Утром к Хайму в лавку, ювелирную,
Дама с обезьянкой, зашла красивая.
Брюлики сверкали, в украшениях,
А потом пропали, на удивление.
Ищет Москва, Варшава, Петербург,
Полиция, филеры по пятам,
В Одессе-маме Соньку признают,
И ручкой золотой, она помашет вам!
Ах, какие ручки, а какие ножки!
Портмоне, брелочки, сумочки и брошки,
Все летело с полок, в воровской общаг,
На Хитровке с ходу, банкует Сонечка.
Ищет Москва, Варшава, Петербург,
Полиция, филеры по пятам,
В Ростове-папе Соньку признают,
И ручкой золотой, она помашет вам!
Ах, зачем влюбилась, ты в "марвихера",
Вот и очутилась, на скамье суда.
Мамочка Одесса, прошу прощения,
Босяку "шейгецу", не избежать пера.
И не Москва, ни Петербург,
И нет уж фараонов по пятам,
Но каторжане Соньку признают,
И ручкой золотой, она помашет вам!
Сколько раз бежала, столько раз ловили,
Слух что умирала, там на Сахалине.
Мансов ходят много, видели в Одессе,
Сонька на гастролях, вся при интересе.
Ищет Москва, Варшава, Петербург,
Полиция, филеры по пятам,
На Молдаванке Соньку признают,
И ручкой золотой, она помашет вам!
До сих пор слагают, за неё сказания,
Песни посвящают, от души признания.
На Ваганьково стоит, памятник красивый,
И букеты от братвы, для Блювштейн Софии.
Лето 2010 Константин Жиляков