Еще в первые дни знакомства, я отметил выдающуюся мудрость
Драгомира. Ни с чем не сравнимое величие, которое он умело прятал
под маской саркастического циника. Его отношение к войне смутило
меня и заставило надолго задержаться при его дворе. Я хотел понять
его, изучить… как же я был наивен в своих предположениях, что
мне удастся это сделать.
Из трактата Абу-Алиба «О холодной земле и людях, населяющих ее».
Октябрь 1066 года.
Рада едва не ушиблась, когда из-за поворота, внезапно, вышел стражник великокняжьих палат. Сама виновата, нечего было так долго возиться с прической или же встать надобно было заблаговременно. Тогда бы не пришлось сломя голову нестись по направлению к тронному залу. Вообще, привычки опаздывать и заставлять себя ждать за ворожеей самарской никогда не водилось. Обыкновенно, она одной из первых прибывала к месту назначения. Порой коря себя за излишнюю поспешность. Однако, ожидать самой не столь постыдно, как опоздавшей входить в палаты Великого Князя. Хотя, пусть кто только посмеет укорить ее в содеянном, Рада могла и ответить. Словом она могла атаковать не хуже воителя какого. Зачастую стократ лучше.
Вообще, подолгу прихорашиваться не входило в привычки ворожеи. Просто день сегодня был особенный. Драгомир, Князь Великий и старший волхв всех славян, неспроста призвал ко двору самых близких из своих друзей. Так уж повелось, что с раннего детства и Рада относилась к таковым. Это немало грело душу. Еще бы, быть в ближнем кругу у самого Великого Князя, шутка ли? Особенно, учитывая тот факт, что все из друзей имели гербы своих семей и титулы удельных князей. Девушка подобных похвастать не могла. Но и она в свои девятнадцать лет добилась немалого. Одна только должность ворожеи при великокняжеском дворе чего стоила. Пускай и находились злые языки, которые утверждали, мол, без дружбы с Драгомиром, ничего подобного у Рады не было бы. Ну и пусть болтают. Дела это не меняло.
Тронный зал был полон гостей. Драгомир сидел на троне и с улыбкой разглядывал каждого. Со стороны подобное поведение можно по-всякому истолковать, да только Великий Князь глазами выискивал Раду. Девушка никогда не задерживалась, и такое событие вселяло в голову правителя Волжских Славян некоторую долю тревоги. Уж не случилось ли чего? Молодой правитель, а в этом году ему исполнилось с четверть века, собирался было послать за подругой кого из воителей, как двери зала открылись, и Рада вошла внутрь. Бежала. Хоть и отдышалась немного перед дверями, но точно бежала. Взор Драгомира было непросто обмануть. Чего только задержалась?
- Ты чего удумал, Великий? - пробасил над ухом Драгомира кто-то, - Не выйдет у тебя ничего!
Обладателем столь низкого голоса был, естественно, Антон. Князь это быстро осознал, кто ж еще, если не этот богатырь, способен говорить прямо над ухом, при учете, что трон правителя располагался на внушительном пьедестале. Ростом удельный князь Яр-Чалы вышел на зависть многим. В жизни Драгомира еще не встречалось настолько здоровых мужей. Антон даже склонился немного, чтобы поговорить с другом. Отчего шерсть шкуры медведя, которую удельный князь постоянно носил на своих широченных плечах, практически лезла в лицо правителя. Потому Драгомир вынуждено отклонился в сторону.
- А ты пророком заделался? – улыбнулся он, глядя на Антона, - Скажи-ка мне, мил человек, когда случалось такое, чтобы мною задуманное не воплощалось в жизнь?
- Не это! – словно отрезал богатырь, - Мечтай сколь хочешь, но зря только красавиц стоять заставляешь. Не обженить тебе наших молодцов.
- Гляди чего, - усмехнулся Драгомир, - И впрямь грядущее лицезришь. Может правду о тебе говорят, что ты, не иначе, Велесом отмечен, а?
- Брось! Ты ж знаешь, что не верую я в ваши деревяшки. Истинный Бог он един.
- Смотри, при Раде такого не взболтни…
- Чего при мне нельзя взболтнуть? – ворожея, как часто за ней случалось, возникла неожиданно и в самый подходящий момент, чтобы застать врасплох, - Я жду ответа, Великий.
Драгомир прекрасно владел многими науками, в частности, медициной. Вот только ни лукавить, ни беседовать, как то принято у послов, к примеру, не умел. Столь же прекрасно он понимал, что обмануть подругу навряд ли удастся. Только вот попробовать может и стоило.
- Что я не верую в ваших богов, - опередил его Антон, - Так, то и не секрет никакой.
- Вот у тебя удивления будет, когда ты через Калинов Мост пойдешь, - покачала головой Рада, - Но, дело твоё. Это ж у вас принято проклятиями сыпать на иноверцев.
- Рада! – одернул её Драгомир, - Ни к чему это!
- Я любя, - пожала плечами девушка, - Этот Берендей и мой друг, если ты забыл. А чего так девиц много? Словно у нас…
- Смотрины, - закончил за ворожею Антон, - Князь решил, что ему по силам обженить нас станет, вот и нагнал сюда бедняжек.
- Самонадеянно, - ворожея усмехнулась, - А себе Князь невесту не подыскал?
- Всё! Это уже переходит все границы, - Драгомир улыбнулся, - Вы не запамятовали, что я правитель ваш? Или вами духи навьи завладели?
Если Антон никак не отреагировал на такое заявление, то Рада в мгновение нахмурилась.
- Не будь ты нашим Старшим Волхвом, так хорошенько бы тебя взгрела! Ты чего говоришь такое? К чему упомянул их? Беды хочешь?
Только собирался князь ответить что-нибудь с присущей ему долей шутки, как к трем друзьям подошел княжеский лекарь. Мужчина этот особо отличался от всех обитателей двора как смуглой кожей, так и нарядом. Абу-Алиб был родом из Мекки и попал в славянские земли относительно недавно, хоть и успел заручиться поддержкой Драгомира и расположить его к себе.
- Дарагумыр, княз, - лекарь поклонился, - Женитба — это радост на месяц и пэчал на всу жизн. Так говорят на моей зэмле.
- И ты туда же, Алиб? – Драгомир даже руками всплеснул, - Это… это заговор!
- Э, нэт. Это мустрост. Своему отцу я напысал. Но у Вячэлавы отца нэт. Ты ей отцом будэш. Патаму я и подошел к тэбе.
- Вот с этого места, если тебя не затруднит, поподробнее.
- Куда подробнэе? Я прошу руки эта дэвушка. Но у нас прынато получит одобэрие отца.
- Вот! – князь даже рукой указал на Алиба, - Вот! Всем брать пример с нашего друга из далёких земель! Алиб, мы сыграем самую пышную свадьбу твою. Можешь не сомневаться!
***
Июль 1067 года.
Земля дрожала под ударами копыт. И небо рассекали пущенные стрелы. Их тысячи. Их взор до крови жаден. Атаки быстрые, как хлыст пастушьего кнута, и беспощадные как солнце их степей. Не для захвата, не за власть, неведома им честь. Они пришли, чтоб разорились земли. Чтоб матери над телами сыновей роняли слезы боли задушевной. Чтоб девы кроткие под тяжестью их тел молили всех богов о смерти. Но не топтать коням степным святые земли. Народ славян готов побить врага. Пусть больше их. Пусть конные мерзавцы. Но шли славяне дом свой защищать.
Удельный Князь Казанский, юный Остон, покрепче сжал эфес надежного меча. Не посрамит. Ни родного отца, который в битве пал, когда юнец едва ставал на ножки, ни воеводу, что повел их войско, ни Князя Драгомира, что братом стал, когда покойный ныне Князь как сына Остона принял. Он челюсти до боли сжал и щит к груди придвинул. В атаку! Над полями пронеслось, и хлынули врагу навстречу. Навстречу Тьме. И скрылось солнце за сплошною пеленой летящих в небе стрел. Как больно! Кто ж его достал? Вот ведь мерзавец, два пальца от щита, и щит тяжелым стал. Над левою ключицей торчала оперенная стрела. Рука безвольной плетью повисла вдоль корпуса бойца. А враг летел. Их кони как по воздуху несли. За дом! За Князя! Остон проорал и правою рукой, когда от столкновения весь корпус он увел, что было сил полосонул коня. Ездок слетел, но не успел подняться, как Остон на него обрушил свой клинок.
Ох, много их. И шустрые, мерзавцы. Сварожич вновь мечом срубил с щита стрелу. Не рушить строй! Щиты держать покрепче! Он за победой в этот день пришел. Не сдюжить конным. Пусть их много больше, но он Сварожич. А то о многом говорит. Верховный Вождь! Его приметил воин. Верхом уж много раз мелькнул. Да только следующий для степняка последним станет. Уж срубит голову гадюке кочевой. И миг настал. Верховный Вождь Кобяка, в который раз, решил пустить стрелу. Достать рукой Сварожич не сумеет, он это сам прекрасно понимал. Но то не треба. Он руку правую за корпус заложил, от всей души, что боги даровали сил, удельный князь Сварожич метнул в врага клинок. И он по рукоять вонзился в грудь Кобяка. Так пал Верховный Вождь из полоцких земель. И дрогнул враг. Славяне шли в атаку. Шли, чтобы земли родные защитить.
***
Октябрь 1067 года.
- Ты с ума сошел, шкура медвежья! – Элькар был в гневе и не старался этого скрыть, - Князь, да скажи ты ему, что это безумие!
Уже битый час длилось это словесное противостояние двух удельных князей. После недавнего нападения половецких войск на земли Волжских Славян, крестьяне повадились повсеместно носить при себе оружие. Такая мера предосторожности, хоть и была вполне ясна, но, все ж таки, являлась чрезмерной. Периодически случались столкновения на рынках, да на улицах из-за всякого рода безделиц. И это никак не устраивало Антона, что предлагал издать указ о запрете ношения оружия. Элькар, будучи княжеским воеводой и мужчиной во всех отношениях боевитым, естественно, был против такой меры.
- Ты, вероятно, пьян, Элькар! – пробасил Антон, - Мужики кидаются друг на друга по малейшему поводу. Ладно, когда они морды друг другу били кулаками. Но нет же, теперь они топорами да мечами рубят друг друга. Ни к чему доброму это не приведет.
- Это тебе твой распятый Бог сказал? – Элькар явно был в хмеле, - Эти мужи воины по крови, нечего из них лепить то, что угодно поклонникам Скорбящего!
- С чего бы тебе, вдруг, ратовать за славян или их богов? Сам-то давно ли уверовал?!
Ситуация явно накалялась. Элькар, в самом деле, не причислял себя к славянской религии. Родом он был из литовских земель и богам их пантеона возносил молитвы. В те, конечно, минуты, когда не проводил время за кружкой эля. А таких минут в жизни Элькара насчитывалось крайне мало. Впрочем, частые попойки совершенно не мешали воеводе исполнять свои обязанности при дворе. И исполнять выше всяких похвал.
- Довольно, - Драгомир поднял руку, привлекая внимание, - В словах каждого из вас есть правда. Ситуация в землях наших непростая. Людям хочется понимать, что они под защитой. Самым простым решением они посчитали ношение при себе оружия. И это вполне оправданно. К тому же, каждый наш мужик – воин. Тут твоя правда, Элькар. Но никак нельзя допускать, чтобы наши мужи начинали друг друга рубить. А норов у нас не из легких. И наличие у каждого на поясе острого клинка только усугубляет ситуацию. Антон, здесь правда твоя. Случись беда, нам каждый воин станет на вес золота. Дойти до избы за клинком время всегда будет. Но, ежели к тому моменту все изранены будут, считай, что врагу только подсобили. Потому, я издам указ, чтобы мужики наши при себе оружие не таскали. А коли ты, Элькар, беспокоишься о безопасности деревень, так натаскай получше бойцов. Пусть люди видят, что рядом с ними есть мужи, которые способны станут защитить их в случае чего.
Литовец злобно сверкнул глазами. Решение Великого Князя явно не пришлось ему по душе.
- Как скажешь, Драгомир! Вот только не пришлось бы тебе пожалеть о таком решении!
Не дождавшись позволения, Элькар поднялся и решительным шагом направился прочь из тронного зала. Многочисленные гости, включая самых близких друзей князя, старались не смотреть в его сторону, дабы не привлечь к себе лишнего внимания явно захмелевшего воеводы. Чего доброго, решит еще, что над ним насмехаются или что другое, что может побудить литовца схватиться за клинок. Уж за этим у воеводы дело не станет. Об этом каждый знал.
- Суров, - покачал головой Остон, его рука еще была закреплена к корпусу, хотя ранение уже не так сильно беспокоило, - Братец, ты же не для того нас позвал, чтобы мы глядели на разъяренного воеводу?
Казначей, а именно такую должность Остон занимал при дворе, кроме титула удельного князя Казани, частенько обращался к Драгомиру «братец». Это повелось еще с детства, когда отец нынешнего Великого Князя приютил к себе осиротевшего юнца.
- Да уж, не для этого, - Драгомир тяжело вздохнул, - Но я прекрасно понимаю Элькара. Половцы так и шастают возле границ. Ему, как воеводе, вопросы безопасности земель наших ближе всего. Но, не об этом. Братцы, подойдите все, чтоб мне не приходилось докрикиваться до каждого.
Чтобы понять, о чем именно пойдет речь Великого Князя, не нужно было быть гением. Эту мысль Драгомир достаточно часто озвучивал, чем изрядно успел надоесть каждому из друзей. Только вслух об этом говорить никто не осмелился. Дружба дружбой, а правителю перечить не больно-то хотелось. Потому все удельные князья хмуро побрели к трону. Не хватало в их числе только Элькара, что недавно покинул зал, и Иосифа. Последний был достаточно старше всех молодых князей и вплотную занимался благоустройством своих земель. К тому же, не так давно он взял в жены прекрасную Елизавету. Девчонка была крайне мстительной и не так верна своим словам, если верить людской молве. Да только сердцу не прикажешь. К тому же, Иосиф являл собой пример спокойствия и умен был в достаточной мере. Если кто и мог Елизаветы повадки снести и одарить любовью, так это он. Элькар также недавно принял на себя роль супруга, избрав для себя скромницу Дарью. К слову, она упёртая была под стать мужу своему. Но важности держать слова своего не знала. Остальные же друзья старались как можно дольше держаться за свою свободу, хоть Драгомир и наседал частенько с разговорами о необходимости брака.
- И долго вы собираетесь в постели холодной ночи коротать? – Великий Князь нахмурил брови, - Мы с каждым днем моложе не становимся!
- Не дольше твоего, братец, - Остон усмехнулся и вызвал смешки со стороны остальных друзей, - Нас он, значит, мучает стремлением найти нам жен, а сам пустым держит трон супружницы!
- Ты мне зубы не заговаривай! Ишь чего? Хитрец. У меня глаз острый, вижу я, как ты взор от Добравы не убираешь. Чего? Смелости не хватает? Или боишься, что она тебя сора в избе прибавит? Знаю я, как ты ревностно к порядку своему относишься. Чистюля. Дева хороша, молода. А что у нее семь дел на дню сменяются, так это не беда. Зато румянец какой горит!
- Знаем мы, чего у нее румянец горит, - хмыкнул Антон, - У нее разговор только и идет, что о утехах плотских.
- Тебе почем знать, - едва не сорвался Остон, - Сам не слыхал, так и помалкивай! Нечего на нее наветы всякие вести!
- Вот! – чуть не подпрыгнул на месте Драгомир, - Да ты ж уже честь ее отстаиваешь! Решено, если она тебе по сердцу, так мы свадьбу обыграем. Андрей!
- Началось, - протянул удельный князь сурийский и повернул голову к Антону, - Белебей, дай за тебя спрячусь что ли, чтоб этот окаянный меня не заметил.
- Поздно, друг, - Драгомир улыбнулся, - Довольно тебе таскаться от крестьянки к крестьянке. Народит какая, и почитай, как звали. Тогда выбора уж не будет вовсе. Ты уж у нас красавцем слывешь, словно тебя сам Лель избрал. Уж кому-кому, а тебе найти невесту проблемой не станет.
- Так у меня и нет проблемы таковой. Не ищу я невест.
- А Ульяна? – Драгомир поднял брови, - Не с ней ли ты последние месяцы проводишь в беседах? На тебя и не похоже вовсе. Обыкновенно, у тебя поначалу постель, а потом разговоры. А тут, ты погляди, сама непорочность.
- Ну что ты пристал, князь? Она хороша, не спорю. А то, что никак мне ее не… в общем, с ума сводит ее неприступность!
- Вот тебе и решение! – воскликнул Драгомир, - Женой сделаешь, считай, и постель с ней разделить сможешь. Каково?
- Лихая тактика, как по мне. Но…
- Вот и подумай! Денис…
- И чего я дома не остался? – протянул удельный князь Узени, - Пока ты не начал свою пламенную речь, опережу тебя. Свою избранницу без твоей помощи найду. Нашел уже. При твоем дворе служит. И дело о свадьбе почти решенное. Только, вот что тебе скажу, ты о нас беспокоиться прекращай. Думаешь, мы тут все слабые умом? Видим всё прекрасно. Отчего все эти беседы. Ты, конечно, Великий Князь. И княжна тебе нужна под стать. Чтоб союз могла обеспечить, силы укрепить. Оно понятно. Но окромя того, что ты правитель, ты еще и человек. Ежели тебе другая по сердцу, так и плевать на то, как у иных устроено. Бери ее в жены. И не думай даже.
Возникло молчание. Молчание, которое много о чем говорило. Каждый из друзей точно знал, какие мысли именно роятся сейчас в голове у Великого Князя. Давно хотели они поговорить со своим близким другом, да только не решался никто. Денис, он попрямее остальных был. И в самую точку попал своею речью. И чтобы разговор этот, которого, если честно, Драгомир опасался, не получил своего продолжения, Великий Князь, в привычной ему манере, игриво улыбнулся. Повернув голову к Антону, правитель собирался было начать речь, как одноногий рослый муж его опередил:
- И не мечтай даже! Сварожич, ты со мной? Или поддашься этому негодному?
- Я лучше еще раз сойдусь с половцами в битве, - хмыкнул лучший воин волжских славян, - Ты, братец, для начала сам обженись. Нам пример покажи. Там, глядишь, и мы за невестами пойдем.
На том собрание друзей и завершилось. Но аккурат после него, сразу три свадьбы сыграли. И на каждой из них Драгомир размышлял о своей. Неужто сможет он ради сердца своего обойти стороной выгодный для земель союз?
***
Сентябрь 1070 года.
Ветер был чудовищной силы. Казалось, что еще немного и толщенные дубы вырвет корнем, а может просто поломает. По крайней мере, под натиском его огромное количество листвы и веток, что послабее, срывало с величавых крон. Даже у оснований деревьев, в достаточно густом лесу, одинокому человеку в походном плаще едва удавалось устоять на ногах. Этим человеком был Драгомир. Сапоги Великого Князя совсем не походили на обувь правителя. Так износились, что дыры демонстрировали измученную плоть его. Немало дней, судя по всему, провел в пути Драгомир. Лицо его казалось измученным и осунувшимся. Следы глубоких морщин превратили молодого князя в иссушенного старика. Губы потрескались, словно их не касалась влага.
Вокруг не было ни души. Все лесные обитатели, оно понятно, попрятались от бушующей непогоды. Ни один и носа не показывал из своих убежищ. Да и выглянь кто, так диву бы дались, зачем это человек бредет по их царству в одиночестве, к тому же, в такую погоду? Но человек продолжал свой путь. Рукой придерживая капюшон, дабы не слетел тот, шаг за шагом двигался вглубь леса. Хоть и давался каждый шаг невероятно трудно.
Драгомир и сам не знал, что же его заставляет продолжать идти? И сил практически не осталось, и цель не была вполне ясна. Лишь мысль. Надо идти. Как бы не буйствовал ветер, как тяжело бы не было, а идти надо. Раз уж встал на этот путь, так надобно завершить его. Там – впереди – лежали все ответы. Там точно знали, как ему поступить? Сам ответить на этот, казалось, простой вопрос, он не был в силах. Лишь бы дойти. Не упасть.
Предательский корень встал на пути Великого Князя, обыкновенно внимательный взор не приметил эту преграду, и Драгомир споткнулся о него да рухнул на колени. Чудо, что мужчина успел выставить руки перед собой, а, иначе, рухнул бы лицом о землю. Выругавшись про себя, он начал было подниматься, как, вдруг, рядом с ним возник старец. Могучий торс и густая борода, покрытая сединой, в левой руке посох, а правая протянута к князю, чтобы помочь ему подняться.
- Благодарю, отец, - Драгомир схватился за руку и подивился силе старика, с которой тот поднял его с земли, - Не подскажешь, далёко до конца?
- Смотря, что ты подразумеваешь под этим словом, - глаза старика под густыми седыми бровями сурово глядели на князя, - Ежели до конца пути твоего – далече. Ежели ты про окончание твоей проблемы – так ты сам ее себе надумал. Как решишь положить ей конец, так он и настанет.
- Что? Прости, отец, но я не понимаю…
- Со мной решил шутить??? – внезапно взревел нечеловеческим голосом старик, и по всему лесу эхом ему вторили волки своим воем, а с деревьев взметнули ввысь птицы, - Себя ты обманул, Драгомир, а меня не пытайся!
- Но я же князь! От выбора моего многое зависит, нельзя просто взять и пойти на поводу у сердца! По силам мне станет заключить выгодный союз через женитьбу.
Всё разом успокоилось. И старик с грустью поглядел на Драгомира.
- Как измельчал нынче человек… взгляни туда!
Он указал в сторону, куда Великий Князь немедленно повернул голову. Меж деревьями, роя землю копытом стоял алый бык с непроницаемо черными очами. Из ноздрей его валил густой дым, а с пасти на землю капала густая кровь.
- Он близко, - задумчиво произнес старик, - И куда сильнее. Такой растопчет, даже не заметит. Убей его. Возьми мое копье. Я подсоблю.
- Не стану, - даже для себя неожиданно произнес Драгомир, - Нет, я не стану!
- Он пожрет тебя. Как многих уж пожрал. Я помогу, ты слышишь?
- Нет! Не стану! Война для тех, кто слаб. Таковы слова на гербе моем. Я смогу защитить земли славян от этого чудища.
- А сможешь ли? Через жену? Заключив выгодный союз. И с ней в постель одну ложиться, чтоб после не любить детей и себя бранить, что не на той женился? Так землю защитишь. В том спору нет. А самого себя предашь. Станешь лгать себе, друзьям. А ложь одна немедленно другую порождает. Но по сердцу решишь… так тебя пожрет алый бык.
- Не пожрет… - несмело проговорил Драгомир, - Не пожрет… Не пожрет…
И Великий Князь еще долго ворочался в кровати, постоянно бормоча одну и ту же фразу: «Не пожрет».
***
Август 1071 года.
У всех друзей успели народиться детки, у некоторых и не один, а потому компанию для прогулки Драгомиру составлял Абу-Алиб. Конечно, князь мог пригласить ко двору Антона или Сварожича, эти молодцы наотрез отказывались расставаться с холостятской жизнью. Но и они оба были заняты каждый делами своего удела. К тому же, Драгомир любил беседовать с Абу-Алибом. Хоть это удавалось и не так часто, все же, придворный лекарь был крайне занятым человеком. Но сегодня всё сложилось достаточно удачно. В расписании Алиба в этот час как раз значилась прогулка по Самаре. А лекарь очень старательно соблюдал его.
- Я прочел книгу, написанную про тебя, князь, - Алиб хитро глянул на правителя, - Занимательная вещица. Не без таланта сделана.
- С каждым днем ты говоришь на нашем языке всё увереннее, - отметил Драгомир, - А что касается книжицы этой… я выставил ее в тронном зале. Кто иной, может и казнил бы за подобное, но меня она заставила улыбнуться. Как там написано? И весь день он важно раздувал щеки, полагая, что так возвеличит Русь. Разве не прелесть? Даже самые злые языки не способны будут придумать то, чего бы не было отражено на страницах этой книги.
- Близкий враг лучше далекого друга, так говорят в моих землях.
- Нет, Алиб, автора сего творения я врагом не считаю. Но, в целом, согласен с мудростью твоего народа. Тем более сейчас. Когда друзья показывают себя с самых неожиданных сторон.
- Ты говоришь о Ли?
Удельный Князь Булгарский носил нетипичное для славянина имя – Ли. Так вышло потому, что еще отец его некогда отбыл из Булгара в восточные земли, где буквально влюбился в культуру и религию этих земель. Там же и обзавелся сыном, которого назвал в соответствии с новой принятой им культурой. Сам же Ли, по достижению возраста мужа, решил вернуться в Булгар, где и осел окончательно. Драгомир сразу приметил недюжинные навыки молодого удельного князя находить общий язык даже с самым ярым своим противником. Это и послужило назначению Ли в совет княжеский на роль печатника Великого Князя. И муж достаточно скоро показал себя с самой лучшей стороны, расположив к Драгомиру некоторых из, казалось бы, непримиримых его соседей.
- Он не единственный, кто доставляет мне сегодня хлопот. Неужели в таких ежовых рукавицах я держу своих князей? Тебе, Алиб, со стороны виднее. Скажи мне, разве слишком велика моя власть над ними?
- Я – человек науки, князь. Но, полагаю, что ты можешь судить о своей власти, как властвует отец над сыном. А мой отец, долгие года ему, однажды сказал мне: «Лучше заставлять сына плакать, чем самому потом плакать о нем». В воспитании своего Мансура я придерживаюсь этой мудрости. Не все методы родителя воспринимаются детьми как благо. Так не все твои приказы станут по душе твоим князьям. Нельзя ожидать, что каждый кротко будет следовать твоему велению.
- Но, если дело дойдет до войны? Я не хочу глупо пролитой крови.
- И на уступки идти не хочешь? Так не бывает. Кто не станет волком, того волки загрызут.
- Еще одна мудрость твоего народа?
- Мои земли богаты ими. Я читал слова на гербе твоего дома. Война для тех, кто слаб. Когда-нибудь, я пойму истинный смысл этих слов. Но пока считаю это суждение ошибочным.
- Элькар планирует потребовать от меня признать независимость его земель, - Драгомир с грустью вздохнул, - Я не смогу этого сделать. Мой отец и отец его отца бились за благополучие этих земель. Потом, уже я, даровал титул удельного князя Элькару. С чего бы мне отдавать часть моей земли? Я, может, принял бы его требования, будь он исконным владельцем титула. Да будь он, хотя бы, рожден на землях волжских славян.
Абу-Алиб молчал. Некоторое время двое мужчин в тишине продолжали свою прогулку. Ничем не примечательные улочки сменялись рыночными площадями, люди сновали по своим делам, дети беззаботно играли, бегая от двора к двору. Продолжился разговор лишь тогда, когда Драгомир и Алиб вышли к Волге. Ее неторопливое течение успокаивало. Рыбаки тащили сети, столь же размеренно, какой являлась и сама матушка-река.
- Против злой собаки добрую не выпускают, - заключил лекарь, - Однажды, князь, тебе придется обнажить клыки. Не то покусанным останешься. Как с друзьями поступить – тебе виднее. Но они должны увидеть, что ты умеешь не только кричать, но и бить. Прости, но я покину тебя. Мне необходимо провести Аср. Подумай хорошенько над тем, что я сказал тебе.
И Драгомир остался в одиночестве. Еще несколько часов он провел, блуждая по берегу Волги. Вода в ней была уже не так тепла, но еще не обжигала холодом, потому Великий Князь разулся и шагал по щиколотку погруженный в воды реки.
***
Сентябрь 1072 года.
Пусть на это ушло четыре года, но Сварожич решился на важный для себя шаг. Как и предрекал некогда Великий Князь, обженился лучший воин волжских славян на благонравной девушке Доброславе Киевской. Без недостатков она совершенно не была, но Драгомир искренне радовался за своего друга. Всё празднество решили провести в Чарла, удельным князем которых Сварожич и являлся. Ко двору же Драгомира муж прибыл спустя несколько недель. Когда молодые успели вдоволь насладиться обществом друг друга. Как раз в те часы, правитель решал дела всего великого княжества. Их накопилось немало, но только некоторые действительно требовали вмешательства Драгомира. Остальными же могли заняться советники.
- Великий Князь, - пробасил Антон, склоняя колени перед правителем, на Иосифа, что расположился справа от него, одноногий воин даже глазом не повел, - Я к тебе с проблемой.
Такой серьезности от друга Драгомир даже опасался несколько. Не иначе, как действительно нечто страшное произошло, раз настольно церемонно решил повести себя удельный князь. Какая мелкая беда, так могучий муж не стал бы во всеуслышание обращаться к Драгомиру. Решили бы всё в личной беседе. Но, раз уж этот здоровяк, еще в юности одолевший медведя в бою, спасая свою сестру, решил пойти путем официального обращения, такое значило, что беда далека от малой. Присутствие же Иосифа явно намекало на и его участие в проблеме.
- В моей верности тебе, Великий, - продолжал Антон, - Тебе ни разу не пришлось усомниться, ты это знаешь. По первому зову твоему я всегда прибуду. А мужи моих земель готовы в любой момент за тебя кровь пролить. И свою, и вражию.
- За то благодарю тебя, - коротким движением Драгомир совершил поклон головой, - Так что за беда заставила тебя проделать такой путь к моему двору?
- А вот какая, князь. Как же так получается, что мои люди первыми идут на защиту Великого Князя, а их свои же бьют?
- Ну чего ты сгущаешь-то? – не выдержал Иосиф, - Кого били-то? Набезобразничали – да, тут кривить не стану. Но никого и пальцем не тронули.
- Князь, я требую, - продолжал Антон, словно и не слышал оппонента, - Чтобы виновные в разорении моих земель были наказаны! Я не потерплю подобного отношения к себе!
Драгомир перевел взгляд на Иосифа. Мужчина, который разменял четвертый десяток, только плечами виновато пожал. Человеком он был душевным. Спокойным как предрассветный час, образованным не хуже Алиба или самого Драгомира. И всячески способствовал развитию своей земли. Что уж там такого между ним и Антоном приключилось, правитель пока не понимал.
- Да… это… стало быть, - несмело начал Иосиф, - Мы, твое величие, с мужиками давеча охотой баловались. А зверь… вот ведь зараза… не шел совсем. А, как ты знаешь, леса-то у меня крохи совсем. Мы вглубь, да только там уже земли Джалмата. Соседа твоего, то беж. Нехорошо. Мы скорее миновать, дабы беды не накликать. И вышли в Яр-Чаллах. У Антона, как понимаешь. Устали дюже. Зашли в деревеньку. Да… припили мужики.
- Припили?! – взревел Антон, - Князь, они разграбили амбар и церковь!
- Я ж вины не отрицаю, ну чего ж ты так? Мужики как увидали этот… ну… крест их.
- Довольно, - Драгомир приподнял руку, останавливая перепалку, - Иосиф, я к тебе с большим уважением, это всем известно. Но сотворенное твоими людьми не пристало славянину. Удельный Князь Яр-Чаллы к тебе с верою своей не лезет. Мне самому не по сердцу, что в моих землях есть оплот веры отличной от исконно славянской. Как Старший Волхв я буду всячески препятствовать распространению чуждой моему народу религии. Однако, решать такой вопрос посредством грубой силы никогда не стану. Тем более, не позволю проявлять насилие к мирным крестьянам.
- Да, не было ж насилия никакого, - почти взмолился Иосиф.
- Довольно. Ты, Иосиф, возместишь убытки удельному князю Яр-Чаллы. Мой казначей проследит, чтобы смета была составлена верно. На этом всё.
Оба друга, как то и полагалась по церемонии, раскланялись да вышли. А Драгомир жестом подозвал к себе Остона и Раду. Первому он поручил проследить, чтобы вопрос с возмещением был решен как можно скорее, и отослал. А ворожею попросил придвинуться поближе.
- И много там церквей распятого бога? – спросил он тихо, чтобы никто не расслышал.
- Достаточно, чтобы это стало проблемой в будущем, - Рада нахмурила брови, - Не лучше дела обстоят и в землях Ли. Он тоже активно насаждает свою веру в подконтрольных ему землях.
- Этого нельзя допустить. Аккуратно, но решительно действуй. Так, чтобы это не вызвало беды.
Рада коротко поклонилась и начала было разворачиваться к уходу, как Драгомир сказал:
- И Рада… - он внезапно смолк, - Нет, ничего. Ступай.
Заметить дрожь в его руках было крайне трудно, только от взора еще одного друга, что присутствовал тогда на собрании, это не укрылось. Денис подошел сбоку от трона Великого Князя и тихонько шепнул ему:
- А ведь она тоже всех женихов спроваживает. С её-то красотой, их немало к дверям ее приходит. Тебе за третий десяток перевалило, она с годами тоже не молодеет. Рано или поздно, а согласится выйти за кого. Дождешься, дуралей.
И Денис спокойным шагом отошел от трона, оставив Драгомира один на один со своей внутренней борьбой.
***
Апрель 1073 года.
Пышной свадьба не была. Казна не то, чтобы очень располагала к массовым гуляниям, да и желания закатить пир на весь мир ни у Драгомира, ни у Рады не было. Хватало счастья от осознания того, что росшие с детства бок о бок мужчина и женщина, наконец-то, сошлись в священном браке. Этого события последний год ожидали все, кто сколь-нибудь близко знал обоих. Мучительно было смотреть, как эта пара тянется друг к другу, но постоянно отстраняются, словно каждый из них болен заразною хворью. Ворожея, что естественно, не спешила сама навязываться в невесты, а Великий Князь терзал себя мыслью, что должен заключить выгодный союз с могучим соседом. Сплошные предрассудки – не более. Но в этих предрассудках они прибывали долгие годы. Пока, в середине весны, Драгомир не решился-таки на этот шаг.
- Погляди на этих молодцев, - Рада с улыбкой наблюдала как все их друзья, за исключением Антона, что оставался холост, возились со своими детьми, - Уже отцами стали. Ты можешь в это поверить? Скажи мне кто с десяток лет назад, что наши братцы будут воспитывать детей… да я бы в лицо тому рассмеялась.
- Ты слишком сурова к ним, - Драгомир нежно приобнял уже супругу, - Дай им шанс. К тому же, не забывай, что кроме отца у детей есть и матери. Они-то не позволят нашим братцам натворить бед. Да и, чего кривить душой, я сам с трудом представляю себя отцом.
- Ну чего ты? – брови ворожеи взметнулись вверх, - Мы станем отличными родителями, я в этом абсолютно уверена.
- Нет, я тоже не сомневаюсь в том нисколько. Но сложно представить, что буду нянчить будущего Великого Князя или Княгиню на руках.
Пока все присутствующие на свадьбе ели, пили и занимались каждый своими делами, а новоиспеченные супруги обсуждали вопросы воспитания детей, к последним с улыбкой направлялся Абу-Алиб. Драгомир и его пригласил к празднику, так как не мог себе и мысли позволить устроить такое мероприятие без ставшего близким друга-лекаря.
- Мой князь, - Алиб поклонился, - Княгиня. У меня на родине принято говорить: «Суетливый не найдет удовлетворения, сердитый - радости, скучный – друга». И как приятно видеть, что вы окружены друзьями, счастливы и полны радости. Я написал своему отцу, что стал свидетелем самого светлого дня в землях славян. Вы созданы друг для друга. Я вижу это. Мой глаз не обмануть. Но есть два сокровища, которые мы начинаем ценить лишь после утраты. Здоровье и молодость. Как же вам повезло, что при вашем дворе есть Абу-Алиб.
Лекарь опустил руку в карман своих одежд и вытащил оттуда небольшую бутыль.
- Это… вернет вам молодость. В способностях ваших дарить друг другу негу я не смею и сомневаться. Но содержимое этой бутыли поспособствует скорому появлению наследника на свет. Принимайте, как сочтете нужным. Лекарство это абсолютно безвредно.
- Спасибо, друг, - несколько смущенно проговорил Драгомир, - Это… бесценно.
Уже в первую ночь, чем Боги не шутят, Рада приняла подаренный лекарем эликсир. Но лишь через год после свадьбы, она смогла обрадовать Великого Князя новостью, что носит под сердцем дитя. И радости его не было бы границ, если б каждую ночь во снах Драгомиру не приходилось убегать от Алого Быка, который так и норовил испробовать на вкус великокняжеской плоти.