Дело в том, что прибывшие на новый континент переселенцы быстро перестали быть теми почтенными фермерами и бюргерами, каковыми они до того являлись в патриархальной и относительно спокойной Европе, быстро превратившись на просторах американских прерий в лихих воинов и охотников. Воинами – для того, чтобы отстоять свою жизнь на «фронтире», а охотниками – суметь добыть пропитание. Естественно, что выполнить два этих условия можно было только при наличии высококлассного оружия, помноженного на мастерское им владение.
И такое оружие было создано!
Примерно в 20-х годах восемнадцатого века (кстати, в годы создания «Браун Бесс»), этнические немцы, поселившиеся в Пенсильвании, решили проявить свои таланты оружейников и создать нечто, как можно более меткое и дальнобойное. И результатом их труда стал, по сути, адаптированный под североамериканские реалии штуцер.
Напомним, что штуцеры появились ещё в 17-м веке – это была первая попытка широкого использования нарезного огнестрельного оружия, поскольку об эффекте точности и дальности полёта вращающегося вокруг своей оси метательного снаряда было известно ещё со времён закрученных арбалетных болтов, только вот воплотить в жизнь это вращение на огнестреле пока толком никто не сумел. Главной же проблемой для дульнозарядного оружия являлось очень тяжёлое проталкивание (а порой даже и пробивание молотком) пули через вращательные нарезы в стволе.
В борьбе с данной проблемой одному из германских оружейников пришла в голову светлая мысль, что самым лёгким вариантом её решения станет простое сокращение пути, через которое надо пропихнуть пулю. То есть, необходимо просто произвести уменьшение длины канала ствола до минимума. А поскольку при этом (как ни крути) дульная энергия тоже закономерно упадёт, ибо разгон пули при выстреле теперь становится очень коротким, то с целью наращивания энергии было решено просто-напросто увеличить заряд, что, соответственно, вызвало ещё и увеличение калибра.
В результате получилось вот это...
Главным же плюсом данного оружия было то, что оно действительно позволяло прицельно стрелять на более-менее приличные расстояния. Правда, не очень большие (ствол-то всё равно короткий), но зато достаточно метко. И поскольку внешне оно напоминало обрезанное ружьё, каковым, по сути, и являлось, то именно stutzen (нем. «обрезать коротко, укоротить») его и прозвали.
И вот поднаторевшие в изготовлении у себя в Германии подобных «обрезов» немецкие оружейники решили сделать нечто подобное
у себя на новом местожительстве в Пенсильвании, попытавшись при этом убрать всю штуцерную «обрезанность» с сохранением преимуществ нарезного оружия в виде дальнобойности и меткости. Они (а претендуют на авторство сразу несколько человек), говоря образно, как бы «вытянули» неуклюжий и излишне крупнокалиберный штуцер в длину. «Вытянули» настолько, насколько это максимально возможно, доведя его по высоте до подбородка. Поскольку видеть дульное отверстие в процессе зарядки стрелку было крайне необходимо, по этой причине размер винтовки для каждого подгонялся индивидуально.
Получился шедевр: в нём было сбалансировано всё. Длина максимальная, а вес минимальный, потому как калибр (соответственно, и масса ствола) уменьшился до немыслимых в те времена 10-12 мм (для сравнения – калибр обычного мушкета доходил до 22 мм). В качестве приятного бонуса у обладателя подобной «мелкашки» появилась возможность иметь при себе гораздо больший запас пуль и тратить на выстрел меньше пороха, что для полевой жизни на фронтире, когда всё несешь на себе
с туманной перспективой скорого пополнения запасов, было крайне немаловажно.
Особо хочется сказать несколько слов о дизайне «лонгрифла» (одно из названий данной винтовки). Он просто шедеврален! Всё настолько элегантно, что поневоле начинаешь думать о том, что среди создателей данной винтовки были не только немцы с их технократическим «орднунгом», а вдобавок ещё и французы, умеющие ценить прекрасное. Что особенно важно, вся эта элегантность ни в коей мере не шла во вред функциональности, органично её дополняя и даже переходя в эргономику.
Ну, а теперь о главном. Ствол получился длинным и при этом нарезным, а значит, что пулю проталкивать стало очень тяжело и долго, и вот какое решение борьбы с этим неприятным обстоятельством было изыскано: пулю теперь отливали на 0.5 мм меньше и вдобавок стали заворачивать её в кусок промасленной (или обмазанной салом) оленьей кожи, с которым она проскакивала через дульный канал «как по маслу», и потом сидела
в стволе настолько плотно, что верхний пыж забивать уже было необязательно. А время (что крайне важно), затрачиваемое на заряжание «длинной винтовки», было сопоставимо со временем заряжания обычного мушкета, в чём и состояла особая прелесть данного оружия.
Не знаем, почему в других странах и на других видах ружей этот «кожано-масляничный» приём не применялся (может там была проблема со шкурами оленей, которых в Америке хватало), только в пенсильванской винтовке он работал настолько удачно, что в её прикладе даже был сооружен специальный пенальчик с дверцей, где эти промасленные кусочки кожи хранились (как обстояло дело с испачканными в процессе заряжания в масле руками, о том история скромно умалчивает).
Что касается приклада, то он, в свою очередь, тоже подвергся модернизации, став как бы выгнутым вверх. Таким нехитрым приёмом был создан оптимальный оружейный баланс, при котором вес приклада компенсировал вес очень длинного ствола. В качестве деревянного материала использовался не традиционный орех, а клён, что придало изделию очень красивый красноватый оттенок и несколько облегчило суммарный вес оружия.
Помните героев романа Фенимора Купера с их «оленебоями»? Так вот, они были вооружены именно ей, этой самой «пенсильванской», или «длинной» (лонгрифл) винтовкой, впоследствии получившей название «кентуккийской». Стреляли же все эти «следопыты-зверобои-соколиные глаза», действительно, очень метко. Существовало даже что-то наподобие спортивных состязаний, где «спортсмену» необходимо было метров за двести отстрелить голову индюшке. И ведь отстреливали же!
А при необходимости ещё и наповал били гигантского медведя «гризли», всаживая ему пулю (во избежание рикошета от прочного медвежьего черепа) точно в середину головы, или прямёхонько в сердце.
И вот теперь представьте себе на минутку такую красочную картину:
с одной стороны, под развернутыми знамёнами с «юнионом джеком» и раскатистую дробь барабанов слаженно идёт железный строй самой лучшей тогда армии мира с «Браун Бессами» в руках, алея за версту своими красными мундирами, а с другой... никого толком и не видно, ибо одетые в одежды из оленьей кожи с бахромой американские поселенцы, привыкшие маскироваться на охоте и войне с индейцами, отлично сливаются с окружающей их прерией, частью которой они, по сути, и являются. И вот, вдруг, откуда-то из ниоткуда (по крайней мере, не из чётко построенного перед англичанами строя в хорошо заметных мундирах, а из каких-то кустиков и кочек), а самое главное, на расстоянии, превышающем дальность полёта «нормальной» мушкетной пули, начинается прицельное выщёлкивание офицеров, знаменосцев, барабанщиков и прочего командного люда, чего, в принципе, по правилам ведения войны той эпохи быть не должно...
В результате встречного и очень прицельного (по меркам того времени) огня, на дистанцию, достаточную для подачи британцами мушкетного залпа, уже приближается не строй самых лучших в мире солдат, а толпа из людей, обряженных в яркую форму, укрыться в которой от меткого выстрела на поле боя просто невозможно...
Окончание следует...
Владимир Ерашов
станица Старочеркасская, Россия