Достаточно беглого взгляда на библиографию фантастики, опубликованной на русском языке в 1922 году, чтобы понять — после тягот революций и Гражданской войны это направление литературы переживает явственное возрождение. Одни имена авторов чего стоят: Алексей Толстой, Александр Амфитеатров, Илья Эренбург, Валентин Катаев, Лев Лунц, Вениамин Каверин, Вивиан Итин и это не считая уже знакомых нам по предыдущим годам Александра Грина и Андрея Платонова. Любимая дочь эпохи из милой скромницы, времен военного коммунизма, превращалась в светскую красотку, танцующую под истерическую синкопу доморощенного джаза в нэпмановском ресторанчике.
Назвать Александра Валентиновича Амфитеатрова советским писателем нельзя даже при большом усилии воображения. Родился он в 1862 году. С двадцатилетнего возраста начал сотрудничать с журналами, такими как «Будильник» и «Осколки». В редакции одного из них познакомился с Чеховым. Сотрудничал с русскими либеральными газетами. Был зачислен в труппу Мариинского театра как баритон, за сатиру на царскую семью был приговорен к пяти годам ссылки, но потом это наказание смягчили. Стал членом масонской ложи. Первый раз эмигрировал в 1905 году, но через одиннадцать лет вернулся. Во время революции и Гражданской войны сотрудничал с антибольшевистской прессой, преподавал, а в 1921 году эмигрировал повторно, бежав на лодке в Финляндию вместе с семьей. Скончался во Франции в 1938 году.
Роман «Жар-цвет» был впервые опубликован еще XIX веке, а в рассматриваемом нами году вышло его переиздание. Интересен этот роман тем, что он во многом предвосхитил «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова. «Жар-цвет» это роман о странных проявлениях любви: мертвая женщина любит живых мужчин, московский банкир проклятую балканскую княжну, обрученную с таинственным демоном, польский граф прекрасного призрака, воплощенного в обломках статуи.
Автор не дает однозначного ответа — происходили ли описанные им события с героями на самом деле или являются результатом их психического заболевания, вызванного чрезвычайным увлечением восточноевропейскими легендами, алхимическими манускриптами, масонскими рукописями и таинственными ритуалами.
«— Что я могла понимать! — в свою очередь раздраженно воскликнула Зоица. — Мне не было и двенадцати лет... ты увлекла меня своими сказками о звездах, об огненных и воздушных людях, змеях, дивах воды и пламени. Разве я владела своим умом, когда бросилась за тобой в эту демонскую пучину? А с тех пор как отдаю сама себе отчет в своих поступках, верь мне: наш договор ничего не дал мне, кроме страха и стыда... Отпусти меня. Я хочу быть обыкновенною, мирною женщиною, я не гожусь в вещие и не буду больше ни участницей, ни орудием твоего колдовства. Лала холодно возразила:
— Если ты называешь колдовством желание, право и возможность смотреть в тайны природы глубже и более сознательно, чем в состоянии другие люди, пусть это будет колдовство, и я, конечно, колдунья. В таком случае и наш друг граф Гичовский, которого ты только что помянула, тоже колдун, только неудачный, потому что он все ищет, но не находит, а я нашла. Пускай колдунья! Слово не меняет дела и не мешает ему. Жрица Великого Змея выше оскорблений бедного человеческого языка. До сих пор ты не видела, чтобы мое колдовство принесло кому-нибудь зло или вред.
— Но теперь ты хочешь сделать зло ужасное! И кому же? Человеку, которого я люблю!..»
В этом же году вышла книга, тоже написанная эмигрантом, но послужившая ему своего рода пропуском для возвращения на родину. Автор назвал ее «Аэлита. Закат Марса», намекая на популярный в те годы философский бестселлер Освальда Шпенглера «Закат Европы».
Алексей Николаевич Толстой родился в 1883 году в семье графа Николая Александровича Толстого, что позволило ему впоследствии считать себя графом, хотя история его взаимоотношений с физическим отцом была весьма непростой. Учился в Технологическом институте, что безусловно помогало ему впоследствии в сочинении фантастических романов. На литературной ниве начинал как самобытный талантливый поэт, каковым остался и в прозе. К Октябрьской революции отнесся враждебно, эмигрировал, но за границей не прижился и вскоре вернулся в Советскую Россию. Вернулся ярко, с романом о путешествии советских людей на Марс. В СССР Толстой создал книги, которые принесли ему заслуженную славу и навсегда внесли имя «красного графа» в историю нашей литературы. Умер писатель в 1945 году, успев благословить на литературные подвиги будущего автора «Туманности Андромеды».
Роман «Аэлита» писатель несколько раз переписывал, адаптируя, например, для детского читателя. Поздние издания отличались от первой публикации не только стилистическими, но смысловыми изменениями. Например, из них ушло упоминание "Ограниченного Капиталом Акционерного Общества для Переброски Воинской Части на Планету Марс в Целях Спасения Остатков его Трудового Населения", которое основал красноармеец Гусев по возвращению на Землю. «Аэлита» стал первым советским фантастическим произведением, которое было экранизировано.
«Пыльный свет с купола падал на желтоватые, точно мраморные стены. Вверху они были опоясаны широкой полосой мозаики. Очевидно, она изображала древнейшие события истории — борьбу желтокожих великанов с краснокожими; морские волны с погруженной в них по пояс человеческой фигурой, та же фигура, летящая между звезд, затем — картины битв, нападение хищных зверей, стада длинношерстных животных, гонимые пастухами, сцены быта, охоты, пляски, рождения и погребения, — мрачный пояс этой мозаики смыкался над дверьми изображением постройки гигантского цирка...»
Вивиан Азарьевич Итин родился в 1894 году. Учился сначала в Психоневрологическом институте, затем перевелся на юридический факультет Петербургского университета. Познакомился с Ларисой Рейснер, которая показала фантастический рассказ Итина «Открытие Риэля» Максиму Горькому. Рассказ классик одобрил. С начала Гражданской войны Вивиан Итин сначала работал в американской миссии Красного Креста, и вместе с нею попал в Сибирь, потом бросил миссию и прибился к частям Красной Армии, благодаря юридическому образованию стал членом ревтрибунала. После войны работал газетах. Своего жилья у него не было, о чем он красноречиво рассказал в одном из стихотворений:
Я живу в кинотеатре
С гордым именем «Фурор»,
Сплю, накрывшись старой картой,
С дыркой у Кавказских гор...
Чудом уцелевшую рукопись рассказа «Открытие Риэля» Итин переработал в повесть «Страна Гонгури», которая стала первой советской утопией. В 1938 году писатель был арестован по делу «о шпионаже в пользу Японии», приговорен к расстрелу, повторив таким образом судьбу своего героя, который, благодаря гипнотическому внушению соседа по камере, переносится в далекую страну счастливого будущего.
«Врач погасил огонь. Лунный свет нарисовал на стене гигантскую решетку. Гелий отвернулся, закрываясь своей английской шинелью, снятой когда-то после боя, с мертвого врага.
— Итак, мы отправляемся в Страну Гонгури, — сказал он.
— Спокойной ночи, — ответил врач.
Скоро он услышал безмятежное дыханье спящего, привыкшего мгновенно засыпать в короткое время отдыха в грязи пристаней и вокзалов, в открытом море в бурю, в заставе перед тем, как идти в снега величайших равнин и стоять часами на грани двух борющихся миров и смерти.
Голубой свет падал на спокойное лицо Гелия. Врач смотрел на это лицо и мысли его кружились. Его лихорадило. Он бормотал бессвязно.
— Электроны света, мысль в его мозгу. Мир. Мозг. Непонятно.
Он с усилием встал, очнувшись, и осторожно взял руку Гелия.
— Ты спишь, — сказал он, — спи! Волны мрака укачивают, как море. — Он приступил к своим внушениям...»
Каким же увидел будущее студент Гелий, приговоренный к расстрелу белогвардейцами?
«Мы летели над Звездной улицей. Была ночь. Какая ночь! Огненные потоки извивались по контурам зданий и весь город походил на застывший фейерверк. Грани вершин Дворца Мечты бросали чистейшие лучи фиолетовой части спектра, такие мощные в своих элементарных тонах, каких нигде никогда не бывает в мире. Сияющие корабли внезапно отделились от плоских крыш, поднимались, ускоряя полет, реяли и мелькали, как метеоры. И в то же время была тишина. Только низкий тембр огромной жизни и отдаленная музыка едва касались сознания и трудно было отличить, где кончалась музыка лучей и начиналась музыка струн. Мягкий влажный ветер наполнял грудь своим космическим блаженством. С другой стороны, над морем, ночь была одета в мистическое вечное небо. Звезды над океаном всегда особенно прекрасны. Некоторые из них были так ярки, что от них струились отражения, как от маяков. Огромная желтая звезда, помню, называлась «Неатн». И словно туманное предостережение, на северо-западе, где кончался Звездный Путь, едва-едва вырисовывался громадный темный массив морских скал, переходивших далее в горы, и там на самом конце каменного мыса волшебный силуэт дворца Лонуола. Он весь был покрыт светящимся веществом и горел ровным голубым светом, отражаясь в зыби океана, живой и воздушный, как сказочный дух. Гонгури держала меня за руку и тихонько импровизировала бессвязно и чудесно. Полет! В нем был странный нервоз наслаждения. В стране Талла были города с движущимися улицами, где люди могли вовсе не летать...»
Видение будущего придает ему силы перед расстрелом на рассвете.
«Гелий, вместе с небольшим конвоем, вышел из ограды тюрьмы. Они быстро прошли пыльный город, пересекли линию железной дороги и пригороды и стали подниматься по направлению к Сопке. Сначала дорога шла среди свежего березняка, выше началось краснолесье и Гелий с наслаждением вдыхал теплый невидимый фимиам смолы. Шли долго, но он не испытывал усталости. Он шел впереди, забывая о карауливших его солдатах и, казалось, не они вели его, а он увлекал своих палачей к неведомому зениту.
Это было такое же сияющее утро, как в Лоэ-Лэле, когда он шел рука об руку с Гонгури в храм Сторы. И он испытывал такое же лучезарное ощущение бесплотности от бессонной ночи и возбуждения. Внизу, сквозь зеленые горы, стремился голубой, сказочный Енисей. Рядом вздымались кедры, а внизу, между красных скал, росли неисчислимые ирисы, сарана и красные гроздья незнакомых цветов, называющихся в Сибири ландышами...»
Такие вот книги легли на стол русскому читателю ровно сто лет назад. А история советской фантастики продолжается.