На гербе прибрежного города Брей или Бри/ Bray изображены колокол, лев, птица и русалка.
Первым я услышал колокол. Он проснулся и загудел во мне, едва я миновал четверть расстояния до вершины Bray Head. Колокол будил моё сердце, которое порыкивало, как проснувшийся голодный лев. В висках, залитых потом, защебетали птички. Русалки утробно хохотали надо мной из морской пучины.
То и дело они поднимались на поверхность и принимали вид барашков. Но я сознавал, что это русалочьи бигуди.
Я чуть с ума не сошёл от усталости и счастья. Но в итоге сошёл только с горы — и то лишь потому, что подходило время отправляться на электричке домой, в Дублин.
В Брее, расположенном в двенадцати километрах к югу от ирландской столицы (фактически, пригороде), живут 33 тысячи человек. Почти в три раза меньше, чем в Ногинске. Вот теперь угадайте, какое место занимает Брей среди всех ирландских городов по численности населения? Верно, девятое! Во всей Ирландии жителей в два раза меньше, чем в Москве. Когда я думаю о городах Ирландии, прихотливо расположенных на изумрудном острове, возникает ассоциация с семейством оленей, которые разбрелись по большому парку.
В середине позапрошлого века Брей сочли курортом, и сюда стали приезжать на отдых даже из Англии. Вода у берегов часто остаётся тёплой до середины сентября. Течения ли тому причиной или русалочьи игры — точно не скажу.
В Брее, как и на всяких морских курортах, можно и нужно гулять, купаться и перекусывать. Но, пожалуй, самое интересное занятие — карабкаться.
Я начал карабкаться, как только увидел крест, расположенной на высоте 790 футов (241 метр) над уровнем моря.
Но сначала мы сошли с электрички и бодро направились к пляжу. На углу одного из домов на полотнище было написано: «Сarpe Diem». Не имеет значение, была то закусочная или целый приморский магазин, важно, что я сразу понял: важнейшая задача на сегодня — поймать день.
Мы бросились за днём в погоню. Ноги спешили к галечному пляжу, туловища от них отставали, руки неритмично дёргались, а головы плелись сзади. А всё потому, что ветер бросался на нас, как весёлый бык на невыспавшегося тореро и протыкал воздушным рогом, где придётся. Люди сидели или стояли, но все — мысленно — лежали. Одни пили горькую, другие сладкую, некоторые науськивали собак на ветер.
Автомобили выстроились в стройную шеренгу, они напоминали уснувших жирных язей.
Ирландские отдыхающие сидели на поребрике спиной к морю, лицом к своим язям. Я понял, что, просидев даже полчаса в таком положении можно поймать, скорее, не день, а люмбаго, и решил не садиться. Чуть дальше седоватый дядька, в синем тренировочном костюме, похожий на учителя физкультуры на пенсии, бойким тенором пел песню Синатры про Нью-Йорк.
Затем я сошёл на гальку, залюбовался её боками (у гальки одни бока и достоинство), и уж почти решил отсидеть то, что полагается, но тут перевёл взгляд на гору и на её вершине заметил дрожащий в мареве крест.
Я зажмурился и повернулся к морю. В нём стояли люди: по щиколотку, по икры, по колени или бёдра в воде. Никто не плавал. Все стояли и смотрели туда, откуда пришли их предки. Кто на море, кто на небо. Можно было полжизни отдать за право этих счастливых людей стоять по что угодно в Ирландском море и думать, что угодно про что угодно. Но я не собирался это делать. Я стремился выше, я хотел идти в гору.
А искупаться? Вот тут я сделал ошибку. Я едва не забыл, что на мне нет плавок. Я и сейчас считаю это своим промахом — не то, что на мне не было плавок, а то, что я об этом вспомнил.
Нужно, необходимо было искупаться в море перед походом к кресту, для вящего успеха путешествия. Так что успех его оказался недостаточно вящим, хотя мне, безусловно, хватило.
Итак, вот я удаляюсь от моря и гальки, но люди остаются со мной. Мы идём вверх по пологому склону, поросшему мелкой растительностью с ручейками выгоревшего травянистого сухостоя. Дорога вьётся вокруг горы, и я поднимаюсь выше, тащусь по дороге с указателями, где отмечены наиболее удачные панорамные виды. Тропинка завивается, и я не приближаюсь к кресту, хотя и не удаляюсь от него. Тогда я решаюсь стать горным существом. Только обязательно бодрым горным существом. Я начинаю карабкаться. Если ты начал карабкаться, то остановиться трудно. Чувствуешь объяснимый зуд. Хочется выше, выше, но вздымать себя не просто. Я иду по узенькой тропинке, почти заросшей чертополохом и ястребиной бородой, собачьим хвостом и кошачьим усом. Нахожу большой камень — здравствуй, мой милый, — сажусь и тут же чувствую, как бьёт сердечный колокол. Я глажу камень по лакированным, обласканным солнцем бокам. Как тебе моя красная ладонь? Чем она пахнет? Она пахнет тихим безумием. Я сижу в соцветиях, как бабочка. Как сыч в чаще дремучего леса. Меня не видно ни сверху, ни снизу.
Может, я райграсс? Никакое не горное и совсем не бодрое существо, а пастбищный райграсс, лишившийся разума и полезший в гору.
Если я двину кони тут, возле этого камушка, то никто об этом не узнает.
Но кони двигают меня на вершину, всё выше и выше.
Будут и другие камни на моём пути. И все станут моими друзьями.
Однажды на семинаре по философии на первом курсе я заявил, что камни, может быть, разумны. Педагог на меня обиделся, но не потребовал доказательств. Человеку было непросто: полжизни прожито, а вся картина мира насмарку. Он боролся со мной как мог, — тщетно! — даже вручённая мне вместе с зачёткой «тройка» не помогла ему вернуть душевное равновесие.
Я пишу для самоотверженных пугливых простаков, которым втемяшилась в голову идея — и они глупо и счастливо, как я в Бри, воплощают её.
Вот радость — идти там, где мало кто ходит, чтобы добраться туда, куда хотят многие. Но дело не только в конечной цели. Все, кто хочет, придёт к кресту воскресения, но мне кажется важным выбрать свой путь. Просто потому, что, двигаясь вместе со всеми, ты почти наверняка придёшь не туда, куда планировал. Обстоятельства пути всегда изменяют его цель.
А ведь я тогда с некоторой завистью поглядывал на тех, кто выбрал более удобную дорогу: виться вокруг холма, выгадывая силы, да и время, в конечном итоге. Им были не нужны неразумные камни.
И всё же, я был прав. Я был неразумен и счастлив.
Взлететь, покружиться над Бри, спланировать на электричку до Дублина, а потом вернуться в Бри, и стать местной достопримечательностью: не бегущим по волнам, так плывущим над морем.
Я на вершине Брей Хед. Вокруг креста множество весёлых и задумчивых людей. Многие сидят на камнях, нависших над крутыми спусками. Камни с прожилками старости, камни, как колени согбенных циклопов. Впечатанные в почву валуны, как серые язвы на древней коже земли. Молочные прожилки камней, а между ними пучки иссушенный райграса. Всё это мне так и не приснилось с тех пор.
У подножия креста выбито Christo Regi / Христос-Царь. Я поднимаю голову: крест растёт в небо и обрывается в его середине.
Чуть ниже надписи изображены алое человеческое сердце и жёлтые цветы, похожие на осенний одуванчик.
И ещё ниже стёртые надписи, чьи-то лёгкие имена. Море отсюда кажется разноцветным: васильковым, фиалковым, лавандовым, грозовым. День нынче ясный: виден весь Брей в окружении пятнистых равнин и холмов, а на горизонте вздымаются невысокие горы, как дымчатые сопки, застывшие волны земного моря.
Там и тут неловко прячутся русалки и львы, птицы и колокола.
Но больше всего барашков. Они снизу и сверху, вровень со мной и во мне. И небо того вкуса, цвета, запаха и волшебства, что излечивает любую сердечную тревогу.
Потом я медленно и нехотя спускался. Я рассуждал вслух о ленивых и умных людях, которые поднимаются на Брей Хед по удобным дорогам. А, может, и нет разницы? — Порт отправления, как и причал один на всех.
Не знаю ответ.
А потом я студил ноги в Ирландском море.
Заходил всё глубже и море разглядывало меня пристальнее.
Зачем тебе эти кусочки ткани на бёдрах, какое отношение полиамид и лайкра имеют ко мне, спрашивало море и прижимало меня к себе.
Ты ведь голым пришёл в этот мир, так отбрось условности. Но я отбросил только футболку.
И теперь мне так важно окунуться в Ирландское море, и в Атлантику, конечно, тоже. Потом что должна же быть честность и симметрия в отношениях.
Ирландское море в меня уже окунулось. Атлантика давно плещется во мне.
А я? Чем я отвечу им?
Тексты о путешествии по порядку