21 декабря — официальный день рождения Иосифа Сталина (1879—1953). 19 декабря — отмечался тоже официальный день рождения Леонида Брежнева (1906—1982). Интересно сравнить чувство юмора двух Генеральных секретарей одной партии, в котором, конечно, отразились их эпохи.
Каждый человек склонен шутить о том, чем он занимается повседневно. В эпоху Сталина государство вело войны, включая мировую, так или иначе определяло судьбы миллионов людей. Вполне естественно, об этом он и шутил.
Тегеран, 30 ноября 1943 года. Сталин и Рузвельт на дне рождения у Черчилля
Одна из таких шуток известна по мемуарам Черчилля и относится к встрече Большой тройки в Тегеране в 1943 году (правда, есть и другие версии этой беседы). Черчилль: «Обедали мы у Сталина, в узкой компании... Было довольно весело, предлагалось много тостов... Сталин, как рассказывает Гопкинс, сильно меня «поддразнивал», но я принимал это спокойно. До тех пор, пока маршал в шутливом тоне не затронул серьёзного и даже жуткого вопроса наказания немцев. Германский генеральный штаб, сказал он, должен быть ликвидирован. Вся сила могущественных армий Гитлера зависит примерно от 50 тысяч офицеров и специалистов. Если этих людей выловить и расстрелять после войны, военная мощь Германии будет уничтожена с корнем. Здесь я счёл нужным сказать: «Английский парламент и общественное мнение никогда не потерпят массовых казней. Даже если в период военного возбуждения и будет дозволено начать их, английский парламент и общественное мнение после первой же массовой бойни решительно выступят против тех, кто несёт за это ответственность. Советские представители не должна заблуждаться на этот счёт».
Однако Сталин, быть может, только шутки ради продолжал говорить на эту тему. «50 тысяч, — сказал он, — должны быть расстреляны». Я очень рассердился. «Я предпочёл бы — сказал я, — чтобы меня тут же вывели в этот сад и самого расстреляли, чем согласиться запятнать свою честь и честь своей страны подобным позором».
Здесь вмешался президент. Он внёс компромиссное предложение. Надо расстрелять не 50 тысяч, а только 49 тысяч человек...»
И.В. Сталин в молодости
Декабрь 1927 года, депутаты XV съезда ВКП(б) — Петровский, Сталин, Ярославский и др.
Климент Ворошилов, Иосиф Сталин, Михаил Калинин. 1930
В конце концов Черчилль не стерпел: «Здесь я не выдержал, встал из-за стола и ушёл в соседнюю комнату, где царил полумрак. Я не пробыл там и минуты, как почувствовал, что кто-то хлопнул меня сзади руками по плечам. Это были Сталин и Молотов; оба они широко улыбались и с живостью заявили, что они просто шутили и что ничего серьёзного они и не думали. Сталин бывает обаятелен, когда он того хочет, и мне никогда не приходилось видеть, чтобы он проявлял это в такой степени, как в этот момент. Хотя в то время — как и сейчас — я не вполне был уверен, что все это была шутка и что за ней не скрывалось серьёзного намерения, я согласился вернуться к столу, и остальная часть вечера прошла очень приятно».
Иосиф Сталин и Сергей Киров на улице Москвы. 1930
Иосиф Сталин, Михаил Калинин, Климент Ворошилов, Лазарь Каганович. 1930
Портрет И.В. Сталина. Фотограф М.С. Наппельбаум. 1930-е
А вот другая его шутка, в 1945 году, но в той же манере. О ней вспоминал Константин Симонов. Было принято решение Политбюро ЦК партии о поездке группы писателей в Японию. Однако поездку затягивали... «В конце концов в ноябре месяце мы дооткладывали поездку до того, что это дошло до Сталина. Он был на юге в отпуску, за него оставался Молотов, и во время одного из его докладов по телефону Сталину тот вдруг спросил: «А как там писатели, уехали в Японию?» Молотов сказал, что выяснит, и, выяснив, сообщил, что нет, писатели пока ещё не уехали в Японию. «А почему не уехали? — спросил Сталин. — Ведь решение Политбюро, если я не ошибаюсь, состоялось? Может быть, они не согласны с ним и собираются апеллировать к съезду партии?» Так я впервые в своей личной судьбе столкнулся с той манерой шутить, которая была свойственна Сталину».
Разумеется, услышав о такой шутке, упомянутые писатели забегали, как ужаленные — они слишком хорошо были в курсе, что позднее случилось с теми, кто в 1920-е годы, не соглашаясь с решениями Политбюро, «апеллировал к съезду партии». И уже через неделю они катили в Японию...
Кадр, который в 2014-2015-м годах ещё в чёрно-белом варианте разошёлся по сети в качестве шуточного мема «Сталин смеётся над устаревшим смартфоном Черчилля». Февраль 1945 год, Ялта, Ливадия
А это из мемуаров художника Бориса Ефимова: «Передавали и такой забавный факт: Сталину доложили, что артист Михаил Геловани, традиционно исполнявший роль Сталина в историко-революционных фильмах... просит дать ему возможность, чтобы «войти в образ», пожить некоторое время на сталинской даче в Сочи.
— Войти в образ? — благодушно сказал Сталин. — Что ж, это хорошо, но, может быть, ему начать с Туруханска?».
Когда обсуждалось издание собрания его сочинений, Сталин с ходу отверг идею вытеснить на обложке изображение его профиля. Причём в такой вроде бы шутливой форме, что заранее обрубил все возможные возражения: «Давайте обойдёмся без отрезанных голов!». Разумеется, после такого настаивать на изображении на книжке «отрезанной головы» Сталина было немыслимо.
Конечно, бывали у Сталина и более безобидные шутки, включали они и юмор над собой. Например, познакомившись с известным микробиологом Зинаидой Виссарионовной Ермольевой и услышав её отчество, он сразу стал называть её «сестрёнкой».
А когда в 1936 году на Западе появился слух о том, что он тяжело болен, Сталин ответил на запрос иностранного журналиста об этом так: «Милостивый государь! Насколько мне известно из сообщений иностранной прессы, я давно уже оставил сей грешный мир и переселился на тот свет. Так как к сообщениям иностранной прессы нельзя не относиться с доверием, если вы не хотите быть вычеркнутым из списка цивилизованных людей, то прошу верить этим сообщениям и не нарушать моего покоя в тишине потустороннего мира. 26 октября 1936. С уважением И. Сталин».
Перейдём теперь к юмору другого Генсека — Леонида Ильича Брежнева. Шутил ли он так, как его предшественник — то есть вопросами жизни и смерти? Да, шутил, но это было скорее исключением.
Так, во время визита в СССР президента Франции Шарля де Голля в 1966 году Первый секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев показал ему пуск межконтинентальной баллистической ракеты. Потрясённый этим впечатляющим зрелищем, Де Голль спросил: «Такая же ракета и на Париж нацелена?». Брежнев улыбнулся и поспешил «утешить» генерала: «Не беспокойтесь. Не эта».
Пожалуй, Леонид Ильич в данном случае действовал в точном соответствии с заветами древнекитайского военного мыслителя Сунь-цзы, который сказал: «По правилам ведения войны наилучшее — сохранить государство противника в целости, на втором месте — сокрушить это государство. Наилучшее — сохранить армию противника в целости, на втором месте — разбить ее... Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь. Поэтому самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска. Самое худшее — осаждать крепости».
Наверное, с таким же хитрым выражением лица Леонид Ильич показывал Де Голлю пуск баллистической ракеты
В том же 1966 году Франция вышла из состава военной организации НАТО. Штаб НАТО пришлось переводить из Парижа в Брюссель... Не под влиянием того ракетного испытания, конечно, но оно, вероятно, укрепило генерала в его решении.
Если бы все войны и всегда удавалось выиграть так! :)
Но всё же, пожалуй, главным свойством брежневского юмора являлось то, что его шутки обычно не задевали самолюбия его собеседников, были необидными, или даже приятными для них. Это был скорее юмор, а не сатира. Вилли Брандт вспоминал: «Брежнев мог быть импульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слёзы. Он имел чувство юмора... Его фигура не соответствовала тем представлениям, которые могли возникнуть по его официальным фотографиям... Он производил впечатление изящного, живого, энергичного в движениях, жизнерадостного человека. Его мимика и жесты выдавали южанина, в особенности если он чувствовал себя раскованным во время беседы».
Вот примеры невербальных шуток Леонида Ильича во время его переговоров с Ричардом Никсоном (1973). Он нарочито медленно подписывает договор и с «подозрением» заглядывает в экземляр, который подписывает его визави, заставляя того смеяться.
Брежнев и Никсон подписывают документы: Леонид Ильич дурачится. 1973
А в этой «репризе» Генсек делает вид, что подозревает Никсона в попытке напоить его чем-то не тем, и ждёт, пока тот «отведает из своего кубка», вызывая всеобщее оживление.
Брежнев продолжает дурачиться. 1973
«После концерта, — писал переводчик Виктор Суходрев, — Брежнев поднялся на сцену и поблагодарил каждого участника, уделив особое внимание хорошеньким участницам... Когда я сделал движение, чтобы взять у него микрофон для перевода, он разыграл смешную сценку: будто я хочу отобрать микрофон, чтобы лишить его слова, а он не поддаётся. Американцам всё это очень понравилось. Они вообще такое любят...»
«Взял корону — держи!»
Другой пример юмора Генсека, запечатлённый кинокамерами. Поздравляя молодого чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова, Брежнев с юмором наставлял его на глазах у телекамер: «Взял корону — держи! Потому что за корону, знаешь, дерутся... А мы тебе желаем успеха, никому не отдавай... Вообще, народ уже стал к тебе привыкать». «Взял корону — держи!» — откровенное признание старого политика...
Алексей Аджубей замечал о Брежневе: «Редко я видел его хмурым. Он излучал оптимизм». Кремлёвский врач-стоматолог Алексей Дойников рассказывал: «Вообще это был весёлый человек. Ко мне в кабинет он ни разу не входил без шутки. Причём они всегда были красивые и остроумные». В известных мемуарах Бориса Ельцина «Исповедь на заданную тему» Брежнев тоже появляется с мгновенной необидной шуткой. Молодого Ельцина привели на «первый смотр» в кабинет Генерального секретаря. Покосившись на «новенького», Брежнев сразу спросил у его спутника, секретаря ЦК: «Так это он решил в Свердловской области власть взять?»
Не был Леонид Ильич чужд и самоиронии. В 1967 году он как-то поприветствовал своих гостей, прочитав наизусть стихи Алексея Апухтина (он знал на память немало стихов, особенно Есенина):
Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх
И можете держать себя свободно,
Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях
Я королём был избран всенародно,
Но это всё равно. Смущают мысль мою
Все эти почести, приветствия, поклоны.
Я день и ночь пишу законы
Для счастья подданных и очень устаю.
Шутка и самоирония здесь заключались не только в том, что Генсек называл себя «королём», но и в том, что стихотворение называется «Сумасшедший» и написано от имени больного, страдающего манией величия.
В 1970 году Брежнев пошутил: «Я сейчас вроде как царь. Только вот царь мог деревеньку пожаловать. А я деревеньку пожаловать не могу, но зато орден могу дать...»
Ещё пара шуток. Первый секретарь Крымского обкома, встречая однажды Брежнева, пошутил, что крымчане к приезду генсека постарались на славу: приготовили хорошую погоду. «Запомните, — тотчас в тон ему возразил Брежнев, — погода делается в Кремле!». Другой раз, когда заговорили о погоде, Леонид Ильич сказал:
— Ну вот, стоит мне улететь, как ерундить принимается даже погода!
Не был чужд Генсек и розыгрышам. Дипломат Анатолий Добрынин вспоминал: «Надо сказать, что Брежнев любил пошутить, когда встречался с Киссинджером и его советниками. Вспоминаю такой эпизод. Как-то во время краткого отдыха зашёл разговор о часах. Сонненфелдт, советник Киссинджера, похвалился своими швейцарскими часами. Неожиданно Брежнев, закрыв свои наручные часы рукой, предложил Сонненфелдту обменяться — не глядя — часами. Последний сперва заколебался, но затем, видимо, решив, что у Генерального секретаря ЦК КПСС должны быть дорогие часы, согласился на обмен. Сделка состоялась. Оказалось, что Брежнев носил простые советские часы, подаренные ему коллективом какого-то часового завода. Часы были хорошего качества, но со стальным, а не золотым корпусом, как, видимо, ожидал американец. Короче, его часы стоили дороже, чем брежневские, но Сонненфелдту пришлось утешиться тем фактом, что теперь у него были сувенирные часы, которые носил высший советский руководитель».
А вот, в завершение этой мини-подборки, пример, когда Брежнев обиделся и даже с некоторой долей юмора «отомстил» обидчику — но в типично «брежневском» стиле. Как-то раз он предложил журналисту «Известий» Мэлору Стуруа поменяться машинами. У Стуруа была спортивная автомашина «Додж» красного цвета. Леонид Ильич как-то увидел её на улице и загорелся желанием стать её владельцем. В обмен он предложил журналисту взять любую модель из своей коллекции. Стуруа поехал в гараж Брежнева, но ничего не смог себе выбрать — там были только автомобили представительского класса, а ему нужен был менее чинный, спортивный автомобиль. И он отказался от обмена.
И вот в 1974 году генсек встречался во Владивостоке с президентом США Фордом. На переговорах присутствовал и Стуруа. Улучив момент, журналист попросил главу Белого дома подписать ему на память фотографию.
— Не подписывайте, — вмешался Брежнев, — он не захотел меняться со мной машинами...
Заметим: в порядке «мести» Генсек не лишил своего «обидчика» ни престижной работы, ни даже возможности освещать встречи на высшем уровне. А только — «мстительно» попросил не дарить ему подписанную фотографию...
Кажется, эта история как нельзя лучше показывает, насколько изменились масштабы власти первого лица за время существования СССР...
А в заключение тоже своеобразная фотошутка Леонида Ильича, к тому же связывающая его с другим Генсеком. Это селфи, то есть по-старому автофотопортрет молодого Брежнева, сделанный в конце войны.
Фотографию эту я впервые увидел в 2004 году в фотоархиве личного фотографа Генсека Владимира Мусаэльяна. Он и сказал тогда, что это автопортрет будущего Генсека, дословно: «А вот это — его автопортрет, он сам снимал». Конечно, главная изюминка — это трубка. Должен сказать, что повидал немало, вероятно, сотни фотографий Леонида Ильича в разные периоды его жизни, нередко он смолил на них папироски или сигареты, иногда через мундштук, иногда без, поскольку с молодости был завзятым курильщиком, но другие его фотографии с трубкой мне неизвестны. Да и здесь он её не курит, а только важно держит в руке.
Зато всем, наверное, известен облик Верховного главнокомандующего тех лет, маршала Советского Союза (а потом генералиссимуса). Напомнить? :)
Курительная трубка — непременная часть облика тогдашнего Верховного. Так какую мысль Леонид Ильич хотел вложить в эту фотографию? Может быть, «в каждом солдатском ранце хранится трубка Сталина маршальский жезл»? Если так, то селфи получилось пророческим...