Чаще всего девочки плачут в детстве. В юности тоже плачут, потом плачут в автомате, замужестве, потом – когда дети растут, и потом, когда развод, и когда потеряешь близкого, как бОльшую часть самого себя, или, когда уже с родителями не всё ок, ну, или всё не ок. Девочки могут не просто плакать, а даже рыдать, прямо вот идти по улице и рыдать! Но чем старше, тем реже… и реже, и реже… И в итоге перестают. Ну, только если слышат музыку, которая… Ну, в общем. А потом совсем уже не плачут. Даже если край. И тут… Наступает такое время, когда девочки плачут только от хорошего. От благодарности. От того, что где-то поют дети. От того, что мамонтёнок маму нашёл. Девочки плачут от добрых стихов. И постепенно они начинают смеяться больше, чем плакать. Это уже когда жизнь побьёт так, что ты успеешь побывать и оставленным, опустевшим домом, и использованной мишенью на стрельбах, и дырой от снаряда в стене. Пустотой, в которой ветер посвистывает. А однажды кто-то из нас, девочек, начинает понимать, то человек человеку может быть и не нужен вовсе. Когда одна попадаешь в приёмный покой больницы, и понимаешь, что не можешь указать ни одного телефонного номера небезразличного человека, которому нужно позвонить, если с тобой случится что-то из ряда вон. Хотя, безусловно, внутри себя мы с кем-то близки и неразлучны, как близнецы сиамские. Любим, ценим, помним. Но это внутри. А снаружи вообще-то жизнь тоже считается.
И в итоге приходит понимание, для чего мы все нужны друг другу на самом деле. В смысле, чего такого мы не можем делать в одиночестве, чего можем вместе. В одиночестве мы можем теперь всё пережить, перечувствовать, перетерпеть. НО мы не можем по-настоящему, от души посмеяться! Разве можно, скажите вы мне, в одиночестве смеяться два часа к ряду над какой-нибудь ерундой? И не важно, смешная она или нет?? И разве услышишь где-то столько искромётной чуши, как только если ни в компании? У каждого человека есть секретная кнопка запуска коллективного ржача. Даже если кто-то умирает. В минуты, когда жизнь совсем под откос, человек в одиночестве не догадается смеяться. Ну, типа есть серьёзные вещи, над которыми смеяться нельзя. Так вот, таких вещей нет. Знаете, над чем ржали девочки (взрослые тётеньки) в лагере смерти? На собственными нарядами. Стояла зима, а им выдали летние шмотки, чтобы переоделись в них. Они примеряли нелепые шляпы и угорали от смеха. Если ты жив, и у тебя есть компания, то используй её для смеха, а не для слёз. Даже если смерть рядом. Ведь плакать ты сможешь и в одиночестве. А в компании, пусть даже всего лишь из двух человек, можно смеяться даже и над смертью. Даже с умирающим. Обсуждая, на каком каблуке сапожки ему одеть в последний путь. Это не выдумки мои, выдумки будут позже.
Друзья нужны не для поддержки, друзья нужны для смеха. Я ни разу нигде об этом не читала, а ведь не мешало бы учёным разобраться в чём дело! Разобраться и растиражировать сенсацию.
НО. Я взошла на новую ступень эволюции: стала ржать в одиночестве! Над чем? Скорее, над кем. Над собой!
Большинство из тех, кто имел со мной дело, отлично осведомлены: нелепые приключения на пустом месте – моё кредо. Кто-то даже убеждён, что я создаю их намеренно. Что это моё такое вот своеобразное самовыражение, развлечение, и особая фишка, мой фирменный знак, и при этом - наивное лицо. На самом деле всё не так! Нелепости происходят потому, что чаще всего я нахожусь в состоянии, которое в русском языке называется: «витать в облаках». Это совсем не легкомыслие, а мой способ мышления! За который я с детства получала от старших сородичей, да и от самой жизни затрещины, и который я не только умудрилась сохранить, но и отшлифовала, и приумножила. При этом я отлично понимаю, что живу не на необитаемом острове, а во взаимодействии с людьми, поэтому почти всегда мне нужно быть начеку, чтобы в случае чего правильно и ожидаемо отреагировать, убедительно сделать вид перед другими типа нормальными людьми, что я внимательна к происходящему. Ну, как в школе, когда к тебе подкрадывается училка: «А ну, повтори, что я сейчас сказала!».
Так уж исторически сложилось, что моё общение с миром сильно дозируется, не только потому, что бОльшую часть жизни я провожу дома. Но и потому, что приятнее всего мне проводить время с самым нескучным человеком из тех, кого я знаю: с самой собой. В итоге образовывается некий искусственный дефицит впечатлений, позволяющий погружаться мне в мои облака ещё больше. Кто-то считает, что это значит быть рассеянным и непрактичным. Но я поделюсь: это как если смотреть на мир через толстый слой прозрачного латекса, через фильтр, защищающий от радиации человековозни вокруг. Всегда видно небо и красивые световые пятна, а главное – ничего лишнего.
Вот недавно, к примеру, было: день мой, наконец, благополучно закончен за компом, как всегда под утро, и уже даже мужественно выключен свет. Я стараюсь выключать свет ДО того как домашние начнут собираться на работу.
Они могут не говорить, но у меня хороший слух, и я отлично слышу, как они думают, что мой режим недопустимо диссидентский и дебильный. Дело в том, что самые непревзойдённые эксперты во всём, что касается режима – это те, кто с юности надрессирован вскакивать по будильнику. Большинство вскакивает во тьме, ещё до рассвета, остальные – в зависимости от времени начала рабочей смены. В любом случае, их режим идеален. Потому что будильник. И всё тут. Это контраргумент.
Мои домашние поднимаются по звонку в тёмную зимнюю рань. Мы живём в Питере, поэтому с тёмной зимней ранью у нас всегда всё на высоте, а с остальными временами года большие вопросы из-за белых ночей. В связи с такой световой несправедливостью существуют правила: независимо от солнца и луны спать и бодрствовать, ориентируясь на часы. Ночью спать, а днём бодрствовать. Я согласилась бы с этим, если бы мы жили в лесной избушке, и я на свой страх и риск проводила ночные часы не за компом, а бегая по чащам, натыкаясь в сумерках на корни и пеньки. Но прогрессивные люди, использующие это великое достижение человеческого разума – возможность просыпаться насильно по будильнику – никогда не признают любой другой режим приемлемым! Ведь он намекает на крайне нежелательную вещь: отсутствие стабильности в жизни, а от этого веет не меньшей опасностью, чем свернуть себе шею в ночном лесу.
Продолжение будет)
