Прошу обратить внимание:
Обычным шрифтом написано, то что было создано в 1998 году, 14-летней мной.
Курсивом добавлены или заменены некоторые места для удобочитаемости в 2018 году.
Сегодня ждём папу. Он должен приехать, чтобы уже завтра отвезти меня обратно в город.
День тает как сосулька. Всё лучше и лучше становится погода и всё меньше и меньше времени мне остаётся быть в деревне. Каникулы кончаются. А там в городе ещё куча дел: уроки, уборка в ящиках стола и культурное мероприятие – поход в театр с классом.
После обеда выхожу на улицу. Беру в руку комок снега и сажусь на лавочку. Снег странно тёплый, а пальцы холодные.
На лавочке жарко как летом, и, наверное, от сырой стены дома, как от погреба поднимается пар. Оборачиваюсь. Стена сохнет на глазах. Яркий ультрамарин превращается в чистый, небесно-голубой, мягкий и бледный оттенок.
Сколько себя помню, всегда любила ждать кого-то из города.
С самого утра сидишь и ждёшь. С корзинкой ягод на коленях, или с охапкой щавеля и кислого до оскомины ревеня, или с целым букетом дикарок и космачей.
Ты сидишь и смотришь на дорогу, внимательно разглядываешь каждого человека и напряженно ищешь в нём черты того, кого ждёшь. Но, как всегда, разочаровываешься.
Но стоит только отвернуться, отвлечься, или тебя (что самое досадное) позовут обедать, мгновенно выплывает знакомая фигура и тихо, невидно и неслышно идёт. И вдруг ты видишь её у проулка, или на тропинке через запруду, или она уже входит в калитку. И ты не разбирая дороги, захлёбываясь от счастья, или задыхаясь от бега, со всех ног мчишься и словно крылья поднимают тебя вверх, и тут ты…
Вдруг что-то стукнуло по рукаву. Снежок! А из-за берёзы выглядывает папа.
И вот тут ты летишь, бежишь, мчишься и встречаешь долгожданного… в данном случае – папу.
Деревенские новости – взахлёб. Городские в промежутках.
- А по ночам мороз на самом деле трещит!
- Мама и Серёжа соскучились…
- А с крыши снег съезжает. Целыми кусками!
- В выходные кино будет по Волге, хорошее.
- А меня козы не забыли, смотрят и улыбаются.
- Тебе Света звонила два раза и Аня.
Бабушка снова собирает на стол. Папа обедает. Едва отдохнув, будит сладко спящего Маркиза. Спросонья тот отчаянно отбивается, царапается и кусается, но потом видит, что это папа и успокаивается. Укладывается, громко мурлыча, и закрывает глаза.
Папа привёз из города семян. Пора сеять рассаду.
Бабушка приносит со двора ящики, насыпает в них торфа, поливает. Ставит ящики на залитый солнцем подоконник и накрывает стеклом. Очень быстро стекло мутнеет и покрывается изнутри серебристыми бусинками.
Бабушка замачивает семена в блюдце, записывает дату в тетради. Под стекло с дрожащими капельками она сеет капусту, в соседний – огурцы, в следующий кабачки и тыквы. Тетрадь заполняется аккуратными строчками.
А мне опять охота на улицу.
Солнце съезжает к северо-западу. Оно уже не палит. Воздух остывает и сыреет. Поднимается лёгкий ветер.
За огородом темнеет куча мокрой соломы, на макушке лежит подтаявшая шапка снега, а из-под неё поднимается пар.
Вокруг терновника запутанные заячьи следы. Открываю тяжёлую калитку. Следы ровными чёрточками делят поле наискосок, прячутся где-то в кустах и, наверное, убегают в лес. А там вдалеке над лесом разносится печальное курлыканье.
Солнце тонет в сиреневой мгле. Горизонт быстро темнеет. Зимний день угрюмо меркнет. Вокруг разливается молочно-синий туман. За сеткой кустов Мыза зажигает окошки и затапливает печи.
В воздухе разливается тишина, безмолвная и величественная, она сгущается и темнеет высоко над головой. Звёзд нет. Громады туч беззвучно надвигаются, принимают фантастические очертания, пугают.
Одна, совсем одна, смотрю в даль, темнеющую и заливаемую туманом. Последний вечер деревенской зимы. Тёплые огоньки далёких деревенских окошек. Приглушённый лай собак и рёв потерявшегося телёнка. И невероятное, грандиозное и степенное, словно органная музыка, движение тёмных туч над головой.
Совсем рядом тихо мяукнула кошка. Оборачиваюсь. Пуська с серой мышью в зубах зовёт меня домой.
Горит настольная лампа. Бабушка склонившись, читает привезенную папой книгу. Маркиз громко мурлычет на печке.
На ужин густая сметана и творог. Без сахара и изюма, не то что в городе. И это правда очень вкусно.
***
С утра на улице, как и вчера, все тает. Весёлый говор капели, что срывается с крыши звенящим потоком. Мелкие и острые сосульки. Скользящий, подмороженный за ночь наст. Хрустящий снег. Прекрасное утро. Одно обстоятельство омрачает мою радость: я уезжаю.
Голубое небо. Пронизывающее солнце. Лёгкие, белые облачка на горизонте. Откуда-то тянет гарью. Сквозь прозрачный воздух слышится шум трассы.
Собираемся в город. Укладываю сумку, чуть не забываю самое важное – тетрадь со стихами, рисунками и новым рассказом. Конечно, куча ошибок, но у меня есть очень хороший и добрый редактор – моя учительница русского языка и литературы.
Выскакиваю во двор, прощаюсь с козами. Тискаю и целую отчаянно вырывающегося Маркиза. А Пуська, к сожалению, где-то гуляет.
Бабушка и дедушка выходят проводить нас и долго машут вслед, пока не скрываются за серой сеткой кустов.
Перепрыгивая через чернеющие под снегом лужи, добираемся до Мызы. Крайний нежилой дом мокнет и грустит. Прошлый год прямо под окна от бури упал тополь.
Теперь тополь, покрытый снегом походит на дракона, а его торчащие корни - на просыпающегося осьминога.
За Мызинской дорогой начинается дол. Над серым пластом снега угрюмо топорщатся прошлогодние репьи, кое-где встречаются кустики бузины и крушины. Впереди гордо возвышаются два огромных тополя, дальше синеет лес, а за ним в мутной дымке виднеется трасса с машинками-букашками.
Становится невыносимо грустно. Жалко уезжать из деревни.
И родители, и бабушка всегда удивляются тому, что я хочу в деревню. Говорят: «Что ты будешь делать там? Никого же из подружек нет!»
А я и сама не знаю, почему меня сюда тянет. Почему, когда приезжаешь, бегом бежишь на зады и охватываешь уставшим от города взглядом весь простор. И никто тебе не нужен. Просто стоишь и смотришь. И ветер мчится по полям, волнует зрелую рожь, или позёмка белым вихрем застилает дали, или тянутся к солнцу зелёные ростки, блёкнут поникшие травы под туманно-войлочным небом.
Подъезжает автобус. Сиденье у окна, как раз с той стороны, откуда с горы на несколько мгновений открывается вид на родную деревню. Оглядываюсь и чувствую, как прямо из сердца тянется тонкая и жёсткая, словно волос, нить. Щекотно до щипания в носу.
Полными слёз глазами смотрю в окно. А там уже большие красные буквы:
«НИЖНИЙ НОВГОРОД»
Конец