Третий Кавалерский корпус, в котором ныне размещена экспозиция «Дачное Царицыно», имеет большую историю. Предназначение здания доподлинно никому неизвестно, и это дает большую пищу для фантазий. «Домик» для увеселений, мыльня, уединенный кабинет императрицы наподобие эрмитажа - каких только версий не высказывали изобретательные умы. Жаль, ни одна из этих гипотез не нашла документального подтверждения. Однако повод для размышлений есть. Екатерина II придавала этой постройке особое значение: только в его чертеж она потрудилась внести собственноручную правку.
В переписке с царственной заказчицей Баженов обозначал строение описательно: дом «последний к церкви, на месте, откуда сматриван фейерверк». Для Екатерины это было понятно: 7 сентября 1775 года в своей «ставке-шатре» с этого холма она вместе князем Григорием Потемкиным и ближайшей свитой любовалась фейерверком, зажженным «при пушечной пальбе» в честь прибытия в Царицыно иностранных послов.
Судьба павильона была переменчива, но, так или иначе, он никогда не пустовал. В этом были и плюсы, и минусы. В 1803 году здание было сдано в аренду под гостиницу. Среди постояльцев было много богомольцев, «беспрестанно проезжающих и проходящих» в расположенную неподалеку Екатерининскую пустынь, возле села Суханово. Как писала газета «Московские ведомости», в гостинице имелись «особенные комнаты для ночлегов и временного пребывания», а приезжавшим «со своею провизиею» предлагались «очаг с плитою», кухонная и столовая посуда «по самым умеренным ценам и в лучшем виде».
В 1840 году здание взял в содержание московский мещанин М.А. Вершинский. При нем заведение получило дальнейшее развитие: в «ресторации» «во всякое время можно было получить обеденный стол, чай, кофе, конфеты, водку, ром, виноградные вина разных сортов, кроновское пиво и мёд». Арендатор, однако, не слишком заботился о состоянии самого здания. Вследствие его небрежения, в 1853 году в круглом зале обрушилась часть потолка, после чего «трактирное заведение» было закрыто. Так павильон утратил первоначальный облик, задуманный Баженовым, и следующие 150 лет корпус был одноэтажным.
Последовали и другие переделки: были разобраны массивные каменные столбы в центре круглого зала, исчезли сводчатые потолки, изменена внутренняя планировка, золотистую черепицу сменила железная кровля. Все эти изменения означают «существенное изменение первоначального облика» здания, однако по сравнению с другими, «необитаемыми» сооружениями ансамбля, 3-ий Кавалерский выглядел неплохо.
В 1870 году Удельное ведомство, управлявшее Царицынским имением, решило сдать часть зданий в аренду под дачи. Желающие нашлись только на 1-й и 3-й Кавалерские корпуса. «Круглый павильон» арендовал крупный предприниматель, известный в Москве благотворитель, получивший за свою деятельность высокий чин тайного советника Иван Юльевич Давидов. С тех пор почти 50 лет его большая семья проводила здесь летние месяцы. Больших переделок они себе не позволяли, да и в контракте было указано, что «арендатор не имеет права изменять архитектурный стиль павильона». Возвели только открытую террасу с резной балюстрадой и белыми полотняными занавесками, да установили печи. Участок, сданный Давидову, был большой, почти 1,5 га. Дом стоял почти в центре. На стороне, выходящей в сторону церкви, разместились хозяйственные постройки: конюшня, курятник, сараи, летняя кухня, застекленная оранжерея. Здесь же был огород. С противоположной стороны открывался роскошный вид на пруд и поля. Здесь был разбит роскошный розарий, сад, цветники. Аренда за павильон и участок была очень высокой: 500 рублей в год, а с 1908 года – 700 рублей.
Давидовы отлично проводили на даче время – на Нижнем Царицынском пруду у них была собственная купальня и лодочная пристань. В уединении приятно было порыбачить. Один из членов семейства, профессор математики Август Юльевич Давидов, был страстным рыболовом. Известна курьезная история об его пристрастии. Сразу после женитьбы А.Ю. жил с женой в Царицыне. По воспоминаниям его родственницы, «Август Юльевич, вернувшись из Москвы после занятий и наскоро пообедав, брал под руку молодую жену и увлекал её на берег Царицынского пруда, где и усаживался с удочкой, погружаясь всецело в созерцание поплавка. Так мог проводить он час за часом, а молодая женщина, глотая слезы, изнывала от тоски, и прошло немало времени, прежде чем он заметил, что она скучает и ревнует его к рыбной ловле».
На даче Давидовых бывал поэт-символист Андрей Белый, в те времена - юный гимназист Боря Бугаев, проводивший в Царицыне лето 1893 года. По воспоминаниям Веры Орешниковой, «Боря был светленький мальчик, лет двенадцати, с локонами, голубыми глазами, очень изящный. Прямо скажу даже – очаровательный мальчик. Любил рыбу удить в пруду, так и представляется мне с удочкой, на берегу – пруды там огромные. Мать у него была бледная, красивая, отец – профессор в Москве».
Действительно, Николай Васильевич Бугаев был профессором математики Московского университета и снимал дачу неподалеку. Боря свел знакомство с соседями. Спустя 40 лет он писал: «Помнится Царицынский парк, моя беготня с детьми Давидовыми;… помнятся соседи по даче, шумные барышни Орешниковы…». На даче в Царицыне выросли несколько поколений семьи Давидовых, их ближних и дальних родственников.
После Октябрьской революции «Орлово-Давыдовский корпус» - так несуразно он назывался в советских документах - был конфискован одним из первых. В январе 1918 года «представители царицынской молодёжи» явились к Серафиме Владимировне Давыдовой, ставшей арендатором после смерти мужа, с предложением «уступить помещение для нужд политическо-спортивного союза», а конкретно – выдать ключи. Это событие открыло новую страницу в истории архитектурного памятника.
Елена Офицерова
старший научный сотрудник музея-заповедника "Царицыно"
