...Анна остановилась, старалась отдышаться ни столько от усталости и быстрой ходьбы, сколько от захватывающих дух близких грандиозных перспектив.
…Она огляделась - «хвоста» не было. Выждав еще и убедившись, что за ней не следят, Аннушка неожиданно свернула с дороги к автостанции, направилась к кладбищу. Теперь она не спешила. Исподтишка озираясь по сторонам, она подошла к отцовской могиле, присела на лавочку, прислушалась. Ностальгически чистая звенящая кладбищенская благодать заливала солнцем ровные ряды оградок, памятников и крестов, нарушалась только стрекотом цикад и щебетом неутомимых пичужек. Ни одного лишнего звука. Кладбище было пустынным и грустным. Не доверяя тишине, Анна привстала на цыпочки, еще раз оглядела пожелтевшую листву дальних кустов. Ни души. Больше не притворяясь, не делая вид, что прощается с дорогой могилой, она сорвалась с места и, не выбирая дороги, прямо по надгробиям, давя цветы, поминальные конфеты и фотографии усопших, понеслась в сторону заброшенного кладбищенского уголка.
Вытянув шею, она еще раз огляделась, прислушалась, а потом присела и, как кошка, решившая справить нужду, стала быстро, двумя руками, разрывать, подкапывать старую оплывшую могилу. Сухая как пыль земля легко поддавалась и, через минуту найдя маленький сверток, Анна, согнувшись, запихала его за пазуху. Смахнув пепельно-рыжую, пополам с жухлой травой пыль в разрытую ямку, она поднялась, с трудом перевела дыхание. Ее мутило от дикого напряжения и мысли, что кто-то мог видеть, как она вскрывала тайник. Растеряв остатки былого счастливого настроения, Анна вернулась за сумкой и, не взглянув в сторону родительской могилы, пошла с кладбища. Теперь ее преследовал новый страх. Она уже жалела, что не послушалась тетку, не разделила содержимое флакона, не припрятала вторую его половину. Она не знала, что теперь делать, как сохранить, куда спрятать заветную бутылочку, перекладывала ее из сумки, которую, как ей казалось, могли запросто украсть, в карман, который в два счета могли легко обчистить, страдала ужасно. Анна тряслась, словно в ознобе, терла виски, старалась справиться с нешуточным волнением - маленький пузырек был для нее теперь дороже жизни, в которой только с его появлением и появился какой-то смысл. Она улыбнулась, вспомнила с каким недоверием отнеслась сначала к тетиному наследству...
…Она оказалась неважной ученицей и, предприняв не одну попытку передать Аннушке свое «мастерство», родственница оставила, наконец, всякие надежды.
- Эка ты, Анютка, упрямица. Я тебе дело советую...
- Оставьте, тетя. Лечить чужие энурезы и сумасбродства - это не интересно...
- Еще как интересно, красавица! «Интерес» этот вкус твердой валюты имеет. Неужели не понимаешь?
- Понимаю. Да только хлопотно больно...
- А ты хотела ничего не делать?
- Я не ленива. Но я люблю красивую жизнь. А этот болезный умалишенный сброд, который станет преследовать меня всю жизнь, - что в этом красивого? Да и не жалостлива я. Зачем такие только живут? Зачем их лечить? Гитлер молодец. Вот к этому «терапевту» я, пожалуй, в ученицы и пошла бы...
- Глупости говоришь, Анна. Твой Адольф дураком был. Мир танками и газовыми камерами хотел завоевать. Да разве в этом сила?
- А в чем?
- В тайне.
Анна залилась смехом. Василиса укоризненно покачала головой.
- Молодо-зелено...
- Да не нужна мне "тайна", тетя! Мне деньги нужны. Много денег! Понимаете? Много!
...Тетка не оставила ей ни гроша.
...Указав глазами на стул, она слабо кивнула.
- Садись. Поговорим.
Анна послушно присела, скромно, как школьница, сложила на коленях ладони.
- Вот, значит, Анна как... Прощаться пора...
- Не говорите так, тетя. Вы еще поправитесь. Зачем хоронить себя заживо? Туда мы все еще успеем...
- Да я и не тороплюсь вовсе. Время у меня еще есть... До утра... Это хорошо, что ты успела. Мне большая охота была видеть тебя.
Она покосилась на суетившуюся в комнате сестру, пристально вгляделась в Анну. Та поняла, кивнула: главный разговор был у них впереди, без свидетелей. А пока, подыгрывая ситуации, обе вели неторопливую, соответствующую таким обстоятельствам, беседу. Анна рассказывала о матери, сестрах, своей учебе, тетка, прикрыв глаза, слушала, кивала, шевелила рукой, одобряя услышанное.
- Хорошая ты девушка. Всегда жалела, Анна, что ты мне не дочь. Я бы многое могла тебе дать. А так, прими, Аннушка, на добрую от меня память... - Тетка слабо качнулась, указала на лежавшую на тумбочке большую толстую книгу. - Это травник. Может сгодится...
Анна изменилась в лице. Книга - это хорошо... Но не за ней она приехала за сотни километров. Тетка была не бедна, и Анна, считая себя ее любимицей и главной наследницей, имела все основания надеяться на более существенное, чем старая книженция, наследство. Тетка угадала ее мысли.
- А денег, Анна, у меня нет. Вот они... - Василиса кивнула на снующую рядом, подслушивающую их разговор, сестру, - все растащили. Им, говорят, денежки нужнее, чем тебе. Так что ли, Софья?
Тетка с трудом повернула голову, посмотрела на смутившуюся родственницу. Что-то буркнув, женщина засеменила к двери, выскользнула во двор. Анна, теряя всякий интерес и к тёте, и к ее кончине, сидела угрюмая и обиженная.
- Конечно... Зачем мне деньги?.. Что я, в самом деле, денег что ли никогда не видела?..
- Обиделась? Зря. Разве это деньги... Разве тебе такие деньги нужны...
- А я не гордая. Я бы и от таких ваших «копеек» не отказалась...
- Знаю. Но не это главное, Анна. Сказку "про золотого тельца" помнишь? Это как раз тот случай...
Анна насторожилась.
- О чем вы?
- О «василискиных капельках» слыхала, поди?
- Слыхала... - Анна зарделась, мгновенно улавливая смысл теткиного завещания. - А вы... вы что же и их здесь храните?!
- Не здесь. - Тетка поманила Аннушку, и та наклонилась, почти коснулась розовым ушком синюшных холодных губ.
…Анна распрямилась, оглянулась на дверь.
- Они знают?
Василиса прикрыла глаза, отрицательно покачала головой.
- Нет. Они глупы. Пустышки безмозглые. В этих капельках, Анна, - великая сила. Это и власть, и богатство, и успех. Они не для дураков предназначены. Заберешь после. И смотри - обратной силы они не имеют. Для них, что свой, что чужой - всё едино. Антидота даже я не смогла к ним найти. Инструкцию подробную найдешь там же. Только вот её-то хранить не следует, сама понимаешь...
Тетка вздохнула.
- Сумеешь распорядиться моим добром грамотно, ты - и царь, и бог. С ними ты почище Гитлера твоего будешь. Нет - о чем говорить?.. Не взыщи. Ну вот и все. Довольна?
Анна передернула плечами.
- Их еще взять нужно...
- Возьмешь. Аккуратно только, не торопись. Они следить будут.
…К утру тетка умерла.
Родственники не стали особо церемониться с телом: обмыли, приодели, похоронили к обеду того же дня. К изумлению Анны и могила, и гроб были уже готовы. Поминки справили скромные и тихие. К вечеру родня стала разъезжаться. Засобиралась и Анна.
Тетка Софья, укладывая для нее в лукошко немного провизии, скорбно поджала губы.
- О покойниках плохо не говорят, но только не правда это, что мы тебя, Анна, так уж сильно обидели. Денег Василиса оставила не много. Ведь люди не поверят, ежели сказать. Крохи при ее-то делах. Делиться ими, значит, ни тебе, ни нам. Ты молодая, здоровая, еще заработаешь, а нам - на лекарства...
«На гроб... - Анна прятала ненавидящий взгляд. - Погодите же... Дай срок... За все ответите...»
Она спокойно взяла лукошко, свою сумку, поклонилась, поблагодарила, вышла из дома.
Уже в вагоне, открыв сумку, она злорадно ухмыльнулась. Так и есть - вещи были аккуратно перебраны: родственнички рылись в ее не хитром скарбе, выясняя, что еще кроме «Травника» подарила любимой племяннице покойная ведьма...
…Анна без труда нашла теткин тайник... в могиле отца. Как и когда умудрилась покойница припрятать здесь, за сотни километров от дома, самое ценное из имевшегося в нее имущества, так и осталось загадкой. Но правду сказать, не эта тайна занимала тогда Анну. Маленький аккуратный флакончик притягивал словно магнит. Перекатывая его с руки в руку, она поглядывала на прозрачную вязкую, как смола, жидкость, не верила в убийственную ее силу. А, может, тетка шутила? Возможно, это всего лишь подлый с ее стороны розыгрыш? Как знать?..
Желание испытать «наследство» пришло само собой. Анна нашлась быстро.
…Василий только что пообедал, умылся, залез на крышу, собираясь отдохнуть. Анна поманила его. Кот, имевший слабость хорошо покушать, от угощения не отказался.
…Разбросав по соседним дворам приманку, Анна вернулась, как раз успев к «представлению». …Вася, проспав пару часов, проснулся от неясного ощущения какого-то дискомфорта. Решив, что дело в неправильно выбранной позе, кот покрутился, занял другое положение, которое дискомфорт только усилило. Боли не исчезали, стремительно нарастали, уже не на шутку терзали роскошное тело…
…К вечеру результат «эксперимента» был уже окончательно ясен: вся живность, отведавшая Аннушкиного «деликатеса», передохла.
Анна ликовала. Ай да тетка! Ай да молодец! Вот так удружила! Да с таким наследством ей теперь сам черт не брат!
Зуд новых открытий и «исследований» только усилился. Кошачьи жизни большого интереса не представляли, хотелось чего-то по-существеннее, по-натуральнее...
Колебалась она не долго.
Оглядываясь, присматриваясь вокруг, Анна отыскивала подходящие для своих «опытов» «объекты».
…Первая жертва пришла к ней сама: соседка заскочила на минутку по какой-то надобности, не отказалась от предложенного Аннушкой кваса. А зря. Утром ее уже холодное тело обнаружили домочадцы: женщина отошла в мир иной тихо, во сне.
Ко второй жертве Анна пришла в дом сама.
…Дядя Коля был местным самоделкиным. За очень небольшую плату он решал мелкие житейские проблемы соседей, не считая это для себя зазорным и обременительным. На свете не было, казалось, ни одной вещи, которую его золотые руки не могли бы сделать или починить. Он брался решительно за все: пахал, сеял, ремонтировал обувь, электричество, мебель, пылесосы, давая отличному качеству еще и гарантию. Вот к этому-то местному доброхоту и отправилась в один из дней Аннушка, прихватив старые ботинки и пол-литровку.
«Беленькую» мастер заметил в Аннушкиной сумке раньше, чем обувь.
- А это кому?
- Матери на растирку.
Старик помрачнел.
- Экой вы народ, бабы, право, глупый... Никакого понятия. Кто же так добро переводит?! Эта вещь для души, для настроения людям придумана, а вы ноги и задницы ею трете…
- Так ведь у кого что болит, дядь Коль.
Старик сориентировался мгновенно.
- А ежели у меня душа болит?..
- Подлечить надо. Плеснуть, что ли?
Опорожнив стаканчик, старик довольно крякнул.
- Хороша ты девка, Анютка. В батьку пошла. Тот рубаха-парень был. С любовью вспоминаю. - Дядя Коля смущенно шмыгнул, прищурился. - Ты бы того... дочка, поминала его чаще...
- Хотите еще? - Анна с готовностью подхватила бутылку.
Дед обрадовался.
- Я хоть и не злоупотребляю, но тут такой случай... Грех отказаться. Хороший был человек. Эх, Анна! Не знаешь ты ничего... - Дед грустно покачал головой, на минуту задумался. - Жизнь проходит... А что в ней хорошего было?.. Ничего. Молодость, разве. Да и та когда пролететь успела?.. Я только ею и греюсь. Погуляли тогда с отцом твоим... Вот что сладко. Но этот не то, что ты думаешь... Не разврат это. Сам не пойму. Но, как птица, свободен, счастлив был. Теперь этого нету. Тоскую я. Ничего не греет.
- Захмелели это вы, дядя Коля. Это потому, что без закуски. Хоть хлебом заешьте. Дома есть что из провизии?
- А как же. В кухне.
Анна ушла за едой.
…На столе под блюдцем она увидела деньги - старик только что получил пенсию. Рассудив, что она ему больше не понадобится, Анна сунула ее себе в карман. Оставив бутылку и забрав ботинки, Аннушка быстро ретировалась.
Когда супруга дяди Николая вернулась домой, старик уже «раздавил» оставленный Анной «пузырь», спал, уронив голову на стол.
- Вот, змей, опять нализался!
Кое как дотащив и уложив «змея» в постель, она еще долго рылась с его карманах и знакомых местах, где традиционно пряталась заначка, в поисках пропавшей пенсии.
Анна же, купив и «зарядив» новые пол-литра, в тот день «поминала» папу еще в нескольких местах…
…Тетка Клавдия, былая подружка отца, от выпивки не отказалась. Размазывая пьяные слезы по морщинистому некрасивому лицу, она вспоминала покойного друга с любовью и горькой обидой.
- Сколько крови он моей попил, как над душой моей нежной надругался! Но я зла не держу. А только люблю его. И любить даже после смерти моей буду. После него, знаешь, Анна, я и за жизнь не держусь. Живу так... по инерции. Каждый день смерти жду. А сейчас томление в душе какое-то... Даже выразить не могу. Как будто предчувствую что...
Предчувствие тетку Клаву не обмануло: в ту ночь рвануло шахту. Да только уснувшая последним вечным сном уставшая от жизни женщина узнать об этом не успела...
...Анна не могла даже мечтать о такой удаче. Теперь не нужно было придумывать повода остограммить доверчивых стариков. Люди, потрясенные трагедией, забыв о заботах и собственной безопасности, жили общим горем, на время став единой семьей. Анна бродила от дома к дому и, прикидывая где и кого можно было еще «подвергнуть испытанию», делала черное дело, практически не таясь.
...С дедом Михайло она столкнулась случайно. Старик, переживая гибель сына, в последнее время почти не выходил из запоев. Быстро оценив ситуацию, Аннушка участливо залепетала.
- Вам, дедушка, может, помочь чем?
Дед заплакал, покачал головой.
- Ну чем, чем ты мне, птаха божья, можешь помочь?! Да и к чему?! Жизнь моя кончилась! Понимаешь?! Одного не пойму, ну почему именно так все на этом свете делается: я, старая кляча, живу, молодой - сошел в могилу. Ты вот можешь мне это объяснить?! А?! Нет?! И никто не может... Даже мамка твоя. «Зачем бог так устроил?» - спрашиваю. Она молчит, только плачет. И я плачу...
- Вы что же теперь совсем один на свете остались?
Дед задумался, потом вдруг как будто что-то вспомнил.
- Дочка у меня есть, внуки.
- Ну вот видите! А говорите, что никому не нужны. Только почему же дочь на похороны не приехала? Вы хоть известили ее?
Дед удивленно уставился в Анну.
- А ведь не известил. Забыл!
- Что же вы так? Давайте телеграмму дадим. Адрес у вас есть?
Дед поплелся в комнату. Пока он рылся в домашнем архиве, отыскивая адрес, Анна огляделась. Дом, в котором поселилось страшное горе, был в запустении. На столе среди грязной, «зацветавшей» посуды и огрызков, которые доедали полчища нахальных тараканов и мух, лежала сберкнижка. Анна открыла ее, ахнула: таких денег она в руках еще не держала…
Дед вернулся со старым конвертом.
- Вот адрес.
Анна отбила телеграмму, вернулась.
- Я вам уборочку, дедушка, сделаю. А то дочка с внуками приедет, испугается.
Анна засуетилась. Выгребая мусор, отмывая липкий, загаженный пол, она вела с дедом неспешную беседу.
- А вы что же: здесь останетесь жить или к дочери уедете?
- А кто знает? Захочет ли она меня... Сын - то другое дело. Он меня понимал. А эта... Не знаю. Зачем я ей, такая обуза? Лишний рот. У нее и без меня забот...
Анна поддакнула.
- Это верно. Сейчас такое время: всем трудно. И что обидно: если бы подобная трагедия случилась за границей, родственники по гроб жизни были бы обеспечены. А у нас даже страховку и ту зажали...
- Да нет, страховочку мне дали...
- Вы ее получили разве?
Дед кивнул.
- Мне ее на сберкнижку перевели. Там и страховка и компенсации...
Анна недобро ухмыльнулась.
- Да вы в кого наивный такой, господи?! Страховку ему дали... То, что они вам цифры на бумаге нарисовали, еще не значит, что за ними живые деньги стоят. Вы получить их пробовали?
Дед растерялся.
- Глупости говоришь, девка... Мыслимое ли дело за такую смерть хоть копейку утаить?!
Анна выпрямилась, с силой швырнула тряпку в ведро.
- Да вы с какой луны свалились?! Вы в какой стране живете?! Мало вас, несчастных, обманывали?! Да чего далеко ходить?! По телику, помните, о военных рассказывали: люди в Чечне погибли, так семьям пенсии годами не начисляли, дети голодали. А их компенсации генералы растащили. Было такое, или вру я?!
Дед помертвел. Он помнил этот сюжет...
- Этого... этого быть не может! Не может такого быть!
Анна продолжала подначивать.
- У нас все может. Детей-сирот, помните, которые в сиротском доме зимой насмерть замерзли? Да такого в войну и в революцию не было! На беспризорность посмотрите. Ведь что творится! Беспредел кругом! И что? Может, хоть кого судили за это? Нет. - Аннушка притворно вздохнула. - А вашим внукам денежки не помешали бы... Их учить, лечить надо. Да и квартирку хорошую прикупить можно было бы... Я бы на вашем месте, дедушка, пока банк не обанкротился и не сбежал, пока власти еще о вас не забыли, забрала бы все деньги и дочери отдала.
Дед разволновался так, что даже не пил. Анна не отставала.
- Правду в народе говорят: поближе положишь - сразу возьмешь. Сколько можно чужих дядей кормить?! Да только... не отдадут они вам ваших деньги. Нет, дедуля, не отдадут. Помяните мое слово. Найдут массу отговорок, а не отдадут...
Старик едва дожил до утра.
...Анна с нетерпением ожидала его возвращения.
Вернулся дед усталый, разбитый.
- Сволочи... Сволочи все... - Он заплакал.
- Что?! Что?! - Анна заволновалась.
- Не дали...
- Как?!!
- Сказали, что наличности такой нет, заказывать надо...
- Ну вот!!! Вот!!! А я что говорила?! Видите, видите!!! А вы не верили!
Анна взволнованно прошлась по комнате.
- Деньги они, конечно, вам завтра выдадут... Но только завтра! Пока другие не додумались... Точнее, вам их вернут, если другим еще не дали. Надо не упустить время. Завтра же с утра - в банк. И не говорите никому. А то трендец и вашим деньгам, и вашим надеждам...
Утром Анна вручила деду большую хозяйственную сумку, проводила в дорогу.
…Дед не верил в такое счастье. Усевшись с ногами на кровати, он перебирал, перекладывал тугие пачки, благодарил Бога, что все обошлось... Анна улыбнулась.
- Обмывать будем?..
- Спасибо, внучка. - Старик с благодарностью глянул на Аннушку, смахнул слезу. - Чтобы я без тебя делал?..
- Да будет вам... Прячьте ваш «капитал», садитесь-ка лучше к столу. На вас лица нет. Перекусить надо, успокоиться...
… Дед успокоился. На век.
… Забрав деньги, Анна ушла, поплотнее прикрыв за собой дверь.
...Результатов расследования ее «феномена» Аннушка ждала с не меньшим чем остальные нетерпением. За себя она не волновалась: доказательств именно ее вины не было. Заботило Анну другое: найдут ли в останках отравленных ею людей и животных яд или не найдут? Тетка утверждала, что «капельки» следов не оставляют, даже если брать «материл» для исследований непосредственно сразу после смерти. Но так ли это должно было подтвердить следствие.
Эксперты в своих выводах были единодушны: массовая гибель пенсионеров не имела под собой никакой криминальной подоплеки. Официальная версия случившегося носила общий, обтекаемый характер. Смерти не старых, не дряблых еще людей были, по мнению специалистов, случайными. Целый ряд неблагоприятных обстоятельств, а именно: не бывалая для этих мест ранняя жара, повышенная солнечная активность, геомагнитные возмущения, стресс от страшной трагедии, не воздержанность во время поминальных мероприятий, личные вредные привычки покойных, наложившись одна на другую, привели к крайне печальным, но, в общем-то, вполне объяснимым последствиям. Гибель животных - всего лишь одно из звеньев в роковой цепи совпадений. Пропавшие деньги и пенсии - события того же порядка: их либо пропили, либо потеряли...
Анна, стараясь не привлекать внимания, переходила от одной группы людей к другой, прислушивалась к разговорам, делала единственно важный вывод - никто ничего не нашел...
Именно тогда, проводя свои «эксперименты» и попутно грабя несчастных людей, она неожиданно натолкнулась на «счастливую» для себя идею сделать убийства... профессией. Если даже у таких, не безродных стариков, удавалось с легкостью отбирать пенсии, то о чем говорить, если иметь дело с сиротами?.. Одинокие, обросшие за жизнь добром и квартирами пенсионеры, - это ли не живые под ногами деньги? Лень что ли нагнуться?..
Она уходила, оставляя после себя разорение и смерть, не зная, что однажды ей еще придется сюда вернуться...
(продолжение следует...)