Узнав, что тесть ветеран войны, я засыпал его вопросами - где воевал, когда, за что орден получил? Но он отвечал как-то скупо и нехотя. И сразу переводил разговор на другую тему. Видя, что он почему-то темнит, я стал приставать с расспросами к жене, а потом к теще.
По годам как то не сходились концы с концами. Призван на военную службу в самом конце 44-го. Причем вначале закончил ускоренные курсы танкистов(6 мес). Когда получил военную специальность уже и война то закончилась. Не мог в Отечественную воевать. Хотя время учебы засчитано за военную службу - это понятно. Но ордена курсантам не дают.
Опять семейные тайны. Я уже писал про такую тайну в семье моей матери. Но семейные тайны всегда выплывают наружу, и часто потом калечат дальнейшие судьбы людей.
Теща сказала, что ему нельзя рассказывать о службе, он дал подписку. Какую подписку? Почему нельзя, война то уже давно закончилась...
Появились даже мысли, а не в разведке ли он служил, или может в каких-то секретных частях. Но вряд ли бы он так много и со знанием дела рассказывал о танках, если б сам не был танкистом.
Постепенно туман стал рассеиваться. Оказалось, что мой тесть командовал танковой разведротой. Его танки первыми въезжали в город и на незнакомую местность перед штурмом. И первыми попадали под обстрел противника. Благодаря им артиллерия засекала огневые точки противника и уничтожала. Опасная работа на самом передке.
Потом и про орден рассказал, и показал свою орденскую книжку, вот тогда все сразу стало понятно. Он выполнял боевые задачи в Венгрии. Подавлял мятеж 1956 года. Потому что его танковая бригада после войны 10 лет стояла в Австрии в составе советских оккупационных войск, а потом перевели в Закарпатье в Мукачево, близ границы с Венгрией.
А участники боевых действий за пределами страны приравнивались к участникам Великой Отечественной войны, поэтому его и называли ветераном именно той войны (1941-1945).
Мы, молодежь перестроечного времени, узнавшие про культ личности, ГУЛАГ, незаконные репрессии, тоталитарный режим, уже с недоверием относились к советской трактовке истории, в головах носились всякие диссидентские мысли.
Поэтому молчание тестя я воспринимал с долей циничного скепсиса. «Не хочет говорить, потому что стыдно. А засекречено всё, потому что это позорная страница нашей истории»,- думал я.
Когда тесть вышел на пенсию, мы сошлись поближе. Вместе ходили на рыбалку, в лес по грибы, а то и просто гуляли по городу (врачи заставляли его больше двигаться). Мы много говорили о жизни и политике, и конечно, о его службе за границей.
Частенько он спрашивал у меня, как у знатока истории, то про одно событие, то про другое. Слушал, выяснял подробности, но никогда не спорил. Выйдя на пенсию он стал много читать, в основном документалистику, похоже сам хотел во всем разобраться.
Однажды я решил сделать тестю подарок - фото, где он дружески беседует с президентом. Таких шаблонов для фотошопа было много в Интернете. Распечатал, и в рамку под стекло. Тайком повесил ему в комнату, чтобы получился сюрприз.
Затея понравилась близким, и все с нетерпением ждали его реакции. Она оказалась неожиданной: увидев фотографию, он тут же быстро сорвал её со стены и решил спрятать подальше в шкаф.. Он точно знал, что такой встречи в его жизни не было, поэтому воспринял все, как провокацию.
«Развели тут контрреволюцию!!!» - гневно кричал тесть. Именно так он всегда выражался, когда видел или слышал то, что противоречило его взглядам. В спорах со мной он всегда отстаивал идеологию партии (был членом КПСС и оставался верен партии до конца) и не допускал мыслей об исторических ошибках.
И я вдруг осознал, что 37-ой год вовсе не ушел в прошлое. Тесть испугался, что за такое могут посадить, как в былые времена А тот гнев, с которым он выражал свои чувства, показывал, как непримиримо было его поколение, защищая свою страну и социалистический строй. Все, что партия сказала - неоспоримо! Все, что сделано - правильно! И я понял, что не стыдился он своего участия в венгерских событиях, просто партия приказала молчать- он и молчал.
Праздник не получился, и стало как-то неловко. Мы с женой быстро ретировались. Я долго думал над тем, что произошло. Вначале осуждал этого жалкого, затравленного своим временем человека. Затем в разговорах стал держаться с ним поосторожнее, никогда не покушаясь на его идеалы. И сам уходил от острых тем.
Мы вновь тесно общались, свободно говорили на разные темы, кроме одной – венгерские события. Только потом, когда об этих событиях стали открыто писать, он немного раскрылся. Из его отрывочных, сбивчивых, а порой и противоречивых воспоминаний, мне удалось составить более-менее ясную картину произошедшего.
Уже прошло десять лет, как закончилась война. Позади знаменитая Потсдамская мирная конференция, созданы ООН и Совет безопасности, которые должны были не допустить новых войн. А война по сути уже началась - холодная. Договоренности о послевоенном устройстве и подписанные соглашения не выполнялись, и как потом выяснилось, не собирались выполняться нашими «союзниками». Попытки расшатывания и ослабления СССР начались сразу после Победы, результаты которой не устраивали Запад.
И ветераны, и молодые офицеры, оставшиеся в Европе в составе ограниченного контингента войск, прекрасно видели, что друзей у нас на Западе нет. И в соцлагере не все так однозначно: те, кого мы освобождали от фашизма, не все были нам благодарны, считали что им на советских штыках навязан чуждый политический строй.
В 56-м Будапеште начался мятеж. Воцарилась полная анархия и беспридел, бесчинствовали бандах уголовников и недобитых фашистов, которые называли себя повстанцами. Город захлестнула волна террора и убийств. Расправлялись с венгерскими коммунистами и советскими солдатами. Зверства, которые устраивали повстанцы, затмевали по своей жестокости даже фашистские.
Не забываем, что Венгрия была фашистским государством и союзницей гитлеровской Германии во вторую мировую. Во время войны советские воины старались не брать в плен мадьяров (венгров), я думаю, понимаете почему. Сейчас такая же история повторяется в некогда близкой нам стране.
Танки отчима первыми входили в Будапешт в 56-ом. Для наших солдат и офицеров поступил приказ – боевое оружие против мирных граждан не применять.
А эти так называемые мирные граждане плотной толпой окружали танки и не давали им ни проехать, ни развернуться. Под видом торжественной встречи предлагали нашим солдатам вылезти из танков, а потом коварно расстреливали из-за засады.
Поджигали танки коктейлями Молотова и ждали, пока танкисты вылезут. Танкисты предпочитали задохнуться в танках, чем попасть в руки мятежников. Самым жестоким образом расправлялись они с нашими солдатами: пытали, выжигали глаза, подвешивали вниз головой на столбах, на теле вырезали звезды.
И всё это тесть видел и пережил. Много погибло его товарищей, но Судьба хранила его - ни одной царапины. Спустя десятилетия вспоминал обо всем с болью, голос дрожал, когда рассказывал. Честно признался, что было очень страшно, он и не надеялся, что вернется живой.
Мятеж подавили, восстановили порядок. Всех участников спецоперации наградили. Но о том, что происходило тогда, приказано было молчать - со всех взяли подписку о неразглашении. Прошло более 60 лет, а он оставался верным присяге. И до конца своих дней был убежден, что тогда они поступили правильно.
С годами, немного поумнев, сбросив либеральные шоры и зная правду о тех событиях. я с еще большим уважением и благодарностью отношусь к тестю и всем ветеранам. Они действительно спасали мир от фашизма. И не только в 45-ом.