Как мы помним, греческая драматургия появилась благодаря обрядовым ритуалам и мифологии. Но римская драма зарождалась немного иначе. У римлян, конечно же, тоже были обрядовые игрища в честь богов плодородия и состязания хоров. Однако все эти элементы так и не развились в полноценную драматургию.
Почему же так произошло? Дело в том, что римская мифология совсем не такая яркая, как греческая. Римский пантеон богов так и не смог стать таким же цельным, как греческий. Вообще представления римлян о богах можно даже назвать примитивными. Что уж и говорить, если на каждое явление здесь было свое божество: и на весенний ручей, и на первый крик ребенка, и на семя ячменя, упавшее в почву. Но при этом даже у главных богов пантеона не было четкого облика. Лишь символы: например, копье символизировало Марса, а каменная стрела – Юпитера. Да и культа героев-покровителей в Риме тоже не было. Понятное дело, что из такой маловыразительной мифологии драматургия вырасти никак не могла.
Первые сценические представления римляне позаимствовали у своих «соседей» - этрусков. И это были мимические пляски. Они впервые были устроены в Риме в 364 г. до н.э. Конечно же, такие пляски еще не были полноценным театральным представлением – лишь его зачатками. Но затем у другого народа, осков, римляне «одолжили» ателлану – свой первый драматургический жанр.
Что же такое ателлана? Это жанр народной комедии. Он характеризуется короткими комическими сценками бытового характера. Возник в III веке до н.э. Ателлана произошла из народного фольклора. Эти комедии отличались тем, что являлись чистой воды импровизацией – под них никогда не писался сценарий. Актеры выступали на сцене в карикатурных масках. Каждая из масок скрывала за собой определенный типаж персонажа. И было их всего четыре: Макк – глупый юноша, Папп – не менее глупый и смешной старик, Буккон – хвастун и обжора, Доссен – злобный горбатый шарлатан. Играли в ателлане не профессионалы, а актеры-любители. Сопровождались такие представления плясками и игрой на флейте. Позже такая традиция сохранилась и в профессиональном римском театре.
Но все-таки самым важным источником римской драматургии стала греческая драма. Римляне на протяжении долгих лет поддерживали торговые и культурные контакты с Грецией. После того, как к середине III века до н.э. Рим подчинил себе колонии в Южной Италии, немало греков, проживавших на этой территории, переехали туда. Это способствовало плотному закреплению греческих элементов в римской культуре. Но интересно то, что такое культурное влияние проявлялось весьма ограниченно. Римляне тяготели к материальным благам и увеселениям, а вот к политическим и моральным принципам греков относились равнодушно.
Именно поэтому греческая драматургия была колоссально переработана под римские стандарты. Тексты не просто переводились с греческого на латынь – их полностью переделывали под обычаи и привычки римского народа. К примеру, древняя аттическая комедия с ее политической сатирой на «злобу дня» оказалась неинтересна для римлян. Все потому, что она, как мы помним, ориентирована на аристократию, а публикой раннего римского театра было простонародье. И это – еще одна причина, по которой все идейное содержание греческих драм, так важное для их создателей, в Риме заменили на буффонаду.
Сюжеты греческих трагедий и комедий часто были слишком непонятны простому римлянину. Это делало театральные представления очень утрированными: римская трагедия превосходила патетикой греческую, а римская комедия становилась до предела шутовской и комичной. Это было нужно для того, чтобы вызвать у зрителей не недоумение, а необходимые скорбь или смех.
Но не стоит думать, что римская драма – это лишь примитивный вариант греческой. Греческая драма подтолкнула основоположников римского театра не просто копировать прекрасные образцы, но и создавать свои шедевры.
В 240 г. до н.э., после окончания первой Пунической войны, прошли первые римские театральные игры. На них был приглашен даже союзник Рима, Гиерон – правитель города Сиракузы. На этом празднике впервые состоялись постановки греческой трагедии и комедии – естественно, в переработанном виде. Организатором мероприятия стал Луций Ливий Андроник. Именно этот человек стоит у истоков римской литературной драмы. По своему происхождению, Ливий Андроник был этническим греком.
В постановках своих трагедий он ориентировался на греческие мифы троянского цикла. Греки считали себя потомками троянцев, и поэтому римский драматург предпочел именно такую тематику. Тексты своих произведений Ливий Андроник, как и греки, писал в стихах, но от хора – непременного атрибута греческой драмы – отказался. Это позволило сосредоточить все внимание на индивидуальных героях, а не на коллективной оценке их поведения.
Римская трагедия строилась на чередовании диалогов и кантиков – певческих арий, которые исполняли сами персонажи. В произведениях Ливия Андроника такие арии исполнял профессиональный певец, играющий на флейте, а актер на сцене тем временем мимикой и жестами показывал состояние героя.
Первенство в комедиях на римской сцене тоже принадлежит Ливию Андронику. Он перерабатывал тексты новой аттической комедии, сохраняя сюжет и персонажей. Даже место действия в пьесах оставалось тем же самым – Греция. Да и костюмы актеры в постановках драматурга надевали греческие. Греческий плащ, паллий, даже стал источником названия жанра – паллиата.
Паллиата – специфический жанр римской комедии. Она не копировала полностью жизнь в Греции, а как бы «подгоняла» ее под римские реалии.
Увы, богатое литературное наследие Ливия Андроника так и не дошло до наших дней. Например, от каждой из трех его комедий-паллиат сохранилось лишь по одной строчке.
Младший современник Ливия Андроника, Гней Невий, продолжил начатое им дело. Он писал свои пьесы, опираясь на римскую жизнь. Гней Невий изобрел жанр претекстата.
Претекстата – это трагедия, основанная на римских сюжетах. Ее название происходит от специальной одежды с красной каймой, претексты – такую одежду носили представители власти в Риме. И первыми героями претекстаты стали как раз именно они. Стоит вспомнить трагедию Невия «Ромул» о знаменитом основателе Рима. Появилась новая традиция – ставить претекстаты в дни триумфа или погребения полководцев. Но все же роль претекстаты в римской драме куда более скромная, чем роль переработанных греческих трагедий.
Много работал Невий и над комедиями. Жаль, что к нашему времени от этого наследия остались лишь 30 заголовков и несколько коротких фрагментов. Вдохновение для комедий автор тоже черпал из жизни сограждан. В его пьесах были и остроты на тему политики, и изрядная доля вольномыслия. Чтобы усилить комический эффект, Невий зачастую прибегал к откровенной буффонаде. Также ему был не чужд прием контаминации – соединения сюжетов сразу нескольких греческих комедий в одном произведении. Драматург отлично понимал, как сделать комедию такой, чтобы зацепить зрителя. Но все-таки исключительно развлечением аудитории в своих комедиях он не ограничивался. Невий верил, что его пьесы будут воспитывать римских граждан, развивая в их сознании ценности демократической республики.
Но все же римский общественный строй был гораздо строже афинского, где политическая сатира была в порядке дел. Насмехаться над аристократией со сцены оказалось небезопасным занятием. И потому Невия ждала незавидная участь: сначала его приковали к позорному столбу, а потом и вовсе изгнали из города. В дальнейшем, римская комедия уже не возвращалась к политике. Зато получает свое развитие паллиата с семейно-бытовой проблематикой. Представителями такого жанра стали драматурги Теренций и Плавт.
Тит Макций Плавт – первый римский автор одного жанра, чьи произведения сохранились полностью. Однако с точным количеством его произведений возникла путаница. Все дело в том, что потомки комедиографа приписывали ему огромное количество пьес. И лишь римский ученый Варрон смог с точностью установить, что «перу» Плавта принадлежит 21 комедия. С таким вердиктом согласны и современные литературоведы.
Плавт охотно использовал в своих комедиях тексты мастеров аттической комедии – Менандра, Филемона и Дифила. Он соединял их при помощи контаминации в единое произведение. Но не забывал комедиограф и о традициях ателланы. Есть даже теория, что Плавт сам играл в народных римских комедиях. Мол, даже его второе имя – Макций – происходит от имени персонажа Макка. Главными зрителями постановок Плавта стали плебеи. Оно и понятно – комедии отлично соответствовали вкусу именно этой прослойки населения. Они были переполнены буффонадой и эксцентрикой. И даже балетным вставкам нашлось место в его произведениях.
Комедии Плавта полны песнями и музыкой. Их можно сравнить с современными опереттами. Кантики автора временами превращались в пародию на возвышенные песнопения из трагедий.
Очень большую роль в его комедиях занимает актерская игра со зрителями. Уже в прологе актеры «заводят аудиторию», балагурят, обращаются к зрителю с репликами и вопросами. Таким образом, они, можно сказать, «рушат четвертую стену».
Персонажи комедий Плавта чем-то напоминают уже знакомые нам маски ателланы. Их характеристики просты и однозначны. Притом склоняются они к критично-насмешливой оценке персонажа. Если перед нами старик – то непременно скупой или похотливый, если юноша – то глупый и хулиганистый.
На их фоне выгодно выделяется любимый персонаж Плавта – энергичный и находчивый раб. Он всегда вытаскивает своего недалекого безынициативного хозяина из любой, даже самой затруднительной ситуации. Персонаж раба – двигатель комедийного сюжета. Он все время плетет хитрые интриги и придумывает новые уловки. Этот герой, безусловно, обаятелен. Но его определенно не назовешь образцом морали. Зато такой персонаж просто создан для того, чтобы смешить зрителей до слез.
Комедии Плавта отличаются блестящим остроумием. Они наполнены каламбурами, меткими остротами и гиперболами. Речь героев насыщена всеми стилистическими и лексическими пластами, вплоть до непристойностей и бранных слов. Даже античные филологи оценили искусность его языка. «Если бы Музы пожелали говорить по-латыни, они говорили бы языком Плавта», – так они высказались о его стилистике.
Но все-таки комедиограф не ограничивался только развлекательной стороной в своих произведениях. Он предлагает зрителям задуматься над рядом моральных вопросов. Сам Плавт делил свои комедии на «шутливые» и «серьезные». Второй тип комедий характеризовался большей проблематикой. К таким, например, относятся пьесы «Канат», «Пленники» и «Три монеты». А произведение «Амфитриона» Плавт и вовсе назвал трагикомедией – сплавом двух жанров. Главные действующие лица в этой пьесе – мифические герои.
Конечно, шедевры Плавта кажутся грубее «жемчужин» аттической комедии. Но они оказали огромное просветительское влияние на римлян. Также Плавт положил основы для будущего развития комедии интриги.
Во II веке до н.э. в римской драме появляются новые авторы. Среди них был Квинт Энний. Его литературное наследие весьма богато. К сожалению, до нас дошли лишь фрагменты. Но именно Энний изобрел классическую римскую трагедию. Однако из 22 пьес драматурга лишь две являются претекстатами. Энний был горячим поклонником греческих драм. Особенно он любил трагедии Еврипида. Его перу принадлежат пьесы «Ифигения», «Медея», «Гекуба» и многие другие.
Пафос и общие идеи приближают произведения Энния к еврипидовским оригиналам. Он был таким же вольнодумцем, как и греческий трагик.
Приверженность греческой литературе отразилась и в комедиях Энния. Увы, он не достиг в комедийном жанре таких же успехов, как Плавт. Однако, в отличие от Плавта, Энний гораздо больше ориентировался на интересы образованной римской «верхушки». А аристократия тяготела к эллинистической культуре.
Племянник и ученик Энния, Марк Пакувий, продолжил традицию латинской трагедии. Увы, его сочинения тоже дошли до нашего времени лишь фрагментарно. Пакувий вдохновлялся классическими драмами Софокла. Именно поэтому его трагедии философичны и полны патетики. Пакувий отдавал предпочтение редким мифам, не избалованным вниманием драматургов. Он – мастер запутанных сюжетов. Притом в них Пакувий не стеснялся добавлять и откровенно мелодраматические элементы. Часто в центре сюжета его трагедий – беззащитные жертвы, страдающие от произвола тиранов: женщины и старики. Также пьесы трагика отличает вычурный стиль. Они будто рассчитаны на торжественную декламацию.
В 140 г. до н.э. Пакувий соревновался со своим современником, Луцием Акцием. Акция называли поэтом, который довел латинскую трагедию до художественного совершенства. Его репертуар тоже дошел до нас лишь во фрагментах. Но особо важное значение в нем играет претекстата «Брут». Она отражает один из важнейших поворотов в истории Рима – убийство Цезаря Брутом и установление римской республики. Также Акций был одним из первых римских филологов. Его перу принадлежат стихотворные трактаты о театре и истории литературы.
В жанре комедии наследником Энния стал Публий Теренций Афр. Все 6 написанных им комедий дошли до нас в полном виде, а это огромная редкость для античной литературы. Это говорит о том, что Теренций пользовался у современников настоящим успехом. Как и Плавт, он обрабатывал сюжеты греческой «новой комедии», превращая их в паллиаты. Однако идейно и стилистически его пьесы колоссально отличались от произведений Плавта.
Сам Теренций родом из Северной Африки. В Риме он оказался в качестве раба. Но вскоре хозяин обратил внимание на литературный талант Теренция и даровал ему свободу.
И даже рабское прошлое не помешало Теренцию войти в «кружок» богатой и образованной знати. Руководил этим «кружком» род Сципионов – влиятельные аристократы и полководцы. Члены этого общества пытались остановить завоевательные войны, выгодные лишь для торговцев и ростовщиков. Также они были заинтересованы сохранить исчезающее сословие свободных крестьян. В нем эти люди видели главную опору римского государства. В своем творчестве «кружок» опирался на эллинистические традиции. За чрезмерную приверженность греческим традициям их весьма жестко раскритиковал Плавт. Но Теренций охотно следовал программе «кружка».
При обработке греческих комедий Плавт всегда намеренно «огрублял» сюжет. Теренций же, напротив, стремился сохранить благородные и гуманные идеи комедий Менандра. С драматическими оригиналами он всегда обращался очень аккуратно. Все черты греческого быта тщательно переданы в «переводах» Теренция. Но все же прием контаминации был ему не чужд.
И, если Плавт считал своей главной целью развлечение зрителя, «смех ради смеха», то Теренций скорее был склонен к поучениям и морализаторству. Притом до такой степени, что временами римская публика бывала очень недовольна! В его комедиях нет пустого шутовства. В центре сюжета, как правило – семья, проблемы воспитания, конфликт отцов и детей. В комедиях Плавта главенствует интрига, Теренций же делает акцент на характерах и психологии. А еще персонажи Теренция, в отличие от плавтовских, скорее положительные, чем отрицательные. Теща и свекровь благожелательны, невестка скромна, а гетера – добродушна. И даже образ «хвастливого воина» стал более человечным и менее карикатурным. Пьесы Теренция создали жанр «серьезной комедии». В литературе Нового Времени они станут основой для создания жанра драмы.
Теренций новаторски переосмыслил структуру комедии. Прологи в его пьесах нужны не для завязки действия, а для дискуссии с конкурентами и выражения своей творческой позиции. Комедиограф никогда не сообщал в прологе краткое содержание произведения, как это делал Плавт. Он предпочитал держать зрителей в неведении до последнего момента. Эффект неожиданности увлекал публику куда больше, чем пустая шутовская буффонада.
Также драматург ограничил роль кантиков, сконцентрировав все внимание на диалогах. Таким образом, он переключил взгляд зрителей на внутреннее состояние героев. Речь персонажей в его комедиях стремится к нейтральному разговорному варианту, избегая лишней комичности. Теренций отлично понимал меру в построении диалогов.
В триаду лучших античных комедиографов, наряду с Теренцием и Плавтом, можно включить и Цецилия Стация. Он был другом и единомышленником Пакувия. Увы, его литературное наследие нам почти незнакомо. Но Стаций в истории паллиаты занимает промежуточное место. В его ранних пьесах еще сильны традиции народного фарса, однако постепенно он отказывается от них. От контаминации сюжетов пьес Стаций тоже отказывается, предпочитая не смешивать перипетии между собой. Но аккуратность в таком обращении с сюжетами не распространяется на точность перевода. И потому реплики его героев наполнены не менандровским изяществом, а плавтовским шутовством.
Во второй половине II века до н.э. в Риме назревает серьезный духовный и общественный кризис. Гражданское общество раскалывается на части. Между аристократией и простым плебсом образовывается огромная пропасть. И эту «пропасть» приходилось учитывать и авторам. Теренций и Стаций, например, стали активно ориентироваться именно на пристрастия «верхушки». Плебеев же перестали интересовать их комедии.
Такая аристократизация не пошла на пользу жанру паллиаты. Она постепенно теряет свое былое значение для народа. Ее место попыталась занять тогата – комедия на чисто римские сюжеты. Название этой комедии произошло от тоги – национальной одежды римлян. До наших времен дошли лишь фрагменты от пьес этого жанра. Но и они позволяют судить, как сильно ее авторы ориентировались на римские традиции. Однако опыт паллиаты тоже активно учитывался в тогате. Очень большое влияние на тогату оказали комедии Менандра. Авторы стремились к созданию убедительных характеров героев.
Безусловно, драматурги тогаты черпали свое вдохновение и из комедий Невия. Конечно же, его печальный опыт стал предостережением: безнаказанно смеяться со сцены можно только над греками. Римская же действительность заслуживает лишь восхищения. Увы, именно по этой причине тогата не достигла такого же художественного совершенства, как паллиата. Без насмешек и критики знати она казалась «беззубой». На рубеже II и I века до н.э. тогата была вытеснена со сцены литературными обработками ателланы. В эпоху правления Октавиана Августа римскую комедию пытались возродить. Увы, попытки оказались неудачны.
Создатель литературной ателланы, Помпоний, и его последователь, Новий, в своих произведениях использовали традиции фольклорной комедии. В ней были и примитивные образы-маски, и простонародная речь, и даже грубая эротика. Но без элементов тогаты и паллиаты в этих комедиях тоже не обошлось. Они отражали семейный и хозяйственный быт обычных людей. Драматурги отказались от импровизации и стали писать стихотворные тексты для своих выступлений заранее. Они дошли до нашего времени в виде отдельных строк. Всего таких ателлан было около трехсот.
В I веке до н.э. ведущим жанром в римском театре становится мим. Мим – это короткие комические сценки из быта простонародья или фривольные импровизации. Впервые эти произведения появились в фольклоре греческих колонистов с острова Сицилия. Литературный статус миму подарил греческий поэт Софрон. В отличие от ателланы, в миме актеры играли без масок. Также в этом жанре могли играть женщины-актрисы. Комический эффект актеры усиливали песнями, плясками, фокусами, подражанием голосам птиц и зверей и всяческой буффонадой. Самые прославленные авторы мимов – Публилий Сир и Лаберий. Лаберий был мастером каламбуров и обожал игру слов. Он соединил в своих шедеврах традиции паллиаты, тогаты и ателланы.
Литературная ателлана и мимы долго сохраняли свою популярность в Риме (мимы – аж до конца античности). Но оба этих жанра пользовались популярностью исключительно у простонародья. «Высокая культура» полностью покинула римский театр и ушла в литературу. Это и стало причиной, по которой драматургия Рима не перешагнула порог архаического периода.
Из всего литературного наследия Рима в веках остались лишь пьесы Плавта и Теренция. Они стали источником вдохновения многих великих европейских драматургов Нового Времени – например, Шекспира и Мольера.
