Утро было тяжелым. Графиня ощущала слабость, но не смотря на это, встала в обычное для себя время. Все давалось с большим трудом. Но Катерина знала, что нельзя показывать слабость.
Она не спеша вышла на прогулку. И граф Борх уже ждал ее.
- Доброе утро. – Поприветствовал он. – Я рад, что вы нашли силы придерживаться своего обычного дня.
- Доброе утро, граф. Это сложно. – Ответила Катерина.
Катерина взяла его под руку и они медленно начали идти по дорожке.
- Это вскоре пройдет. – Сказал граф. – Вам просто больше нужно находится на воздухе.
Катерина усмехнулась.
- Я так понимаю, сделки с пашами не будет. – Сказала юная графиня.
- Почему? О! вы думаете, что они пытались вам отравить. Или, еще хуже, отравить императрицу воспользовавшись вашей наивностью.
- Шешковский…
- Что Шешковский? Он должен быть осторожен. И ему проще уничтожить, чем рискнуть. Спрос с него огромный. К тому же, ему нужно установить контроль над вами. В том числе над вами. Что-то иметь на вас. Что бы, в нужный момент заставить вас делать то, что делать вы не хотите. А если все же не захотите, что бы избавиться от вас.
Катерина тяжело вздохнула.
- Но мне плохо стало.
- Запахи дурманят. И от их обилия, даже от обилия самых приятных ароматов, может стать дурно. Особенно, если этих запахов очень много и они очень сильны. Слабость уже начала одолевать вас тогда, но вы не обратили внимания. А после вам сказали, почему вам плохо.
- Вы так хотите меня в этом убедить? Но можно ли идти на подобный риск?
- И я задам вам вопрос. – Сказал граф и наклонился к уха графини: - Как же вы оправились без противоядия?
Графиню, словно громом поразило.
Она удивленно посмотрела на графа.
- Если бы вы принесли яд и Шешковский узнал бы об этом, вы бы сейчас не гуляли. Вас бы допрашивали, а после бы выбросили отсюда, как нашкодившую кошку, в лучшем случае. Но вы вернулись к себе. Та, что пронесла яд.
Катерина сначала была очень удивлена, а после разозлилась.
- Он меня обманул! А я, как дурочка, поверила! – Воскликнула она.
Константин Модестович только рассмеялся.
- Да, и он знает, что вы узнаете об этом. Забавная ситуация. Не понимаю только, почему он так опрометчиво поступил.
- Он говорил что-то про вас. Точно не помню что. Мне уже было очень плохо. Назвал вас то ли петухом, то ли еще кем-то. Но эта птица точно была напыщенной.
- Ммм… думаете, он пытался настроить вас против меня? расстроить наши отношения? Интересно, зачем ему это. Хотя, ответ очевиден.
- Я не понимаю, что очевидно для вас. Я совершенно ничего не понимаю.
Граф нахмурился и они вновь пошли вперед. Вскоре они уединились на скамейке, которая была покрыта утренней росой. В траве стрекотали кузнечики. И, Катерине казалось, что она видела огромного кузнечика. Но, она сидела неподвижно, ожидая, что же скажет граф.
«Как же все это сложно. Я бы точно одна не справилась бы. Погибла бы тут. Граф так помогает. Но почему? Я не принесла ему очевидной пользы» - думала графиня.
- Очевидно, что он хочет вас использовать. Но, пока мы вместе, то есть риск, что вы проболтаетесь мне.
- Зачем я ему?
- Для шпионажа. Это же очевидно. Вы юны и красивы. И многие просто пожирают вас глазами. Знали бы, сколько мужчин завидуют вашему супругу. Что ему удалось заполучить вас.
- При дворе много красивых девиц. – Пожала плечами графиня.
- Красота без обрамления ничего не значит. Многие считают своим обрамлением красивые платья и драгоценности. Но это всего лишь блеск для привлечения жадного мужа. Вы же многого можете добиться. У вас другое обрамление. Вы обаятельны, пленительны. И это не наигранность. Вы играли в загадочность. А это не игра. Это и нужно Шешковскому.
- Он хочет что бы я шпионила для него? Но это же глупо. Из меня плохой шпион. Уверенна в этом. Я ничего про это не знаю и знать не хочу.
- Гм… дело не в том, что вы не обладаете специальными навыками. Я прошу вас, держитесь от Шешковского подальше. Вы не обязаны приходить к нему на встречи. Вы можете отказать. Никто не сможет вас заставить.
- Почему это вас так беспокоит? Предложение быть шпионом глупо. И я никогда не соглашусь на подобное.
- Проблема в том, что вам ничего не будет, если вы откажетесь встретиться с ним. А вот за отказ выполнить какую-либо работу, вы можете пострадать. Он найдет способ как наказать вас.
- Так же, найдет способ, как меня заставить?
- Второе сложнее, чем первое.
Катерина молчала. она понимала, что не знает, чего ей ожидать от Шешковского. Но, не сомневалась, что очень скоро ей все это будет известно.
- Итак, вы не боитесь слухов?
- Про меня и без того болтают. – Ответила Катерина. – Когда я захожу в комнату, все замолкают. Многие отводят глаза после этого. К этому я привыкла. Но я буду налаживать отношения.
- Я про другие слухи. Сейчас вы недоступны, словно за прозрачной стеной. Вы лучше их, потому что никому не уступили. Эти прогулки, флирт, не делает вас хуже. Вы же красивы, я тоже ничего. Но, это не указывает на что-либо большее. Но скоро кто-то не выдержит и придумает, что прозрачная стена рухнула. Как вы будете поступать тогда?
- Хм. Я думала об этом. Какая разница, в конечном счете? Пока никто ничего не видел, можно отрицать все. никто не сможет сказать, что был свидетелем чего-то, так как ничего не было. А болтать все любят. А сплетни могут обернуться против сплетника.
- Вы очень уверенны в себе. Но действительность бывает жестока. Один раз с вами уже обошлись жестоко. Когда вы вынуждены были выйти замуж на графа Офольского. Вы думали, что хуже уже не будет. Но было. ваш муж предавал вас с вашей же двоюродной сестра и она сама помогла ему украсть вашего сына. Думаете, еще хуже больше не может быть?
- Зачем вы меня пугаете?
- Я вас предупреждаю. Нельзя верить в лучшее. Предусматривайте самые худшее. Тогда все у вас будет хорошо.
Граф взял ее руку, обтянутую атласной перчаткой. И улыбнулся.
- Вечером будет прием. Вы так же должны быть там. Сами подойдете ко мне. Я буду окружен нужными людьми. К тому же, это имеет отношение к вашему плану. Не стоит думать о том, как это будет выглядеть. Но вы должны быть как всегда прекрасны. Наденьте свои кружевные перчатки. Сквозь них должно чувствоваться тепло ваших тоненьких пальчиков.
Катерина хотел убрать руку, но граф крепче сжал ее. а в следующее мгновение граф достал из кармана маленькую бутылочку.
- Намажьте свои пальчики этим маслом. Совсем немного. Запах должен остаться только на чужих руках.
- Паши сделали для вас это масло? – Спросила Катерина.
- Верно. Это масло я заказал давно. Но не было той, кто мог бы им воспользоваться. Не бойтесь, Оно безопасно. Но его запах уникален. Такого нет ни у кого. И он очень стойкий. Перчатки эти после не носите. Заверните в ткань и оставьте до следующей нужной встречи.
- Но этот запах останется на перчатках каждого, кого я коснусь.
- Верно. И он будет ассоциироваться только с вами. Это ведь очень любопытно, не так ли? – После граф встал. – Нам пора возвращаться. Мы долго гуляем. Императрица вскоре встанет. Вам нужно вовремя вернуться.
- Не спишите. – Сказала Катерина. – А как же та встреча, на которую вы хотели меня пригласить?
- Будьте очаровательны. И слушайте меня во всем. И вы попадете туда. Теперь точно нам пора возвращаться.
Они встали со скамейки и, все так же не торопясь, проследовали к двери дворца.
«Нагнал туману. И для кого же это масло?» - Размышляла она.
Она работала быстро. Все было хорошо организованно и не должно было быть никаких накладок. Она стояла, склонившись в реверансе, держа подушечку, на которой лежали украшения. И сама превращалась девушка в статую. Сколько она стояла, так склонившись? Уже пять минут? Или прошло уже десять минут?
Статс-дама Панина, словно специально долго возилась, застегивая на императрице драгоценные украшения. Конечно же, статс-дама прекрасно знала, что сложно стоять вот так долго. Но еще сложнее, простояв так долго, после разогнуться, не покачнуться, не упасть. Ноги и руки затекали.
Когда с подушечки забрали последнее украшение, Катерина присела еще глубже в реверансе и выпрямилась. Казалось, все ее тело онемело. А ноги стали ватными. По ним разбежалось тысячу мурашек. И, хотелось просто остановится, сесть, вытянуть их, и дать этим мурашкам убежать. Но, юная графиня на негнущихся ногах отступила назад. Другие дамы тут же подошли ближе, а с двух сторон за спину Катерину обхватили руки двух фрейлины Машуткина и Алуева.
- Кивните, как только сможете стоять. – Прошептала камер-фрейлина Алуева.
Ноги постепенно начали слушаться графиню, покалывания уже отступали и Катерина кивнула. Фрейлины убрали свои руки.
- Спасибо. – Прошептала графиня Офольская.
Уже позже, когда императрица ушла, она смогла остаться с фрейлинами, что находились у нее в подчинении вдвоем.
- Фрейлина Чистикова все хлопочет за свою покровительницу. – Сказала камер-фрейлина Алуева. – О себе бы подумала. Одна как перст. Никто за нее не встанет, если случится что.
- А что же такого может случится, что фрейлине Чистяковой может потребоваться защита? – Спросила гофмейстрина.
- Как что? Ясное дело, что может случится. Все к тому уже идет. – пояснила фрейлина Машуткина. – Отец Чистяковой очень уж недоволен, что возраст-то у девицы подходит, а мужа-то нет.
- А ведь забавно другое. Уж и женихов-то было несколько. Но всегда каким-то образом Чистяковой брака удавалась избежать. – Подхватила Алуева. – Говорят, что ее и за вашего мужа сватали. Отец ей грозил, что за графа Офольского отдаст. А вот по-другому судьба распорядилась. Вы стали женой графа.
Катерина никак на это не ответила.
- Да говорят, что в этом все и дело. – Продолжила говорить фрейлина Машуткина. – Вы после брака вон какого успеха добились. Гофмейстрина теперь. Вот и ругает он ее. Отпугнула такого жениха!
- Ведь все знают, что у графов Офольских дела хорошо идут. А Чистякова-то не молодеет.
- Так и вы не молодеете. – Заметила графиня. – И ваши отцы могут вас так же ругать. – Заметила графиня.
Фрейлины тихо засмеялись.
- Ну, от нас-то никто не бежит. А вот Чистякову теперь замуж отдать, если уж и захочет она, очень трудно будет. Сколько отказалось уже, а это наводит на мысли, что девица-то не так проста.
«Плохая репутация», - подумала графиня. А вслух сказала:
- Явно не сама она от женихов бегала. Способил кто-то.
- Да уж ясно кто. Баронесса и способила. А теперь ее нет. и слух пошел, что с фрейлиной-то что-то не так. А некому заступиться. Отец ее, прослышав этот слух, решил, что от беды, лучше замуж дочь отдать, хоть за кого. А оказалось, что не прельщают женихов даже богатое приданное. Увеличил он его, а женихов-то нет.
- Ну, если «хоть за кого», то найдет мужа дочери. – Сказала Катерина. – О! Запамятовала! – Катерина взяла мешочек, подвязанный к поясу и достала оттуда две темных бутылочки с сурьмой и протянула фрейлинам. – Это вам.
Фрейлины взяли бутылочки, поблагодарили и открыли.
- Сурьма. Вчера я получила подарок от турецких пашей. И вспомнила про вашу помощь и заботу обо мне. – Сказала Катерина.
- Она такая дорогая… - прошептала фрейлина Машуткина. – Я благодарю вас. но я не умею ей правильно пользоваться.
- Я научу. – Улыбнулась Катерина. – Дамы в моем подчинении должны быть прекрасны.
Фрейлины очень радовались.
- О! мне показалось, или статс-дама Панина пыталась высказать мне свое недовольство? – Спросила Катерина.
- Пыталась. Вы не слышали? – Спросила фрейлина Алуева.
- Слышала что?
- Муж ее на повышение по службе уж очень рассчитывает. Все про это говорят. А как положено, если муж идет на повышение, то и жена его так же продвигается выше. Выше статс-дамы только гофмейстрина. А все места заняты.
- Говорят даже, что ваша предшественница гофмейстрина Колкина не просто так ушла.
- Ее поймали в украшениях императрицы.
- Так говорят. А кто видел? Я – нет. Она тоже не видела. Мы все друг у друга на виду. Вы понимаете, что это место готовили. И не для вас.
- Значит, меня постараются устранить.
- Императрица строго велела гофмейстрину Офольскую не трогать. Вряд ли кто-то пойдет против ее слова. Императрица любит стабильность. И порядок. Частые смены придворных дам не приносят радость. И вредит даже. Так что, вам не о чем беспокоится. Ближайшее время.
Катерина улыбнулась. Она открыла веер и улыбнулась еще шире.
- Назначения фрейлин, статс-дам и гофмейстрина приходят только по воле императрице. Никто не смеет указывать ей, кого назначить. Если подобное произойдет, полагаю, этот человек утратит доверие. Полагаю, нам не следует вести разговоры о воле императрицы. Это могут счесть на посягательство на эту волю.
- Вы правы, ваше высокопревосходительство. – поклонились фрейлины.
- Мы сегодня сопровождаем императрицы вечером. Будем в ее свите. Вы должны выглядеть безупречно.
- Это будет скучно. – Вздохнула фрейлина. – Императрица будет проводить время в беседах. А мы будем стоять в сторонке и ждать, когда сможем уйти.
- Вы так же можете вести беседы. Я позволяю вам. – Сказала графиня. – Однако, вы должны быть внимательны. И, когда вы понадобитесь императрице, то тут же должны оказаться подле нее.
- Мы благодарим вас, гофмейстрина Офольская. – Присели в реверансе фрейлины.
Юная графиня улыбнулась. Вот так, маленькими подарками, небольшими вольностями она завоевывала уважение. Графиня поняла, что многого не знает о жизни придворных дам, о жизни двора. И, если будет держаться отстраненно, то никогда не узнала бы.
А узнала она о многом. И о многом нужно было подумать. Но времени не было. графиня не знала на кого должна произвести впечатление. Графи ей не сказал ничего. Значит, и готовится она должна сама.
