СТИХ САНДЖАРА ЯНЫШЕВА
ЭЛЕГИЯ ТРИ
Мы встретились спустя девятнадцать лет, и позволь, я скажу, о чём ты думала, глядя на меня.
Что нищета пожизненна, как группа крови.
Что давай, как в юности, заменим любое слово на «потебня».
Что после Фриды не надо брить лобок, ни выщипывать брови.
Что хочется выдернуть из-под самодовольной задницы крашеный стул.
Что никто не гений, раз этот продул.
…Мы шли мимо торговцев ичигами и кавушами, абрикосами и кремниями, мячами и мечами…
Не помню, кто шёл впереди – но вдруг, спустя девятнадцать лет, это проявилось во сне.
Зачем? – стал думать: кто ты была и кто я?
Мы что-то покупали – шли к Петру Муслимовичу.
Я вёл тебя с ним как моим божеством знакомить.
А выяснилось: все эти годы он тебя помнил.
И помнил всё, что говорил нам тогда.
Много лишнего нам говорил, тебе говорил.
Откровенного, непостижимого говорил.
Ты не должна была это слышать, и приходить не должна была – со мной, к нему.
Поэтому память ранена, всё ещё ранена, да.
Воспарить мешает, предначертанному – стать.
И вот я дал ему слово, что ты всё забыла – как только ушла.
Что тебя попросту не было, я сам почти в это верю…
Я снял с него груз: простить – значит забыть, сколь воды ни глубоки.
Простите оба, Пётр Муслимович и ты.
Будьте счастливы, как память богомола, счастливы и легки.
***
МОЯ ПАРОДИЯ
НОВОЕ ПРОЗРЕНИЕ
Богачкой смотря на мой оскал, не видишь
души бриллиант моей. Тебя испугал мой нервный тик
и жалких рубищ карнавал. Но как насытишь
свою страсть к лингвистике? Как влезешь в филологический цветник?
Всё это сумеешь сделать без меня? Или снова обидишь?
Как бы снова не получился банальный пшик.
Я помню наши походы по пряным и сочным восточным рынкам.
А, впрочем, это были не рынки, а базары, но тоже пряные и сочные: восточные.
И на ум мне вдруг явилось откровение познакомить тебя с моим учителем по филологии,
Который знал, чем отличается меч от мяча,
Который знал, что этимологически они так же связаны друг с другом, как кит и кот.
И я вас познакомил.
И потерял и учителя, и тебя: ты ушла от меня к нему и дистанцировалась,
А учителю стало стыдно, и он прервал со мной общение.
И выяснилось вдруг при случайной встрече, что все эти годы ты обо мне помнила.
Но помнила только потому, что с моим учителем вы быстро разбежались в разные стороны.
Моё дыханье спёрло: не знаю, от радости, от прозрения или от подозрения.
И на приветливы твои слова, я вдруг остановился и смолчал.
И стал раздумывать, к чему же ты о Фриде выясняла,
Узрев вдруг бриллиант моей души.
Зачем вдруг так упорно пыталась узнать, где она живёт и точный адрес.
Ужели хочешь ты меня у Фриды увести иль Фриду у меня?
Я стал осознавать трагическую вероятность.