Нарциссы часто продолжают говорить (скорее, читать лекции) еще долго после того, как их собеседники – скучающие, чопорные и обиженные – физически уходят или ментально отключаются. Они потрясены, обнаружив, что некоторое время разговаривают с воздухом. Они одинаково поражены, когда их бросают или избегают супруги, друзья, коллеги, средства массовой информации, их поклонники или зрители.
Корень этого повторяющегося изумления – извращенное постоянство объекта нарцисса.
По мнению великого психолога, занимающегося вопросами развития, Маргарет Малер, в возрасте от 24 до 36 месяцев жизни младенец, наконец, способен справиться с отсутствием матери (находя подходящие заменители ее присутствия). Он знает, что она вернется, и позволяет ей делать это снова и снова.
Психический образ матери интериоризируется как стабильный, надежный и предсказуемый объект. По мере развития у младенца чувства времени и вербальных навыков он становится более невосприимчивым к отложенному удовлетворению и терпимым к неизбежной разлуке.
Пиаже, известный детский психолог, согласился с Малером и ввёл термин «постоянство объекта» для описания динамики, которую он наблюдал.
В отличие от Малера, Даниэль Стерн, другой выдающийся психоаналитик, предполагает, что ребенок рождается с чувством Самости:
«Младенцы начинают испытывать чувство возникающего "я" с самого рождения. Они уже созданы так, чтобы быть осведомленными о процессах самоорганизации. Они никогда не переживают периода полной дифференциации "я"/"другие". Нет никакого смешения "я" и "другого" ни в начале, ни в какой-либо момент младенчества.
Они заранее "спроектированы" так, чтобы избирательно реагировать на внешние социальные события и никогда не переживать фазу, подобную аутистической.
В период от 2 до 6 месяцев младенец укрепляет основное ощущение себя как отдельной, сплоченной, ограниченной физической единицы с ощущением собственной активности, аффективности и непрерывности во времени. Не существует симбиотической фазы, подобной фазе. На самом деле субъективные переживания единения с другим могут возникнуть только после того, как появляются ядро "я" и "другой"».
Но даже Стерн признает существование отчетливого и отдельного "другого" по сравнению с зарождающимся "я".
Патологический нарциссизм - это реакция на недостаточную связь и дисфункциональную привязанность (Боулби). Объектные отношения у нарциссов инфантильны и хаотичны (Винникотт, Гантрип). У многих нарциссов вообще нет постоянства психологического объекта. Другими словами, многие из них не чувствуют, что другие люди доброжелательны, надежны, помогают, постоянны, предсказуемы и заслуживают доверия.
Чтобы компенсировать этот недостаток способности (или желания) общаться с реальными, живыми людьми, нарцисс изобретает и формирует объекты-заменители или суррогатные объекты.
Это ментальные репрезентации значимых других (источники нарциссического питания). Они имеют мало или вообще ничего общего с реальностью. Эти образы являются конфабуляциями, искусственными картинками. Они отвечают потребностям и страхам нарцисса и
не соответствуют тем личностям, за которых они якобы говорят.
Нарцисс усваивает эти гибкие репрезентации, манипулирует ими и взаимодействует с ними, а не с оригиналами. Нарцисс полностью погружен в свой мир, разговаривая с этими «статуэтками», споря с этими заменителями, заключая контракты с этими суррогатами, восхищаясь ими.
Отсюда его смятение, когда он сталкивается с реальными людьми, их потребностями, чувствами, предпочтениями и выбором.
Таким образом, типичный нарцисс воздерживается от любого значимого разговора со своим супругом и детьми, друзьями и коллегами. Вместо этого он раскручивает повествование, в котором эти люди – представленные ментальными аватарами – восхищаются им, находят его очаровательным, страстно желают услужить ему, любят его или боятся его.
Эти аватары имеют мало или вообще ничего общего с тем, как на самом деле относятся к нему его родственники. Главные герои в сказках нарцисса не содержат достоверных данных о его жене, детях, коллегах или друзьях. Это всего лишь проекции внутреннего мира нарцисса. Таким образом, когда нарцисс сталкивается с реальностью, он отказывается верить и принимать факты:
«Моя жена всегда была такой сговорчивой. Что с ней случилось в последнее время?»
(Она никогда не была склонна к сотрудничеству - она была раболепной или напуганной до покорности. Но нарцисс этого не заметил, потому что на самом деле он никогда ее «не видел».)
«Мой сын всегда хотел пойти по моим стопам. Я не знаю, что им овладело!»
(Бедный сын нарцисса никогда не хотел быть юристом или врачом. Он всегда мечтал стать актером или художником. Но нарцисс не осознавал этого.)
«Раньше мои друзья с восторгом слушали мои истории - я понятия не имею, почему они больше этого не делают!»
(Сначала его друзья вежливо выслушивали бесконечные разглагольствования нарцисса. В конце концов, они один за другим исчезли из его круга общения.)
«Средства массовой информации восхищались мной. Теперь меня постоянно игнорируют!»
(Поначалу он был объектом насмешек и болезненного очарования, но новизна прошла, и средства массовой информации переключились на других нарциссов.)
Озадаченный, обиженный и невежественный, нарцисс уходит все дальше и дальше с каждой нарциссической травмой. В конце концов, он вынужден выбрать иллюзии. Он также стремится восстановить постоянство объекта, прибегая к обесцениванию (таким образом восстанавливая баланс сил с уходящим и обесцениваемым объектом); укрепляя зависимость у разочаровывающего объекта и используя анахроничное и снисходительное поведение (относится к объекту так, как если бы он все еще был нуждающимся ребенком или инвалидом).
Перевод источника.
