Учитель – это больше чем профессия.
Часто вижу в комментариях возмущенные обвинения неучителей: «Что вы ноете все? Другие работают и не ноют, а вы чем лучше?»
Немного реже там же вижу возмущенные оправдания учителей: «Это обычная работа! Не нужно на нас вешать никакого долга и служения!»
Когда я встречаю какой-либо вариант, усмехаюсь грустно, ибо сразу вспоминаю второй. При этом я ни разу не встречал внятного объяснения: учитель — это обычная профессия или нет? Вероятно, такие объяснения есть, но я не встречал. И вот, что думаю на эту тему сам.
1. Учитель – это крайне конфликтная профессия.
В жизни я работал много где.
Подрабатывал на элеваторе с работягами еще в студенческое время, семечки сушили и складировали. Работа очень тяжелая, нервная. Семечки часто загорались (у них такое бывает), оборудование выходило из строя и получался завал на линии, которую нельзя остановить. И так далее.
Однако ко всему этому быстро привыкаешь. И после того, как «устаканиваются» межличностные отношения с простыми мужиками-тружениками, остается только тяжесть физического труда. К которой, впрочем, тоже весьма скоро адаптируешься.
Потом приехал работать в Москву, в милицию. На прохождение медицинской комиссии потребовалось около трех месяцев, пришлось идти подрабатывать в Ашан, «хозяйкой кассы», как там это называлось.
Было стыдно, потому что не считал это мужской работой, да еще и название должности такое. Но ничего сложного, когда поймешь, какие клавиши на кассовом аппарате жать. Самое неприятное, что там происходило, это редкие конфликты с покупателями, которые, впрочем, всегда удавалось свести на нет собственной покорностью. Кстати, там меня "кинули", не заплатив.
После этого, наконец устроившись, я работал в милиции. На двух должностях. Сначала дежурным изолятора временного содержания, а потом в отделе по делам несовершеннолетних. И если кто думает, что в «детском отделе» дела только с детьми, то он сильно ошибается.
Самое сложное в той работе – это конфликты. У большинства получается наладить приемлемые отношения с руководством. Отсюда конфликтов ждать им не приходится. Но конфликты «на земле» случаются часто. И от этого у ментов «в голове» создается постоянное «поле» повышенного ожидания конфликтов.
Но к ним в обществе особое отношение и они (я в том числе) понимают, что эти конфликты, в основном, быстро разрешатся в их пользу. Самые нервные моменты связаны как раз таки с теми конфликтами, где сторону гражданина занимает прокуратура или твои коррумпированные вышестоящие коллеги. То есть, эти моменты связаны с теми случаями, когда из конфликта невозможно выйти победителем. Но таких моментов лично у меня было мало.
Потом меня заметили и позвали работать в администрацию района специалистом по «трудным семьям» в отдел опеки и попечительства. Теперь уже я курировал работу того отдела, в котором трудился ранее. Лишал родительских прав, таскаясь по судам, сопровождал трудных подростков и т.д.
После милиции было очень легко. В основном работать приходилось с совсем плохими семьями в том плане, что они даже не конфликтовали никогда. А если приходилось сталкиваться с дебоширами, то я сразу посылал туда ментов, не вступая с ними в прямой контакт.
А однажды пришлось отучиться и поработать даже машинистом в московском метро. Учиться было крайне сложно, ибо я не технарь ни разу. Но работать просто. Вся сложность и все нервы там связаны с постоянной необходимостью учить электрику, пневматику, механику, спец. правила и т.д.
Теперь об учителе. Я думаю, многие уже поняли, куда я клоню. Ведь основное время я работал в школах и «колледжах». В кавычках, потому что многие из них как были обычными «чушками», ПТУ так и остались. А название всё такое из себя «вип лакшери».
Учитель – одна из самых конфликтных профессий. Учитель, бывает, конфликтует с руководством. В его профессиональной деятельности имеется повышенная вероятность конфликтов с родителями, потому что они, очень часто, слепо выступают на стороне детей. А уж с самими детьми учитель конфликтует ежедневно и чуть ли не ежечасно.
И, знаете в чем фишка? С позиций психики почти «фиолетово» с кем и в каких условиях ты конфликтуешь. Мент ты, столкнувшийся с «жуликом», к соседям ты идешь скандалить из-за громкой музыки, или пытаешься поставить на место очередного зарвавшегося школьника. Психике «до балды». Она мгновенно мобилизуется. Одинаковым способом во всех случаях. Я это даже с физиологической точки зрения могу описать, но не буду занимать место.
Нет, конечно, организм адаптируется ко всему. Но подобная адаптация всегда сжирает дополнительные ресурсы. Именно с этим связаны профессиональные болячки учителей и так называемое выгорание.
Учитель живет в постоянной подспудной готовности к конфликтам разной интенсивности. И если менту помогает пережить эту готовность то, что в большинстве случаев на его стороне будет государство, то учителю это не помогает. Наоборот! В большинстве случаев в конфликте, если он станет публичным, будет виноват именно учитель!
Адаптация к подобным реалиям стоит дорого. Если не хватает знаний это понять, то просто верьте.
Теперь пункт № 2.
Будущее страны в той или иной мере зависит от любого специалиста. Больше – от инженера-атомщика, меньше – от прораба на стройке, совсем мало – от продавца в магазине.
А от учителя зависит то, какими станут эти инженер, прораб и продавец. На этом можно было бы и закончить, но я немного раскрою тему.
Ребенок проводит большую часть времени, общаясь с другими детьми под контролем учителей. Гуляет он с теми же детьми, с которыми в школе его постоянно видит учитель. И даже в интернете он «сидит» по большей части с теми же детьми.
Потом с работы приходят родители, перекидываются парой слов с ребенком и расползаются по своим углам «пить ютубчик» и «смотреть пиво».
Так что, кто бы, что ни говорил, но в реалиях современного мира (и даже в реалиях советского союза) вашего ребенка воспитываете не вы, если только вы не задались этой целью осознанно и не занимаетесь ей ежедневно. Что бывает крайне редко.
Ребенка воспитывает социальная среда. И единственный, кто хоть как-то может на эту среду влиять, а значит влиять и на воспитание ребенка, – это учитель.
Но может, не значит хочет и влияет. Так вот, сознательное использование возможности влиять на будущее ребенка, подростка, профессионала и, в итоге, Человека – это и есть Служение. Более того, даже если учитель отказывается от этого, он всё равно влияет на жизнь ребенка!
Нравится кому это или нет. Уверен, что будут такие, которые начнут «вонять»: «А мне не надо, чтобы на моего ребенка влиял какой-то учитель!». Иди лесом, чудак. Если я работаю на этом месте и могу это делать, то я буду это делать. И именно это будет называться Служением.
Но много и других учителей. Они сами говорят: «Мне это не нужно! Я пришел дать знания и все. Хочет – берет, не хочет – не берет». Для таких учителей профессия Служением не является. Перед вами … вот такой учитель.
На бытовом уровне разница между ними сразу в глаза не бросается. Но именно от вторых в школе (и в обществе) появляются травля, обыденность детского мата, традиция скидываться на заказанные подарки, склонение к репетиторству, желание и «логичное обоснование» свалить побыстрее на карантин и многое другое.
Если профессия учителя всего лишь профессия, то всё это закономерно, логично и справедливо!
Итак. Нашу профессию от всех остальных отличает две характеристики. Она имеет зашкаливающий уровень такой конфликтности, в которой общественность, как правило, выступит против нас же.
И второе. Наша профессия сильно больше, чем многие другие, предполагает Служение во благо будущего нашего Отечества.