— Чего-то мне не можется, Серега, — сказал дядя Вася посреди ночи.
— А? Сердце прихватило, что ли? — пробормотал сонный племянник.
— Нет. Просто не можется — и всё.
— И всё, — грустно повторил Сережа. — Что же делать-то? Может, валокординчику?
— Нет. Не можется, Сережка. Уснуть не могу. Засыпаю — и давит что-то. И просыпаюсь опять.
— Может, валосердинчику?
— Не надо. Не можется, понимаешь ли.
— Понимаю, — печально сказал племянник. — Не можется. А нитроглицерину?
— Нет, — в который раз повторил дядя. — Другое требуется.
Племянник слез с дивана, поплелся на кухню, долго переставлял там стеклянные пузырьки, обзывал их негодными болтушками, укорял, что нужное попряталось и затаилось. Грозил каким-то перестановщикам, сетовал на нерадивых и недисциплинированных, жаловался на непорядочных.
Потом он пришел в комнату, с собой тащил мензурку, в которой нечто бултыхалось.
— Что это? — спросил дядя.
— Это капли, дядя Вася, — ответил племянник.
— Какие?
— Да ты пей, пей.
Дядя вздохнул, но спорить не стал. Единым махом выдул жидкость, утерся кулаком и отдал мензурку племяннику.
— Гадость какая—то, — сказал дядя. — Чего ты мне налил?
— Да херни всякой, — сказал племянник.
— А полегчало, — сказал дядя.
Он смотрел на лицо племянника, освещенное лунным светом. Дяде чудилось, что Сережино лицо превратилось в Луну, а в уголке рта топчется космонавт, прилаживая национальный флаг.
— Ты чего на меня так смотришь? — спросил Сережка и зевнул. — Спать хочу. А не засну теперь.
Дядя погладил племянника по коленке и сказал:
— Когда-нибудь уснёшь.
— Это верно, — согласился племянник. — Ну, как ты? Получше?
— Знаешь, Сережка, — сказал дядя, — если бы ты был Луной, я на тебя никаких американцев не пустил.
Племянник слизнул крошку с уголка рта и сонно произнес:
— Правильно. Они и так с индейцами напортачили.
Сережа уснул. Дядя осторожно подсунул под его голову подушку, поправил одеяло. Оно казалось лунным ландшафтом, с воронками, скалами, редкими трещинами. По скальной формации ползла муха.
— Американцы, — сказал дядя. — Добрались уже. А ну, кыш!
Дядя сделал быстрое движение рукой и поймал муху в кулак.
Муха в кулаке задиристо звенела.
Дядя подошел к окошку и выбросил муху наружу. Она полетела к застывшим липам, к царственной Луне.
Записки о дяде и племяннике