Начать следует с того, что эта операция сначала называлась просто «Сатурн». Это очень такое нетривиальное в истории войны, когда называли по именам планет. То есть операции «Марс», «Уран», «Сатурн», опять же, считается, что в развитие операции «Марс» была ещё операция «Юпитер». До развития операции «Марс» дело не дошло(Мы об этом уже как-то писали—Авт.).
Но у операции «Уран», прямо скажем, судьба была более успешная и результативная. В итоге решили развить операцию «Уран», нанести поражение союзникам Германии и ударить сразу на Ростов. План назывался «Сатурн».
Но! Когда «попробовали на зуб» армию Паулюса, стало понятно, что в ловушку попала «зверюга» больше и тяжелее, чем первоначально рассчитывали, напомним, рассчитывали первоначально на 80-90 тысяч человек, а тут сразу 300 тысяч, это заставило менять планы.
Справедливости ради, опять же, на самом деле это одна из больших дискуссий, пока в основном дискутировали по мемуарам, и одна из основных дискуссий была как раз про операцию «Сатурн»—что было бы, если бы Красная Армия дошла до Ростова и отсекла главные силы групп армий «Б» и «А».
На самом деле нам сейчас известен правильный ответ. Правильный ответ заключается в том, что немецкие войска с Кавказа точно также отошли бы на Тамань и точно также снабжались бы по воздуху, в том числе высвободившимися под Сталинградом самолётами.
А вообще советский бросок до Ростова выглядел сомнительно в тех реалиях, которые имелись в ноябре 1942 года. Это на самом деле касалось банально возможностей советских подвижных соединений. Они были всё же более ограниченными по сравнению с 1944-45 годами и по технической надёжности, и по транспортным возможностям.
В общем этот советский удар на Ростов скорее всего не получился бы. И не получился бы ввиду того, что советские танковые корпуса, к сожалению, не были эквивалентом немецкой танковой дивизии, поскольку было слабое артиллерийское звено. Введением в бой механизированных корпусов поправили пехотное звено, но артиллерийское звено так и оставалось достаточно слабым. Поэтому этот советский бросок на восток, можно сказать, был невозможным, тем более в реалиях воздушной обстановки, которая была по состоянию на конец 1942 года и возможностей, в том числе немецкой авиации, как наносить удары по непосредственно наступающим советским войскам, так и по их линиям снабжения.
Поэтому то, что советская Ставка решила, что называется, «посмотреть в глаза реальности» и «урезать» свои «планы-громадьё» до «Малого Сатурна»—это было очень разумное решение. Напомним, когда мы рассматривали операцию «Зимняя гроза», немецкую операцию по деблокированию армии Паулюса, мы там писали о том, что немецкая 6-я танковая дивизия была выведена из боя на реке Мышкова именно в виду того, что началась операция «Малый Сатурн».
Соответственно, последовал советский удар дальше вверх по течению Дона. Этот удар советских Юго-Западного и Воронежского фронтов на самом деле нанёс поражение, конечно, прежде всего итальянцам, то есть советская сторона начала постепенно «сгрызать» фронт, состоящий из армий союзников Германии. Мы думаем, что про это стоит написать отдельно, про Острогожско-Россошанскую и Воронежско-Касторненскую операции(Мы постараемся об этом написать, всё зависит от времени и финансовых возможностей, интернет не бесплатный—Авт.).
А так у нас есть Юго-Западный фронт, причём у товарища Н. Ф. Ватутина была одна очень, прямо скажем, невесёлая дилемма. Это приказ И. В. Сталина №306, который запрещал эшелонирование стрелковых дивизий по негативному опыту Ржева и боёв к северу от Сталинграда, было в явном виде запрещено эшелонирование стрелковых дивизий. Соответственно, максимум, что было у командира дивизии, это батальон.
И «попробовав на вкус» вот этот вот новый «креатив» лично товарища И. В. Сталина, Н. Ф. Ватутин решил, что ему «не вкусно», что называется, проблем больше, чем казалось бы. И уже в декабре 1942 года он от исполнения приказа Наркома обороны № 306 отказывается. Н. Ф. Ватутин поняв, что без резервов воевать «не смешно», стал всё делать «по старинке». При этом было понятно, что если он облажается, первое, что ему предъявят—Вам же сказали, как действовать, а Вы так не действовали. Конечно сомнительно, что на него бы напустили Мехлиса, который, что называется, его бы «убил и съел», но он рисковал должностью командующего фронтом. То есть его вполне могли куда-нибудь услать, куда-нибудь на северо-запад или ещё куда. Он рисковал, двигая именно те принципы, которые исповедовались в Красной Армии изначально, которые были заложены в Уставах и отрабатывались до октября 1942 года с этим эшелонированием.
На самом деле это было правильное решение. И надо сказать, что вот этот удар нормально построенной пехоты вполне себе уверенно проломил оборону противника, пусть и достаточно растянутую в реалиях конца 1942 года. Но тем не менее он позволил взломать оборону противника, в операции участвовали сразу две советские гвардейские армии—1-я и 3-я.
И, вообще говоря, по группе армий «Б» был нанесён мощный удар. Самое главное—в бой было введено сразу три свежих подвижных соединения. Это были советские 18-й, 24-й, 25-й танковые корпуса, потом к этой подвижной массе присоединился 1-й гвардейский механизированный корпус.
Причём надо сказать, что танковая армия, например, 5-я танковая армия, как она проводила операцию «Уран», у неё было всего два танковых корпуса. То есть по сути Красная Армия вводила в бой эквивалент двух танковых армий, но организационно, конечно, не эквивалент, потому что танковая армия это ещё и выделенный штаб, и тогда ещё были смешанные танковые армии со стрелковыми дивизиями, то есть возможности, конечно, были другими, но то, что вводилось в бой сразу четыре танковых корпуса—это немало.
Советский удар теперь нацеливался не на Ростов, а нацеливался в общем направлении на юг, фактически во фланг и тыл группы армий «Дон», которая пыталась силами Манштейна деблокировать Паулюса в момент начала операции. Но, вообще говоря, одна из целей, которые лежали на пути наступления—это аэродромы Тацинская и Морозовская.
На аэродроме Тацинская были самолёты Ю-52 и Ю-86, а соответственно на аэродроме Морозовская были бомбардировщики «Хейнкель-111», которые использовались в транспортной роли. При этом эти советские подвижные соединения были неполного состава, то есть у них на самом деле был довольно «пёстрый» состав, примерно по 150 танков на каждый корпус.
Советский 24-й танковый корпус В. М. Баданова, который нам наиболее интересен как участник рейда на Тацинскую—89 Т-34 и 59 Т-70, то есть округлённо 150 танков. 25-й танковый корпус П. П. Павлова, который на самом деле несколько позже чуть не дойдёт до Днепра—это 73 Т-34, 6 Т-70 и 52 Т-60. Хорошо, что там неглубокий снег падал, потому что Т-60(Это сугубо наша точка зрения—Авт.) совершенно бестолковая машина и занимала только лишние строчки в числе техники. 18-й танковый корпус был может быть менее «накачанным» техникой, в нём было 60 Т-34 и 26 Т-70.
Танковые корпуса были фактическими лидерами наступления, которые вели за собой стрелков. А у немцев традиционно был хитрый план, на самом деле к этому хитрому плану они ещё и итальянцев привлекли. Он заключался в том, чтобы узлы дорог оборонялись в условиях полного окружения. Скажем так, это практиковалось и ранее, позднее был «приказ о крепостях», то есть удержание населённых пунктов в полном окружении.
А здесь это получилось стихийно. Немцы и итальянцы обороняли целый ряд узлов дорог. В частности Чертково, Миллерово они обороняли в полном окружении именно с целью не дать Красной Армии нормально снабжать наступающие вперёд советские группировки. Причём понятно, немцы-то своих хорошо снабжали авиацией.
В принципе, в исполнении итальянцев эти «мини-псевдокрепости», конечно, «работали» гораздо хуже и приводили только к массовому избиению итальянцев, которых загнали в снега России. Правда они не были главными неудачниками этого процесса.
Мы считаем, что главным неудачником была 306-я немецкая пехотная дивизия, которая несла оккупационную службу в бельгийском Генте. То есть она находится в Генте, что называется, вино, эрзац-кофе, европейские красотки. И тут поступает приказ грузиться в эшелоны.
Там на самом деле много кого повыдёргивали под эту Сталинградскую катастрофу. В частности выдернули дивизию из французского Дьеппа, которая, что называется, имела боевой опыт в боях против англичан и канадцев при их рейде на порт Дьепп. Ноябрь 1942 года, там в лучшем случае дожди. А тут их грузят в эшелоны и гонят на восток.
Причём германское командование представляло себе, что за «орлы» к ним едут из Гента и вызывают «помощь друга». Из Сталинградского «котла» они выдёргивают командира 94-й немецкой пехотной дивизии Георга Пфейффера и его ставят руководить прибывшими, потому что мы думаем, что все попадали в прострацию, когда попадали в снега и под удар Т-34.
Поэтому нужен был человек в лице Георга Пфейффера, который бы не «терял голову» и разгонял бы их по опорным пунктам. И 306-я немецкая пехотная дивизия худо-бедно достаточно многочисленная и свежая, была серьёзным аргументом.
И вот этот хитрый план немцев, то есть сдерживать советское наступление в опорных пунктах, которые конечно же советские войска вынуждены были отходить. То есть опорные пункты какое-то время держались, потом либо прорывались к своим, либо уничтожались советскими войсками. Но тем не менее несколько таких «крепостей» свою роль сыграли. То есть объективно они, конечно, свою роль сыграли в том плане, когда началась операция «Малый Сатурн» и советские войска пошли в наступление
16 декабря 1942 года началось советское наступление, причём началось вполне в традициях операции «Уран» в густом тумане. То есть плохая видимость, артиллерийская подготовка шла, можно сказать, по ранее разведанным целям. Даже приближение наблюдательных пунктов к переднему краю на 250-300 метров не помогало. На самом деле это работало в обе стороны. То есть это с одной стороны, конечно, мешало подавлять оборону противника, с другой стороны—это спасало от вездесущих Люфтваффе, точно также как в ходе операции «Уран».
И то, что немецкая оборона была не додавлена, пришлось советские танковые части вводить не в прорыв, то есть проломили оборону и, что называется, уехали в чистый прорыв, где только надо каких-то обозников давить гусеницами, входит танковый или механизированный корпус, а тут надо допрорывать, такие допрорывы были объективной реальностью и в 1942, и в 1943 годах, тем не менее допрорвали, двигались вперёд и за два дня они вполне успешно расширили фронт прорыва до 60 километров. То есть фронт противника «посыпался» и на самом деле вполне успешно всё это перевели в маневренную фазу, и началось маневрирование.
Главным участником нашего маневрирования там был советский 24-й танковый корпус В. М. Баданова, который двигался в направлении Тацинской, которая собственно и была вот такой вот целью наступления. При этом надо понимать, что в принципе, конечно, задачей корпуса было не само по себе сокрушение какого-то аэродрома, то есть это было мелковато для танкового корпуса—направлять его на аэродром.
То есть задачей танкового корпуса, строго говоря, было наступление. Советские части продвигались, причём на самом деле был довольно долгий марш, прежде чем вышли на подступы к Тацинской. И на самом деле всё это началось, борьба за непосредственно за аэродром, операция «Малый Сатурн» началась 16 декабря 1942 года и только 24 декабря 1942 года вышли на подступы к аэродрому Тацинская.
Вообще, изначально рейд не планировался, то есть изначально планировалось просто наступление с решительными целями и нанесение поражения противнику. Рейдом это стало, что называется, в процессе. Рейд—это никакая не глубокая операция, рейд—это удар в глубину и возвращение назад. Это на самом деле такая форма операции, которая практиковалась периодически, причём по разные стороны фронта. Что собственно происходило?
Аэродром, на котором сидели Ю-52 и некое количество Ю-86, причём если говорить о том, какое количество самолётов сидело непосредственно на данном аэродроме, то количество боеготовых машин, которое находилось в тот момент—130 Ю-52 и 40 Ю-86. При этом вышедшие из строя машины, которые находились в том числе на аэродроме, повреждённые и неисправные, они не входили в число боеготовых машин.
Советские части подходят к Тацинской. Причём на самом деле подходит не весь танковый корпус. На тот момент он насчитывал 69 Т-34 и 19 Т-70, то есть он успел потерять некое количество машин по дороге, причём это не только подбитые и сгоревшие танки, это ещё и вышедшие из строя. Кроме того, из-за удержания каких-то узлов дорог в целом и растянутых коммуникаций, то есть корпус уже довольно долго наступал и многие припасы были на исходе. Реально на лётное поле врываются буквально 20 танкистов и около пары сотен стрелков. То есть вот этот вот общий шухер устроила на самом деле небольшая группа, передовой отряд.
То есть на самом деле танковый корпус главными силами занимал Тацинскую и отправил отряд на атаку аэродрома. Причём аэродром атаковали с двух сторон. На самом деле, строго говоря, противника застали врасплох. Удивительно, но немцы «видели», то есть они бомбили танковый корпус в процессе его движения, в том числе и танковые колонны, правда без особого успеха.
Советские части влетают на лётное поле, там в тот момент идёт повседневная работа. Противник судорожно начинает поднимать в воздух эти Ю-52. В итоге они смогли поднять в воздух около 40 машин и вообще цифры разнятся, некоторые утверждают, что немцы успели поднять в воздух чуть ли не сотню самолётов.
Но тем не менее мы думаем, что если происходит прорыв на лётное поле, всё же много они угнать не успели. Тут это ещё связано и с тем, что кто-то сталкивался на поле, естественно, протяжённость взлётной полосы уменьшалась. Кто-то мог улететь раньше, то есть ещё до того, как советские танки ворвались на лётное поле.
Советские танки врываются на лётное поле и обстреливают. Причём, поскольку самолётов было много и когда они просто стоят, естественно, с ними надо что-то сделать, и по ним просто ездили по хвостам. То есть «тридцатьчетвёрка» разгонялась и ехала по хвостам самолётов, потому что советская сторона понимала , что может случиться всякое. Если последует немецкий контрудар, то надо успеть покрошить всех, то есть все, что называется, должны быть вынесены, приведены в негодность как можно раньше.
После этого советские части занимают круговую оборону. При этом надо понимать, что круговую оборону в основном то занимали как раз-таки мотострелки с танковых бригад, К моменту, как они оказались в Тацинской, у них уже, естественно, количество танков в процессе боя уменьшилось. Они встают «ежом» во все стороны.
Естественно, советские войска захватили большое количество авиационного бензина. Но тут проблема заключалась в том, что «тридцатьчетвёркам» требовалось дизельное топливо. И здесь пошли по пути намешивания из того, что было. Был у нас такой заместитель командира танкового корпуса по технической части гвардии инженер полковник Орлов и он поискал заменитель дизельного топлива.
Первым вариантом было, соответственно, 25% авиационного бензина, поскольку любого авиационного бензина было огромное количество захвачено, что-то около 300 тонн горючего. Второй вариант—нашли сколько-то керосина—60% керосина и 40% авиационного масла. При этом в отчёте написано, что «Составленный заменитель дизтоплива вполне обеспечивал работу дизельных моторов».
Но как бы есть и более осторожные оценки, кстати, больше мемуарные, о том, что он обеспечивать то обеспечивал, но была опасность выхода из строя дизельного мотора. Тут проблема была именно в этом.
В строю у советской стороны здесь находится 39 Т-34 и 19 Т-70, дизтоплива на 0,2 заправки и половина боекомплекта боеприпасов. Зато для Т-70 было абсолютно неограниченное количество топлива, у немцев этот бензин обозначался как «87», для самолётов Ю-52, для танков Т-70 только на «УРА!».
Но тут была проблема именно с боеприпасами и они просили сбрасывать им боеприпасы по воздуху. Понятно, что советские войска назахватывали трофеи. Причём, что характерно, у немцев там были даже какие-то накопанные окопы и там даже стояли какие-то авиационные пулемёты. Но почему-то эти окопы оказались не занятыми, то ли сбежали те, кто должен был сидеть в этих окопах, то ли ещё что-то, но в общем сам процесс атаки и обороны аэродрома несколько облегчился этим фактором.
В этот момент к немцам прибывает резерв в лице немецкой 11-й танковой дивизии, которая сразу же начинает вклиниваться севернее Тацинской и фактически перерезает линии снабжения танкового корпуса. При этом было организовано снабжение танкового корпуса колоннами в сопровождении танков и одна из этих колонн успешно прорвалась в Тацинскую, и привезла какое-то количество боеприпасов.
То есть там буквально 1-2 танка плюс автомашины снабжения. При этом другой колонне повезло меньше, немцы её разбили. Но в утешение можем сказать, что по дороге, пока танковый корпус нёсся к Тацинской, его традиционной «жертвой» были всевозможные колонны снабжения, потому что немцы отступали, их нагоняли и было стандартное донесение, что мы разгромили колонну, захватили 50 лошадей, 40 коноводов, продовольствие, ещё что-то. Это было, так сказать, стандартной «жертвой», то есть дела шли вполне хорошо именно в процессе прорыва.
А теперь поменялись местами и нужно было биться за свои линии снабжения, и на самом деле немцы довольно быстро обложили 24-й танковый корпус В. М. Баданова со всех сторон. Причём ему сказали какое-то время сидеть на месте, может быть ситуация изменится. Они провели разведку и «нащупали», что здесь немецкая 11-я танковая дивизия.
Немцы начинают наступать и наседать на 24-й танковый корпус. Шли танковые бои, то есть немцы к ним подходили с разных сторон, но советские части отбивались. В итоге в 24-м танковом корпусе к 27 декабря 1942 года было 33 Т-34 и 12 Т-70.
В этот момент, ему на самом деле прямо в окружении говорят о том, что его корпусу присваивается статус 2-го гвардейского, то есть он получает гвардию. Но тем не менее В. М. Баданов собирает совещание—что делать?
Надо сказать, что сброс с воздуха боеприпасов и горючего был, но что-то не доходило до самого корпуса. Например, вечером 27 декабря 1942 года им сбросили 200 штук снарядов 76-мм, 290 снарядов 45-мм, 150 гранат Ф-1, 4 500 винтовочных гранат, шесть тысяч патронов ППШ, прямо скажем, не очень много. Горючее то они намешали, но тем не менее надо прорываться.
С утра 28 декабря 1942 года командир корпуса В. М. Баданов получает разрешение на выход из окружения. Сейчас, в ретроспективе, мы знаем, что это было очень мудрое и толковое решение, потому что «на сцену» приезжала немецкая 6-я танковая дивизия, которую сняли с реки Мышковы, с попытки выручить Паулюса и сейчас она приехала к району Тацинская. И буквально за день до того, как приехали главные силы немецкой 6-й танковой дивизии, главные силы корпуса пошли на прорыв из окружения.
В тот момент в составе корпуса насчитывалось 33 Т-34 и 12 Т-70. Это было не так много, учитывая недостаточное количество боеприпасов, чтобы махаться ещё и с немецкой 6-й танковой дивизией, которая уже приехала.
Части корпуса идут в прорыв. Причём, поскольку это дело проходило ночью, весь личный состав должен был двигаться с распущенными горизонтально концами шапок-ушанок и это обозначало «Я свой», люди там были морозостойкие. Во эти приехавшие из Гента, они наверное чуть ли бабьи платки на себя напяливали. А тут человек, раз, в шапке-ушанке, свой.
Советские части благополучно рвут на прорыв и буквально миллиметр в миллиметр проходят мимо «гостя», немецкой 6-й танковой дивизии. Они выскакивают, теряют на выходе три Т-34, один Т-70, 13 человек убитыми и 12 раненными. Вышли практически без потерь, что называется, «в рубашке родились», получилось очень удачно.
Единственное, конечно, надо понимать, в чём была трагедия этого рейда—это в том, что пришлось оставить тяжелораненных. Пехота шла пешком и проблема была в том, что их ещё и начали бомбить. То есть как только Тацинская стала советской, немецкие самолёты к ней вернулись уже с бомбами под крыльями и начали бомбить. Соответственно, весь транспорт немецкие самолёты вынесли. И люди выходили пешком и всех раненных взять не смогли. Поэтому надо понимать, что была проблема с тем, что кого-то ещё и оставили. Естественно, конечно, это ещё и местные жители остались. Понятно, что они переживали оккупацию, тут вот приехали свои, освободили, а тут приезжают злые фашисты и приходится оставить этот населённый пункт.
Но тем не менее надо понимать, что всё в целом прошло, прямо скажем, успешно. То есть надо этот рейд отметить как крайне успешный с точки зрения прерывания снабжения 6-й немецкой армии. Поскольку то, что разгромили Тацинскую, это косвенно повлияло и на Морозовскую, немцы стали переносить снабжение дальше и летать дольше.
И по сути вот это вот «Красное Рождество», погром на Тацинской, он сыграл на коллапс снабжения 6-й немецкой армии к началу операции «Кольцо». То есть реально уже снабжение «котла» пошло по наклонной, это перенос аэродромов и эти аэродромы советская авиация начала долбить.
Количество немецких самолётов, которое было потеряно, оно, конечно, сильно различается. Корпус доносил чуть ли не о четырёхсот. Это, прямо скажем, много. Но тем не менее можно сказать, что было выбито как минимум полсотни боеспособных немецких самолётов, плюс ещё неизвестное количество, возможно столько же, которые находились в разной степени неисправности. Они, конечно, поспешно взлетали, но всех, что называется, они раскочегарить не успели, тем более в зимних условиях.
Там был один случай, когда один человек на Ю-52 улетел без лётного опыта. То есть он, что называется, взлетел и вот каким-то чудом, предчувствуя, так сказать, что вот сейчас эти небритые люди с ППШ будут задавать ему разные вопросы, человек, видимо на испуге и на адреналине, он взлетел и даже куда-то долетел. Правда история умалчивает о том, не садился ли он «на брюхе». Мы предполагаем, что он банально посадил Ю-52 абы как, но тем не менее он взлетел без лётного опыта. Когда человек испугается, всё мобилизуется.
Но, можно так сказать, в истории войны именно этот рейд заслуживает того, чтобы его помнить, не зря корпусу присвоили наименование Тацинский. В целом, всё сложилось весьма удачно, хотя именно так всё же не планировалось. Это наступление имело двоякий эффект, оно расширило фронт прорыва, то есть операция «Малый Сатурн» привела к тому, что стали продолжать обваливать фронт под Сталинградом, то есть «на волне» успеха Сталинграда советская сторона стала расширять возможности по продвижению дальше.
Также удалось нарушить все планы по спасению Паулюса. То есть немецкая 6-я танковая дивизия приехала ещё и бестолково, она приехала не вовремя, вот на день раньше бы и корпусу ловить было бы нечего. А так сложилось очень удачно.
В итоге немцы вместе с этими людьми из Гента выстроили более-менее линию обороны. Ситуация стабилизировалась, а дальше уже пошли январские советские наступления, которые можно назвать «ремейками Сталинграда». То есть были такие уменьшенные «ремейки Сталинграда», частично с удачными окружениями, частично, что называется, просто охват и принуждение к отходу—это вот разгром на Дону, но об этом как-нибудь в другой раз(Повторимся, всё зависит от времени и финансовых возможностей, интернет не бесплатный—Авт.), потому что это именно вот разгром союзников нацистской Германии, в частности венгров и советские операции, которые, соответственно, предшествовали сражению за Харьков.
А в операции «Малый Сатурн» Слава Богу, что у Н. Ф. Ватутина всё получилось и его не наказали. В дальнейшем как раз-таки все стали на него смотреть и точно также, вот есть приказ №306, но мы воюем по старинке на свой страх и риск. Реально, если смотреть, этот приказ продержался три недели. Понятно, что были отдельные ситуации, когда кто-то его «в лоб» использовал, но в основном «красные командиры» были людьми не робкого десятка и на этот приказ они прочно забивали, и строили эшелонированные боевые порядки, так оно и повелось.
То есть продолжалось буквальное следование приказу, что в операции «Уран» было, а в операции «Малый Сатурн» уже не было. Это, опять же, к вопросу о том, как любят говорить некоторые, так сказать, «деятели», что «Вся Красная Армия была пронизана страхом и пр.». Ну не было такого, пронизывания страхом всё же не было.
И здесь люди думали в том числе о своих подчинённых, о том, как им идти в бой и как эффективнее решить задачу. А так, в общем, во всём проявили даже смекалку, то есть намешать топливо. Как мы знаем, в 1941 году лили бензин и он сгорал, а тут на этом намешанном топливе вполне себе отбивались.
То есть на самом деле главной проблемой было авиационное снабжение. Если бы у Красной Армии было полноценное авиационное снабжение, потому что эти все немецкие гарнизоны снабжались по воздуху, причём снабжались именно контейнерами. Строго говоря, в Тацинской, конечно, могли сажать и нормальные полноценные транспортники.
Кстати, мало фотографий этого разбитого лётного поля, оно было загромождено. Там же при попытке взлететь кто-то сталкивался и загорались. Но тем не менее не было проблем это всё растащить танками. Можно было ночью там посадить нормальный самолёт. И имея Советский Союз большой флот транспортной авиации, конечно, можно было помахаться и с немецкой 6-й танковой дивизией. А с сотнями снарядов, что называется, с полупустыми боеукладками, шансов не было, поэтому и вернулись. А так может быть поиграли бы в старую игру—МЫ В «КОЛЬЦЕ» И ВЫ В «КОЛЬЦЕ», ПОСМОТРИМ, ЧТО БУДЕТ В КОНЦЕ.
Но так или иначе, но на Сталинграде успех не остановился. То есть он развивался дальше и вообще была глобальная идея, фронт тянулся вдоль Дона, его постепенно «скусить» до группы армий «Центр». И этот процесс как раз шёл в первые зимние месяцы. То есть координация всего этого лежала на А. М. Василевском и частично на Г. К. Жукове. Этот процесс продолжался вплоть до Харькова, реально даже, мы бы сказали, до выхода на подступы к реке Днепр.
Что касается потерь итальянцев, потери итальянцев были весьма существенные. Был разгромлен итальянский Альпийский корпус. И на самом деле приказ Гитлера—выводить всех союзников, он касался не только и не столько румын, сколько итальянцев и венгров.
С советским 25-м танковым корпусом была такая интрига, что он шёл на выручку 24-му танковому корпусу. Он подходил и в этот момент вклинилась 24-я танковая дивизия, а затем подтянулась немецкая 6-я танковая дивизия и вот этот заслон, который немцы постепенно выстраивали из прибывающей пехоты и всяких там боевых групп, он встал на пути дальнейшего советского наступления.
А так, было советское наступление в южном направлении и частично ещё на запад.
Ну и, конечно, возможности советских танковых войск конца 1942 года были поменьше, чем в 1945 году. Когда сравниваешь, как было в 1945 году, количество поломок было, конечно, побольше. Красная Армия училась реальным глубоким наступлениям, то есть наступлениям с уходом в тыл противника на сто километров, а выход из строя танков по техническим причинам был довольно большой, то есть это, кстати, потом аукнулось под Харьковом.
Но об этом напишем, когда будем разбирать сражение за Харьков(Ещё раз повторимся, всё зависит от времени и финансовых возможностей, интернет всё-таки у нас не бесплатный—Авт.). Тогда массы неисправных танков стояли в тылу у Рыбалко, а он бился под Харьковом буквально по несколько десятков танков в каждом из танковых корпусов.
Также в операции «Малый Сатурн» не было тяжёлых качественных и хороших грузовиков, например, американских. Хотя грузоподъёмность у «Студебеккеров» не сказать, чтобы огромная, у них хорошая проходимость. То есть в реалиях, что называется, степи Дона и Волги, там может быть и наши машины неплохо работали. Но сочетание механической надёжности, воздействия на коммуникации немецкой авиации, потому что немецкая авиация на самом деле интенсивно прессовала вот эти все советские танки и колонны снабжения, Это, конечно, может быть, не лето 1943 года, когда одной авиацией немцы останавливали советский танковый корпус, но тем не менее.
P. S. Команда канала World War History будет благодарна за любую оказанную материальную помощь, пожертвовать на развитие канала можно на кошелёк Ю-Мани,(бывший Яндекс Деньги) 410018599238708 или по ссылку внизу.
