(производственная зарисовка)
Обычно Кешенька сидит в типографском цехе один, в своём углу, и его там не слышно и не видно. Но в этот день он пришёл с утра на работу уже слегка навеселе.
Через полтора часа народ собрался в курилке впятером-вшестером.
- Я вот на днях читал Толстого... - выпуская дым от "Примы", прогундосил дядя Гриша.
- Ну и как? - рыжий Вадим сразу же навострил уши.
- Страниц десять осилил... - снова выдохнул ветеран труда, - уснул.
- Слабак ты, дядь Гриш! - вылез тут наш Кеша-молчун, - я такой вот том, - он растопырил пальцы веером, - за две недели прочитываю! А в последнее время люблю стихи, недавно Ахматову читал: " Я к розам хочу, в тот единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград, где статуи помнят меня молодой, а я их под невскою помню водой"... Тут Кешенька закашлялся.
Рыжий замялся:
- А мне как-то Гумилёв больше по душе...
- Нет-нет! - замахал руками, как крыльями, Кешенька, - Гумилёв не то! Вы ещё Дементьева вспомните! У того вообще только одно стихотворение годное - "Лебединая верность", а так всё - вода водой.
- Ну, не сказал бы! - прогундел в усы Григорий. А сидевший рядом блондин Игорь энергично закивал.
- А как тебе Блок? - Кешенька явно шёл в атаку.
- Это гений! "Куликово поле", "Скифы", "Осенняя любовь"... А вот "Двенадцать" не люблю. Фальшивка! Здесь или он сам обманулся, или его обманули. Не верю!
- Согласен! - Кешин правый глаз задёргался и стал наливаться кровью.
- Мужики, а кто Ерофеева читал? - огорошил всех молчавший до той поры Эдик.
- Венечку? - осклабился Григорий.
- Его!
Ветеран труда лишь отмахнулся:
- Знаешь, я по пьянке ещё не так куражился! А уж стихов сколько написал! Не проймёшь нас этим!
Молчун Кеша направил на него левый глаз, а правый прикрыл. На его толстой нижней губе застыла сигарета:
- Дай в зубы, чтобы дым пошёл!
Григорий протянул зажигалку, а Кеша в это время начал такой монолог:
- В своё время я много читал: и про войну, и другое историческое. И даже доказал нашему местному краеведу, что наш город на двести лет старше, чем все говорят, то есть ему не восемьсот, а уже тысяча лет!
В курилке возникло многозначительное молчание.
- И? - прогундосил кто-то через клубы дыма голосом дяди Гриши.
Кеша выдохнул:
- А он мне так и не поверил!
Подписка и оценки приветствуются.