Новогодние гирлянды своим мерцанием очень по-праздничному оттеняли мои синяки под глазами. Я волочила сумку, ноги и себя в сторону автобусной остановки. Там уже собралась знакомая компания: толстячок в шубе, рукава которой заканчивались чуть ниже его локтей, бубнящая бабушка, закутанная в три платка, девчушка с торчащими из-под шапки косичками и рюкзаком в два раза больше её самой. И примерно десяток таких же, как и я, счастливых офисных работников.
Когда подошёл наш автобус, толпа тихонечко внесла нас внутрь. К сожалению, весёлый толстячок оказался замыкающим. Его шуба и так давила ему в груди, а сейчас та малая ткань, которую было возможно захватить сзади, была зажата автобусными дверцами. Его пальто натянулось, а пуговицы угрожающе треснули. Толстячок нервно хихикнул.
В моей левой руке были сумка и пакет, правой рукой я ухватилась за поручень. Схватилась так, что костяшки побелели. Под моей рукой расположилась школьница, чуть дальше сидела бабуля. Остальная толпа планктончиков плотно подпирала друг дружку и меня. Все были готовы.
Автобус двинулся. Водитель выжал педаль газа на максимум, всех пассажиров отнесло назад. Вернув себе равновесие, я повисла на поручне.
В этот момент зазвонил мой телефон. Толпа вокруг меня заметно напряглась. Достать телефон из сумки, не растолкав острыми локоточками людей, было невозможно. Те, кто стояли ближе всех ко мне, смотрели с вызовом и некоторой угрозой. Толстячок в дверях коротко вдохнул воздух.
Я, рационально прикинув шансы на успех, приняла решение трубку не брать.
Всего 44 секунды спустя звонок прекратился. Кто-то недовольно фыркнул в мой затылок. Бабушка в платках начала ворчать о современных технологиях.
Я немного расслабилась.
Три минуты спустя прогремел второй звонок. За ним был третий и четвёртый. Первой не выдержала девчушка:
- Тётя, давай я тебе телефон подам, я могу дотянуться отсюда.
Автобус одобрительно зашептался. Если тут и были любители джаза, даже их с четвёртой попытки начал раздражать мой рингтон.
Я выдавила благодарную улыбку и осторожно кивнула школьнице. Она, высунув кончик языка, начала рыться одной рукой в моей сумке. То прищуриваясь, то улыбаясь, она обтрогала весь инвентарь, телефон оказался последним. Она вынула его и протянула. Я, не вглядываясь в экран, тыкнула в телефон, зажала его между плечом и ухом. Звонил Арс. На секунду мне показалось, что в автобусе стало тише. А голос Арса как будто отражался от каждой стенки автобуса.
- Душа моя, кажется, это конец.
Хриплый, обессиленный голос испугал даже бабулю. Она шумно охнула.
Я со скоростью света пыталась выудить подробности:
- Да что случилось? Тебе плохо? Температура? Приступ? Несчастный случай?
На том конце провода было молчание. Спустя долгие пять секунд Арс ответил:
- Сложно двигаться, теряю сознание. Кажется, у меня лихорадка. Приезжай скорее.
Дальше - долгие гудки.
Толстячок в дверях от напряжения начал часто дышать, пуговица пальто этого не вынесла, поэтому метко выстрелила в глаз стоящего рядом мужчины. Бабуля запричитала с новой силой, а школьница под моей рукой начала всхлипывать. Ко всему прочему наш автобус встал в пробку. В хоре перешёптываний я поняла, весь автобус переживает за здоровье Арса, а у меня остался только один выход - бежать пешком до дома, по пути вызывать скорую.
Я уже вооружилась локоточками, чтобы в мягкие бока растолкать всех, кто встанет на моём пути, но они не потребовались. Толпа расступилась, открыв мне путь до дверей, водитель тут же их распахнул. Выбегая из автобуса, я слышала десятки пожеланий и одну молитву - это была бабуля. Толстячок на выходе подбадривающе хрюкнул.
Я бежала быстрее, чем Арс бежит из дома в выходной, чтобы избежать уборки, быстрее, чем мой утренний кофе выбегает из турки, и даже быстрее, чем набегают лишние килограммы в отеле с all inclusive. Короче, очень быстро. И наконец достигла цели. Я, распахнув дверь квартиры, роняя всё, что было на моём пути, ворвалась в спальню. Из-под одеяла с одной стороны торчали голые пятки, с другой - прикрытые глаза. Я замерла в дверях. Арс слабо приподнял только одно веко и вымученно произнёс:
- Подтвердились мои самые страшные опасения. У нас 37,2.