— Вставай, — услышала девочка.
Тамара накрылась с головой одеялом.
Женщина подошла к ней, стащила одеяло.
— Ты такая соня! Поднимайся! Срочно!
Руки и ноги онемели. Сердце колотилось как у выпавшего из гнезда воробышка.
"Кромка льда" 27 / 26 / 1
— Да на тебе лица нет! Никак заболела?
Женщина положила на лоб Тамары свою холодную костлявую руку.
— Конечно Иван Абрамович ничего лучшего не придумает. Ну что ж… Пойди поешь маленько. И ждём.
— Чего ждём? — дрожащим голосом поинтересовалась Тамара.
— Ни чего, а кого! Ивана Абрамовича ждём. Да ты не дрожи так! Иди поешь.
Тамара долго ковыряла ложкой в тарелке. Есть побоялась.
Женщина крутилась перед зеркалом, перемерила штук 10 платьев. И ворчала всё время:
— Всё не то, всё не так! Как я это раньше носила?
Воспользовавшись занятостью хозяйки квартиры, Тамара тихо прошла к входной двери. Осторожно дёрнула за ручку. Дверь оказалась закрытой.
Услышав шорох в коридоре, женщина оказалась рядом в одно мгновение.
— Куда ты собралась? Не нужно убегать. Тебе нужно дождаться Ивана Абрамовича.
После этих слов дверь открылась. Уже с порога вчерашний старичок сказал:
— Сонечка, этот твой телефон ни черта не звонил! Мне пришлось Ивана вызволять прямо с работы. Он недоволен слегка. Вот вместо себя прислал помощника. Герман Иосифович взглянет на девочку.
Тамара стояла за женщиной.
Она не понимала о чём речь. Подкупало только то, что глаза её ночного знакомого светились добром.
Но Тамара всё равно чувствовала какое-то напряжение.
Герман Иосифович (очень молодой парень с высокими бровями и невероятно белым лицом) уставился на Тамару.
Она отвернулась.
Он подошёл ближе, положил свои руки на её плечи. Повернул в одну сторону, потом в другую и сказал:
— Хм… Боюсь, не подойдёт.
Женщина резко оттолкнула Германа от Тамары, встала опять перед ней и произнесла:
— Знаете ли, как вас там… Герман Иосифович кажется… Так вот. Вы, наверное, не догадываетесь, кто перед вами! Это очень печально. Девочку я вам не отдам. Идите уже. Но передайте Ивану Абрамовичу, что Софья Фёдоровна ни разу не ошиблась за все годы! Ни разу! Так и передайте. Он вас за это вовсе не похвалит. Прощайте!
Женщина стала выталкивать гостя из квартиры.
Ночной знакомый встал в дверях и закричал:
— Соня! Уймись, родная! Он же даже ничего не сказал! Он просто высказался. Не подойдёт может быть её платье, или волосы. Это всё поправимо, правда ведь, Герман Иосифович.
Но парень сделал недовольное лицо, и его брови уползли на середину лба.
Тамара уже довольно заинтересованно смотрела на происходящее.
— Я ни капли не передумаю! — Герман даже топнул ногой. — И если Иван Абрамович позволит себе усомниться в моём вкусе, то больше я с ним работать не буду. Вы можете говорить о её волосах, губах, коротких пальцах. Она не под-хо-дит. В конце концов…
Герман даже взвизгнул и ещё раз топнул ногой.
— В конце концов это моя пьеса! Я написал её и имею полное право выбрать сам. Сам!
Он оттолкнул старичка, да так резво, что у того выпала из руки трость и выбежал из квартиры.
Сонечку трясло.
— О, мои бедные уши! — причитала она. — Что это я тут сейчас услышала? Божечки, неужели это был сон? Вот этот вполне себе хамоватый помощник позволил сказать мне против. Ронечка, ты это слышал? Ты это слышал? Немедленно собирайся! Я хочу решить это недоразумение раз и навсегда!
Софья Фёдоровна повернулась к Тамаре, взяла её руку в свою.
Долго рассматривала пальцы.
— Да, он прав только в этом. Пальцы коротковаты. Но Роня! Она же будет расти!
— Сонечка, поступай как знаешь. Но ты, мне кажется, слишком накручиваешь свою значимость!
Четыре года назад ты ушла из театра. Спор ваш так и не удалось решить. Твоё счастье, что сейчас Иван Абрамович у руля. Но ты должна быть сдержаннее, Соня!
Женщина так зло посмотрела на старичка, что тот попятился назад, выставил вперёд ладони и произнёс:
— Всё, всё, всё! Не смею спорить и что-то ещё высказывать. Решим всё на месте.
Соня ехидно улыбнулась.
— Девочка, жди меня здесь! Я приведу себя в порядок, и мы восстановим справедливость!
Когда Софья Фёдоровна скрылась в комнате, старичок подошёл к Тамаре близко и прошептал:
— Актрисы такие чудные почти всегда, у неё так всю жизнь: вспыльчивая, нетерпеливая, очень скандальная, но добивается своего. Сонечка посещает только одну репетицию перед премьерой. Остальное время она учит роль. И делает всё блестяще!
Нам просто нужна очень простая деревенская девочка, что-то между ребёнком и подростком. Я тебя вчера увидел и решил, что ты подходишь невероятно! Но вот тут оказалось, что рост не тот. Считаю, что это вовсе не беда. Там не было таких ограничений.
Понимаешь, если тебя утвердят на роль, Соня получит компенсацию. Таковы у нас в театре правила. Вот она и спорила. Ей нужна эта компенсация. Наш сын… Наш дорогой мальчик очень болен. Он стал жертвой нападения. Случайного нападения. С нас постоянно требуют деньги, но при этом к нему не пускают.
Вот уже два месяца мы зарабатываем как можем. Соня вынуждена была вернуться в театр. Там ей помогают, поскольку она уникальная актриса. И вот теперь нам нужно обязательно тебя туда внедрить. Месяц подходит к концу… Нам уже нечем платить.
Я с болью вспоминаю свою кожаную галантерею. Может быть помнишь? На Покровском бульваре стояло круглое здание.
Тамара помотала головой.
— Его построили в 1912 году по проекту голландского архитектора. Всем руководил мой отец. Мы работали вместе. В 1929 году я ещё позволял себе держать галантерею. Но потом меня оттуда попросили… Я был последним владельцем на бульваре. Меня держали ровно до тех пор, пока был заказ на перчатки. Как будто в 1930 году они уже стали не нужны армии.
Тамара слушала с интересом.
Удивлялась тому, что её хотят сделать актрисой.
Её — беспризорного ребёнка в плохой одежде, немытую и с короткими пальцами.
Но само по себе предстоящее мероприятие привлекало.
Соня одевалась долго.
Старик успел ещё рассказать, как играет Соня в театре.
— И даже невежественные мужики, что нынче в высокой моде: сварщики, стекольщики, сталелитейщики и прочие, ценят высоко её актёрскую игру. Хотя скажу по секрету, у них в головах нет вещества, чтобы ценить игру. Нет такого вещества, которое присутствовало раньше.
И я опечален глубоко этим. Но, — Роня вздохнул тяжело, — выбирать нынче не приходится. За это могут и головы лишить. Поэтому всё, что я тебе рассказал, забудь…
Софья Фёдоровна вышла в коридор в белом пышном платье.
Роня ахнул:
— Сонечка, ты прекрасна! Но почему именно это платье? Мы же идём не на бал. Ты будешь очень привлекать внимание. Может быть тебе стоит быть скромнее.
— Трость не забудь, — сказала недовольно Соня. И проплыла мимо Тамары и мужа.
На улице все прохожие оглядывались.
Впереди шла Соня с большим веером в руках. Шла довольно быстро. Тамара не успевала и передвигалась перебежками.
Роня тоже шёл быстро. Трость отстукивала каждый шаг.
У помещения театра Роня перекрестился, Соня ворвалась в открытую дверь вихрем.
В холле она прокричала:
— Иван Абрамович! Иван Абрамович! Ох как вы мне нужны сейчас! Иван Абрамович!
Из помещения с очень низкой дверью выглянул потрёпанный мужчина. Его лицо было заспанным. Он потёр глаза.
Прихрамывая подошёл к горланящей Софье Фёдоровне.
За ним семенил Герман Иосифович.
— Сонечка, — прошептал заспанный. — Ты прекрасна и говорлива. Но позволь мне принять тебя несколько позже. Дело в том, что машина, которая вчера везла нас с выступления, сломалась. И домой пришлось добираться пешком.
Я не разрешил в машине оставить костюмы, а они довольно тяжелы. Я тебя обязательны выслушаю, но только посплю. Сонечка, ты же знаешь, если я сонный, то разговора не будет.
Соня недовольно усмехнулась, схватила Тамару за руку и выкрикнула:
— Вот… Она будет играть и это без обсуждения.
— Нет! — взвизгнул Герман.
— Сонечка, забери девочку, дай же мне поспать! Ты можешь прямо здесь подождать меня. Идите в зал. Там сейчас накрыт стол. Можете поесть и отдохнуть. Мне нужно чуть больше часа.
Вас обслужат и накормят. Гуля! Гуля! — невыспавшийся кричал так громко, что Тамара невольно закрыла уши руками. Все остальные не закрывали, видимо, привыкли.
— Гуля! Гу-ля!
— Иван Абрамович, — услышала Тамара до боли знакомый голос. — Я сейчас вешаю шторы, простите, я спущусь и подойду.
— Спускайся прямо на шторе! Быстрее иди сюда.
Девушка вышла из той же комнаты с низенькой дверью.
Тамара не ожидала её увидеть.
Гуля заметила её, но совершенно не подала виду.
Она услужливо поклонилась перед Иваном Абрамовичем и произнесла:
— Я всё слышала! Накормить, напоить и развлечь. Добрых снов, Иван Абрамович. Всё будет хорошо!
— О-о-о! — пропела Соня. — У тебя новая помощница. Красивая, однако… Чёрненькая… Ты не думал поставить её вместо Петровой?
— Обижаешь, Софья Фёдоровна! — гордо произнёс Иван Абрамович. — Она уже давно вместо Петровой…
Продолжение тут
Дорогие читатели, я уже начала присваивать конкурсные номера. До всех дойду, не переживайте. Делаю это постепенно.