими критериями? Ранее за тобою я подобного не замечал. Разве мой отец остановил меня, когда я завел дружбу с тобой или иным кем? Ведь многие из моего ближайшего окружения благородными стали только при моей власти.
- Я понимаю, Драгомир. Только… подыскав невесту среди соседей для сына, ты же сможешь заключить союз. Нам бы не помешали крепкие бойцы на подмогу.
Великий Князь внимательно посмотрел на Сварожича. Только теперь правитель заметил, что друг его близкий, прославленный воин Волжских Славян, несокрушимый Сварожич… нервничал. И не по малому поводу, судя по всему. Воин старался не встречаться взглядом с Драгомиром, то и дело уводя свой взор куда-то в сторону. Удельный Князь Чарла явно скрывал нечто важное, но очень хотел поделиться своим знанием с другом. Только в душе великого воина шла борьба, которую ему было сложно контролировать.
- Ну чего ты как дитя? - улыбнулся Драгомир, - С самого рассвета маячишь передо мной и взором умаляешь заставить тебя говорить? Неспроста ты беседы о союзе начал. Чего приключилось? Какая беда на пороге нашем?
- Ох, братец, - только и выдохнул Сварожич, - Я б, может, и смолчал. Не располагайся мои земли у самых северных границ. Случить у нас ссора с соседями, так мои города и сёла пострадают в первую очередь. Вот я и мучаюсь в раздумьях.
- Так ты с севера, а враг, если ты о половцах, он на юге. Или я чего-то не знаю?
- Очень многого, братец.
Сварожич отвернулся от Драгомира и зашагал к небольшому балкону, что выходил на главную площадь Самары. Там сновали люди, каждый занятый своими делами, им было невдомек, что за ними наблюдает прославленный воитель. По центру ее, в самом сердце, возле колодца, разворачивалась интереснейшая картина. Двое молодых, медноволосая девушка и темноволосый юноша, явно намеревались попасть в замок Драгомира. Однако, девушка, облаченная в доспех, вызвала смех со стороны, видимо, гостей города. Никто из славян не удивился бы такому наряду. Девы-воительницы достаточно распространённое явление в этих землях. И девы эти легким нравом не отличались.
- Драгомир! – Сварожич рукой поманил друга, - Скорее! Погляди-ка!
На площади, тем временем, события набирали оборот. Медноволосая девушка остановилась, услыхав, как над ней посмеиваются небольшая компания мужчин. Парень, что шел с нею, дернулся было в сторону обидчиков, как сама дева остановила его одним движением руки. Оба не носили при себе оружия. Таково было повеление Князя еще много лет назад. А вот гости города этому приказу не следовали. И когда воительница что-то крикнула своим обидчикам (явно фразы ее носили самый оскорбительный характер), четверо чужеземцем тут же выхватили кривые мечи свои и шагнули к девушке. Ее спутник, внезапно, отвернулся от нее, словно и не с ней шествовал мгновения назад. На медноволосую накинулся один, поначалу. Четверка чужаков, вероятно, полагала, что того будет более, чем достаточно. Когда ноги их дружка взметнулись к небу, а голова воткнулась в мощенную камнем площадь, они взгляды свои переменили. Вот только у девы в руках уже лежал кривой клинок мерзавца. Тут-то и стало понятно, отчего ее спутник отвернулся. Стража города немедленно рванула к дерущимся, а ближайшая аккурат возле замковых врат стояла. И пришлось им мимо паренька этого бежать. А тот ловко одного ногой подсек, а второго закрутил так, что несчастный влетел в лавку торговца рыбой. Юноша же уже сжимал эфесы мечей каждого из них.
Когда парочку эту удалось окружить и арестовать, с теми, кто посмел смеяться над медноволосой, было покончено раз и навсегда. Сражаться со стражей ребята и не собирались. Спокойно сложили оружие и позволили себя увести.
- Хороши, - кивнул Сварожич, - Бери себе их, не размышляй даже. Иначе, я их заберу.
- Мечтай, - Драгомир улыбнулся, - Такие молодцы на вес золота. Но ты на вопрос мой не ответил. От кого защищаться нам? С севера?
- Ох, братец… от удмуртов. Чего глаза округлил? Нежданно, да? А вот оно так всё, друг. Остон, рожа больная, собирается на них войной идти. И Элькар ему в подпругу. А мне-то оно зачем? Ежели те обозлятся, они ж и на мои земли зайдут. А сил у них… не меньше наших будет.
- Вот оно что… - Драгомир присел за стол, - Вели снарядить повозку… мы навестим удельного князя Остона. Нам есть, что обсудить.
Но друзья не успели. Остон и Элькар напали на Удмуртию, когда Великий Князь и лучший воин славян были на полпути к Казани.
***
Февраль 1089 года.
И вновь степные кони копытами взрыхлили земли вдоль Волги – Матушки-Реки. Пришли разграбить Бузулук, потешиться с крестьянами да злато унести. Немытая орда. Их множество, на много сотен больше идущих дом свой защищать. Но вёл славян могучий Берендей. Его топор успел в крови умыться, напополам деля тела вражин. Медвежья шкура на плечах и в лето, и в студёну зиму. Она напоминанием служила всем. Пусть одноног. Но ярости в нём, что в могучем звере. Пусть христианин. Но ворогу несдобровать.
И кони ринулись в атаку. Застлали небо стрелы степняков. Но знали воины славян с кем биться будут. Лишь единицы пали, сраженные стрелой. А половцы кружили, снарядами своими осыпая славянские ряды. Но проку ноль. Недаром тренировочные дни прошли. И ничего иного не осталось степнякам, как в ближний бой пойти. Того и треба. Сжал древко топора могучий Берендей. Двухметровый Богатырь. Избранник Велеса. И одноногий православный христианин.
***
Апрель 1090 года.
- Ээээ, то не допустимо, а, Великий Князь? - Телерег, удельный князь Джалмата, стоял перед троном Драгомира, - Я не потерплю, а, такого отношения к себе. Пусть и от княжны!
Устраивать приёмы Драгомир не особо любил. Однако, просителей собиралось немало, а игнорировать проблемы своих людей Великому Князю не пристало. Тем более, что сегодняшняя проблема действительно носила крайне серьезный характер.
- Это где ж видано такое, а? – продолжал возмущаться Телерег, - Я не молод уже, а, уважение должно быть уже к возрасту моему, вот. Не пристало дитю такое, а, и тем более не пристало такое будущей великой княгине.
- Ты, Телерег, утверждаешь, - Драгомир нахмурился, - Что дочь моя Ярослава напала на тебя? Раздела и привязала к дереву? Юное дитя справилось с тобою, взрослым и сильным мужчиной. Я правильно понимаю произошедшее?
- Ээээ, не надо насмехаться, а! – взревел Телерег, когда по залу прошелся смех, - Она выскочила резко, а, со сворой своих друзей. На них были маски, вот, я отшатнулся и упал, а. Голова разбитая. Когда в себя пришел, тогда и нашел себя привязанным к дереву, а. Я не первый, а, кто пострадал от рук твоей дочери. И от лица многих… вот… я прошу… сделай наследником Велеслава.
Драгомир даже отшатнулся. Настолько неожиданной стала просьба, что Великий Князь не сразу подобрал слова для ответа. Ему, безусловно, было не по себе от того, что Ярослава таких бед натворила, но лишать ее наследства… тем более, что жертвой ее игр стал именно Телерег. А, чего скрывать, его Драгомир здорово недолюбливал.
Видимо, прекрасно считывая настроение своего Великого Князя, двое недавно назначенных личных дружинников Драгомира, юноша и медноволосая дева с площади, сделали шаг к Телерегу. Но правитель чуть приподнял кисть, чтобы те остановились.
- Все мы были детьми, - пожал плечами Драгомир, - Я хулиганил ничуть не меньше дочери своей. Разве можно столь сурово наказывать дитя? К тому же, Ярослава не стала отрицать своей вины. Не покривила душой. Что это, как не показатель ее стремления исправить ситуацию в лучшую сторону. Она станет прекрасной и мудрой Великой Княгиней. Велеслав же займет место при ее дворе как князь удельный.
- Ээээ, ты глуп, Драгомир! – проревел Телерег, - И пожалеешь об этом.
Тут уже двое дружинников, Валентин и Ариана, таковы их имена, вытащили клинки из ножен. Телерег мигом притих и практически припал к полу. Все, собравшиеся в тронном зале невольно ахнули. Многие из них видели, другие прослышали, на что способны эти двое. Но, как верные и отлично воспитанные воители, они ждали приказа Драгомира.
- Позволь мне повелитель, - Ариана оскалом хищника улыбнулась Телерегу, а в глазах словно огонь плясал, - Я отрублю ему голову за его отравленные ядом речи?
- Не думаю, что то необходимо, - заметил Валентин, - Но, если прикажешь…
- Нет, оставьте, - Драгомир коротко кивнул в сторону, указывая, что дружинникам следует отойти, - Телерег высказал свое мнение. Я его услышал. Ведь слова твои не были угрозой?
- Ээээ, нет, Великий Князь, - запричитал Телерег, - Нет, глупость сказал. Прости, а?
- Ступай… Валентин, Ариана… - Драгомир перешел на более тихий тон, - Я ценю ваше мастерство и ваш пыл. Но не стоит бросаться на каждого, кто сыпет дурными словами. Такое будет случаться довольно часто.
- Разве можно позволять врагам быть столь вольными в речах? - Арина встряхнула медной копной своих волос, - Ты же видишь, что этот князь совсем не друг тебе?
- Вижу, конечно, как и многие в завоеванных землях. Это неизбежно. Но слова не ранят.
- Я восхищаюсь тобой, Драгомир, - Валентин склонил голову, - И пока ты идешь дорогой чести, перед Богами говорю, что стану верным твоим другом.
Великий Князь смотрел на этих юных и горячих сердцем воителей… и невольно задумался… а не свернул ли он с этого пути? Ведь уже несколько лет он и Андрей из рода Фолиаль разрабатывали план по устранению половецкого хана. Путем бесчестным.
***
Январь 1091 года.
Устраивать громких собраний Драгомир не стал. Ему хотелось мирной обстановки и более душевных разговоров. Пусть кто и осудит его за это, но он решил позволить себе такую прихоть. Кроме Мансура, сына Абу-Алиба, и Ярославы, княжны, в зале находились Валентин и Ариана. Они ни на мгновение не покидали свой ответственный пост. От них зависела безопасность Старшего Волхва. А это не малая ответственность.
- Подойди, Мансур, - Драгомир улыбнулся, - Не нужно церемоний, этим вечером мы с тобой друзья. Какими являемся с твоим отцом. С твоей сестрой, что у меня на воспитании. Потому, хочу поговорить с тобой как муж с мужем.
- Да, Великий Князь, я в твоем распоряжении.
- Ты уже не ребенок, Мансур, тебе, как и моей Ярославе, пора бы задуматься над своей жизнью в роли взрослого человека. Твой отец безгранично мудр, но в тебе я приметил иной талант. Тебе по сердцу битвы и сражения. Оно понятно. Ты – мужчина. Да только правителю земель пристало еще и умело вести разговор. И шаги свои продумывать на много ходов вперед…
- Прости, господин, но я не совсем тебя понимаю. Ведь я не правитель…
- Вот тут-то мы и подошли к самому главному. Я бесконечно уважаю твоего отца. И многим ему обязан. И не могу позволить, чтобы дети его остались без должного внимания. Тем более, что ты чтишь наших богов. Я хотел бы увидеть тебя удельным князем печенежским. Но, Мансур, тебе необходима будет жена под стать. Чтоб она могла подсобить тебе в правлении. Такой я вижу Гюндеш из половецких земель. Она красива, хитра как лис. А ведь еще не дева. Как созреет… Морок обзавидуется ее хитрости. Такая здорово может помочь. Бери ее в жены.
- Если… тебе, князь, так угодно…
- Не хмурься, Мансур. Так будет правильно. И я с гордостью назову тебя князем печенежским. Хоть и будет грустно отпускать с тобой твоего отца. Но он тебе будет нужнее.
Сын Абу-Алиба поклонился. По его лицу было сложно понять, чего в душе Мансура больше: радости от получения титула или горести от навязанного брака? Но выяснить это не удалось, Ярослава поднялась со скамьи.
- А когда моя свадьба, отец? Почему до сих пор нет вестей от Даниила?
- Тут вопрос сложный, Ярослава, - Драгомир потер лоб, - Даниил покинул дом своего отца и ушел в орден Воинов Перуна. А члену ордена ни женитьбы, ни наследования не видать.
- Что, прости? Но… мы же помолвлены? Разве дядюшка Андрей не может повлиять на сына?
- Нет, Ярослава, тут он бессилен. Если Даниил сам не захочет покинуть орден, никто не сможет его оттуда забрать. Ни словом, ни силой. Таков порядок.
- А какой порядок уготован мне? Я годами жила в вере, что мы с Даниилом станем супругами. А теперь ты говоришь, что свадьбе не бывать?
- Мы подыщем тебе иного супруга…
- Что? Отец! Как можно? Я не товар у купца… мне не надо никого другого… прости…
И Ярослава выскочила прочь. Ариана было шагнула, чтобы броситься вслед, но Драгомир ее остановил.
- Пусть проплачется. Мансур, а ты можешь уже с рассветом отправляться в Печенежские Степи. Отныне, это твои владения.
***
Май 1092 года.
Темницы крепости никогда не отличались особой роскошью. Да и князь за долгое правление свое бывал там всего с пяток раз, не больше. Необходимости такой не случалось. Покуда туда несколько часов назад не сопроводили его близкого друга Иосифа, удельного князя Караболама. Иосиф был куда старше Драгомира, хотя и был достаточно крепок в свои шестьдесят лет. Даже стены темницы не особо сломили мужчину. Хотя и пробыл он там пока еще совершенно недолго.
- Ну и что скажешь, старый ты лис? - Драгомир зашел прямиком за решетку к другу и присел рядом, - Куда тебя понесло-то, а?
- Дык… а чего? Оно вот так всё… получилось… я ж… вот и да.
- Ой, беда ты беда, Иосиф. Вот и чего мне с тобой делать прикажешь? У нас за подобное строго судят, сам знаешь. Чего тебе с женой-то не жилось? Мы с Радой тоже не молодеем, да ведь и в мыслях нет к другим идти. А ты куда? Я всегда полагал, что ты мудрее всех нас будешь.
- Прекрати ты, - Иосиф отмахнулся, - Оступился. Признаю. Выпил лишнего… а она тут вся… ну и…
- Долго у вас с ней это продолжалось? Только мне не ври, друг.
- А чего мне врать-то? Напился раз, тогда и случилось. А как пузо приметил, сразу ей сказал, что ребенка признаю. Тут иных вариантов не было. По чести это.
- Супругу обманывать по чести?
- Брось!
- Не брошу! Я твой старший волхв, не забывай. Что Юрку признал – поступок. Перед богами скажи, что всего раз оступился!
- Пусть Перун поразит, ежели вру тебе. Хмель, собака, подвел.
- Ступай домой, друг. И моли жену свою о прощении. А я тебя простил.
Иосиф хотел еще что-то сказать, но громкий шум бега по ступеням прервал беседу друзей. В проеме появился Валентин.
- Великий Князь, - он заметно запыхался, - Весть с северных границ. Мордвин напал на земли воеводы Элькара. Удельный Князь из рода Стародубцев повел войска на помощь.
- Вот ведь гад-мордвин! – Драгомир грохнул кулаком по лежанке.
- Это не всё, мой князь… Элькар передал с гонцом… Что это последняя капля в чаше его терпения. Он требует от тебя решительных мер.