Зимой приятно вспомнить лето. Сколько в этом времени года позитива — просто немерено! Впечатления остаются не только от видов буйно цветущей зелени, порхающих над клумбами бабочек, всяких жизнерадостных птичек. Люди становятся летом более доброжелательные, ко многому относятся гораздо проще. Обыватели, разморенные обильным теплом уже не так все воспринимают, нежели в холодное зимнее ненастье.
В один из теплых дней июня, прогулявшись по улице, возвращаюсь домой: не только обогатил чуть-чуть свои легкие относительно свежим воздухом (ну какой может быть чистый воздух в пыльном городе?!), заодно попутно почерпнул позитива.
Так вот, пока глазел на небо, какие там облака вьются в виде фантастических воздушных замков, вдруг слышу: где-то поблизости, за соседним домом, кто-то идет и громко хохочет. Причем, смех не истеричный, а очень даже веселый. Смешинка в рот кому-то попала — с кем не бывает. Поворачиваю голову в сторону приближающегося смеха.
Кроме меня, как оказалось, к веселым звукам прислушалась старушка. Она сидела на лавочке, с большим наслаждением слизывала с большой печеньки шоколадную глазурь. Саму печеньку, к слову сказать, старушка есть не стала — не по зубам, видимо оказалась, потому принялась крошить несъеденное подлетевшим голубям. Сидит, значит, старушка, крошки раскидывает, а сама косит туда-сюда глазами, любопытство распирает: кому, мол, так смешно?
Вскоре из-за угла появилась молодая пара — парень с девушкой. Парень утирал слезы с глаз, до того нахохотался, что икать начал. Его попутчица, одетая в красный топик и зеленые шорты, была похожа на дольку спелого сочного арбуза. Она, в отличие от своего кавалера, шла молча, с сосредоточенным взглядом. Или она не поняла, над чем смеялся парень, или уже отсмеялась от души, успокоилась. А парень — нет, уже за живот обеими руками схватился, но похохатывал. Значит, не маленькая смешинка ему влетела, а просто-таки огромнейшая. Пара повернула в мою сторону.
Старушка перестала крошить печеньку, зафиксировала немигающий взгляд на парне: в ее взгляде отразилось что-то среднее между недоумением и завистью: дескать, сама поржала бы как лошадь, да стесняюсь спросить тему, да к тому же некогда: птичек угощаю.
Почти поравнявшись со мной, парень сквозь смех обратился к подруге: — Знаешь, как я сегодня смеялся?»
—Как? — не проявляя интереса, спросила девушка.
Старушка прекратила крошить печеньку, навострила уши.
—Я так смеялся… так смеялся, что мне кажется… — парень потер свои бока, перевел дух.
— Что тебе кажется? — девушка махнула рукой. — Утомил уже своим ржоханьем!
— Мне кажется, что у меня от смеха погнулись ребра, — парень сдвинул руки с на живот, сделал осторожный вдох-выдох. — У меня даже живот уже заболел.
— Что у тебя погнулось? — девушка остановилась, округлила рот.
— Я же сказал: ребра, — парень опять загоготал, но уже не так громко.
У старушки выпала из руки печенька, глаза округлились до размера линз в очках.
Девушка широко распахнула глаза: — Они у тебя что, бумажные?!
— Кто они? — оторопел парень.
— Ребра! — воскликнула девушка.
Парень взвизгнул, опять схватился за живот, еле сдерживаясь от смеха, пропищал: — Ну вот, опять насмешила! Бу-бу-бумажные...
Старушка повалилась на лавочку, мелко, хрюкающе засмеялась, затрясла ногами в широченных штанинах (каждая размером с юбку до самых пят).
Все ее птички разлетелись в миг, с удивлением в вытаращенных глазенках: что это с бабулькой вдруг сделалось?
Пара прошла мимо меня, остановилась. Парень перестал вздрагивать от икоты, озадаченно посмотрел на хохочущую старушку, перевел взгляд на девушку: — А чо это с ней?.. Сидит одна, ржет сама по себе. Чо это с ней, а?
— Наверно, от духоты. Перегрелась, — решила девушка и, подхватив под локоть парня, решительно сказала: — Пошли давай!
Парочка ушла. Мне тоже было пора дальше идти. На лавочке осталась гогочущая старушка.