Начальник особого отдела штаба 1 гвардейской Танковой Армии в понедельник проснулся раньше обычного. Разница во времени два часа между Дрезденом и Москвой была в нашу пользу. Уже в семь утра полковник приказал соединить его со столицей нашей необъятной Родины по особому секретному номеру…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-63870187cde4697d104c9640)
Ждать пришлось недолго, через минут двадцать в кабинете Полянского зазвонил телефон. В этот раз дежурных фраз о семье, жизни и погоде в Москве не было. Полковник военной контрразведки сразу перешёл к делу и доложил приятелю, генерал-майору КГБ, сложившуюся ситуацию с побегом двух солдат-литовцев советского госпиталя на Запад.
Полянский подробно рассказал об участии в странном событии начальника войскового стрельбища Помсен, прапорщика Кантемирова с его солдатом, рядовым Драугялисом, которые в данный момент содержатся на гарнизонной гауптвахте.
Генерал госбезопасности, проработавший всю сознательную жизнь на просторах страны и за рубежом в постоянном взаимодействии с родной армией и не менее родным флотом, вначале охренел от такого шпионского бардака.
Затем задал несколько уточняющих вопросов и, получив конкретные ответы, попросил товарища не покидать кабинет и ждать звонка от руководителя дрезденского отдела КГБ. Полянский напомнил о разнице во времени и вызвал майора Яшкина Якова Алексеевича, более известного в мотострелковым полку, как «ЯЯ» (произносилось тихо и по-немецки – «Яа, Яа»)
В девять утра в кабинете полковника раздался звонок коменданта гарнизона, который весёлым голосом сообщил, что на гауптвахте с утра пораньше появился «тот самый капитан в гражданке» с какой-то умной бумажкой с синей печатью в виде щита и меча о срочном допуске сотрудника к задержанным Кантемирову и Дра.. Дру.. (тьфу ты чёрт!) – Ромасу.
Начгуб вместе с начкаром деликатно объяснили визитёру о том, что на этой бумажке обязательно должна быть обязательная резолюция командира части. Иначе – никаких свиданий. Ничего личного, в тюрьме – всегда как в тюрьме…
Сотрудник в штатском рванул в полк. Подполковник Кузнецов поразмышлял вслух – интересно, у капитана хватит мозгов не искать командира мотострелкового полка в дебрях дивизионного полигона? Полковник Полянский только усмехнулся и не стал отвечать на риторический вопрос.
Через час позвонил начальник местного отдела КГБ, полковник Усольцев Сергей Леонидович. Комитетчик после приветствия сильно посокрушался о постоянной нехватки времени из-за этой вечно перегруженной работы и тем, что двум нормальным служивым всё некогда встретиться и поговорить по-хорошему.
Затем полковник госбезопасности вежливо пригласил полковника военной контрразведки к себе на чашку кофе. Полянский согласился с изначальной теорией коллеги о вечном цейтноте, захватил портфель и выдвинулся по всем известному адресу: Ангеликаштрассе, дом 4 – тихой, изящной вилле за каменным забором, окруженной старыми деревьями.
Об этом точном адресе в дрезденском гарнизоне как будто бы никто не знал… И особо знать не стремился… Но, знали все. Хозяин секретного адреса и не менее секретного кабинета принял званного гостя более чем радушно – на отдельном столике красовались бутылка коньяка «Белый аист», кофейник и дольки лимона на тарелочке.
Полянский при виде такой милой каждому русскому картины внутренне усмехнулся и подумал: «Закрутилось, хотя и со скрипом, колесо взаимодействия спецслужб… Сейчас ещё коньяком смажем и дело пойдёт…»
Полковник Усольцев в сером гражданском костюме быстро разлил «Белый аист» по бокалам, с видом опытного дегустатора принюхался к молдавскому напитку, кивнул и со словами: «За встречу» последовал доброй старой чекистской традиции – чокнулся с дорогим гостем, обняв бокал ладонью. Чтобы враг ничего не услышал! Даже звон комитетских бокалов.
Полковник Полянский в армейской форме с улыбкой ответил на традицию (детский сад…), сделал пару глотков, с удовольствием оценил качество угощения и закусил лимончиком. Старшие офицеры потянулись за кофе. Ритуал примирения был сохранён, комитетчик показал, что виноват; особист оказался не против поиска совместного выхода из сложившейся ситуации.
Начальник Особого отдела вытащил из портфеля две пачки исписанных листов, аккуратно разложил на столе и объяснил коллеге, что первая пачка – это официальное расследование, а вторая пачка – для нашей внутренней работы. Так и сказал – «нашей работы», давая понять, что теперь служим на благо отечеству только вместе.
Хозяин кабинета внимательно прочитал все представленные документы и сообщил то, что и так было известно гостю:
– Скажу честно, Анатолий Жанович, просчитались мы с этими беглецами. – Полковник КГБ вздохнул и принялся объяснять: – Одного из сбежавших солдат, рядового Мажюлиса, мы вербанули ещё в Союзе два года назад. Попался по-крупному на валюте у себя в городе. Работал хорошо, много своих сдал. Те начали его подозревать, а мы узнали, что у литовца бабушка в ФРГ и отправили призывника быстро в армию. Подальше от дома и ближе к бабушке – в ГСВГ. Но, этот Мажюлис оказался не самым любимым внуком у западных родственников. Пришлось призвать вместе и его двоюродного брата Казлаускаса до кучи. Кузена тоже вербанули. Вот так оба и попали вместе служить в ваш госпиталь. Пока мосты навели, документы подготовили…
Усольцев допил кофе, долил коньяк в бокалы и махнул рукой – теперь сам, по желанию. Полянский кивнул и сделал глоток редкого напитка из солнечной Молдавии.
Комитетчик больше пить не стал и продолжил:
– Уже перед отправкой на запад братья начали чудить и потребовали, чтобы рядовой Драугялис со стрельбища Помсен бежал с ними. Зачем – не знаю. Якобы, тоже родственник бабули. Но, мы проверили – ни хрена этот пилорамщик не родня нашим литовцам.
– Братья таким образом отблагодарить хотели земляка. Они на одной улице выросли, защищал он их в детстве, – показал свою осведомлённость военный контрразведчик.
– Может быть, – согласился контрразведчик КГБ и продолжил: – Братья заартачились, и мы махнули рукой: одним беглецом меньше, одним больше…
– Не скажи, коллега! – перебил гость хозяина. – Сегодня после обеда целая комиссия будет с группы войск по факту побега двоих солдат в ФРГ. А к вечеру и Москва подтянется. А если бы втроём сбежали? Да и ещё прапорщика захватили с собой до кучи?
– С комиссией разберёмся, с москвичами тоже поговорим, – успокоил Усольцев и добавил: – Но, для правдоподобности несколько офицеров надо будет наглядно наказать. Того же начальника госпиталя. С дисциплиной у него явный бардак.
– Ну, не мотострелковый полк, где все солдаты всегда на виду, – задумался Полянский.
– Да и прапорщика вашего давно пора прижать к ногтю. Анатолий Жанович, есть проверенная информация, что Кантемиров постоянно мотается в Берлин, скупает у югославов западные марки и затем перепродаёт валюту арабам.
– Сергей Леонидович, для того чтобы постоянно мотаться из Дрездена в Восточный Берлин, а затем в Лейпциг и обратно в Дрезден начальнику стрельбища нужно время. А он один всю службу тащит на своём полигоне. И всегда на виду у солдат и офицеров полка. О чём ты говоришь, Сергей?
Полковник КГБ всё же решил добавить энергетического напитка, долил коньяк в бокал и маханул залпом.
– Анатолий, говорю тебе, как есть – твой прапор тот ещё валютчик. Пора брать его за жопу, пока тёплый и в изоляторе сидит.
– Ладно, Сергей, с этим прапорщиком позже разберёмся. Сейчас что делать будем?
– Надо переговорить с нашим генералом в Москве. Жаныч, скажем, что всё нормально, работаем плотно и только вместе.
– Хорошо, пусть соединят. А с комиссией и москвичами будешь разбираться сам.
– Договорились.
Полковник Усольцев дал распоряжение соединить с Москвой, полковник Полянский собрал свои листы в портфель. Коллеги распрощались если не друзьями, но уже и не врагами точно…
Этот понедельник в «солнечной» Саксонии директор Дома Советско-Германской Дружбы запомнит надолго. Сегодня, с самого утра, оперативного сотрудника КГБ СССР, впервые за всю его карьеру, просто и изящно послали на … далеко и надолго – на дивизионный полигон Швепниц. Ещё год назад такой посыл от обыкновенного начальника гарнизонной гауптвахты даже невозможно было представить.
А сегодня главных надзирателей армейской тюрьмы совсем не впечатлил серьёзный документ с гербовой печатью, на которой пугающе красовались щит и меч. На листе бумаги чётко и ясно значился приказ – допустить капитана госбезопасности к задержанным Кантемирову и Драугялису.
Да пару лет назад сам командир полка вместе с комендантом гарнизона стояли бы по стойке «смирно» у входа в каземат, чтобы лично проводить сотрудника в штатском к своим арестантам. И сдали бы их с потрохами…
И вдруг, сегодня, именно в этот день, один подполковник оказался на самом дальнем полигоне, а второй подполковник даже не соизволил выйти к целому капитану КГБ.
Капитан Путилов на выходе из исторического немецкого каземата тяжело вздохнул и вспомнил короткую фразу на латинском: «Panta rhei» из учебного курса юридического факультета ЛГУ – «Всё течёт, всё меняется…»
И если в ГДР законопослушная нация пока пока открыто не требовала перемен, то в СССР широко шагала Перестройка, громыхала Гласность, а из-за угла хитро выглядывала долгожданная Демократия. Народ бурлил…
Русский бунт, да и не только русский, но всё равно – бессмысленный и беспощадный, уже стучал в каждую мирную дверь дома великой и необъятной страны. Искорки будущего развала огромной империи начали долетать до самых, до окраин больного и с каждым днём ослабевающего государства.
В едином управляющим механизме страны под чутким руководством коммунистической партии СССР появились сбои в работе и в разные стороны полетели устаревшие шестерёнки. Когда-то единый советский народ вдруг вспомнил, что он состоит из пятнадцати различных республик.
И во многих головах представителей различных наций и народностей пришла одна и та же шальная мысль – порулить своей республикой без помощи направляющей и указывающей линии КПСС...
В своё время Виктор Викторович получил прекрасное образование на юридическом факультете Ленинградского Государственного Университета и одновременно достиг определённых успехов в спорте. Счастливое советское детство в переулках и переходных дворах-колодцах Лиговки закалили характер будущего сотрудника государственной безопасности.
Витёк не был примерным мальчиком на районе, и если бы не спорт, пацана явно ждала бы кривая дорожка, как и многих его сверстников с Лиговского проспекта и улицы Марата.
Секция самбо, умный и опытный тренер изменили линию судьбы подросшего паренька – в старших классах ученик Путилов взялся за ум, с успехом окончил школу, после которой смог с первого раза поступить на юрфак ЛГУ им. Жданова, где и заприметили перспективного студента сотрудники кадров КГБ.
На последнем курсе Виктору сделали такое предложение, от которого в СССР никто и никогда не мог отказаться. Парень не был дураком, и вскоре лейтенант госбезопасности Путилов получил должность младшего оперуполномоченного и первую ступень по своей карьерной лестнице.
Сегодня кадровый чекист сидел за кружкой Родебергского в своей любимой пивной «Am Thor» (У Тора) на Хауптштрассе, наслаждался тишиной и думал о своей работе. В этот гаштет советский офицер заходил каждый раз, когда по долгу службы оказывался в гарнизонной комендатуре советских войск, что располагалась в пяти минутах ходьбы от питейного заведения.
На рубеже 70-80-х борьба с инакомыслящими вышла едва ли не на первый план в работе КГБ. К моменту прихода Михаила Горбачева к власти движение диссидентов было практически разгромлено.
Все его основные представители были либо высланы, либо сосланы, либо посажены. Однако, когда осенью 1988 года председатель КГБ Виктор Чебриков ушел со своего поста, чекистов возглавил Владимир Крючков из внешней разведки.
И сейчас дрезденские сотрудники находились в непростой ситуации. Им приказали заниматься «интенсивным поискам новых разведчиков». Вот и появилось дело «литовских перебежчиков», к которому капитан Путилов с самого начала операции относился крайне отрицательно. Но, с отдела сверху требовали результатов работы, а рядовой солдат КГБ привык выполнять приказы.
Столицу Саксонии, город Дрезден нельзя было назвать агентурным центром, поэтому здесь обосновалось только небольшое подразделение КГБ из пяти сотрудников. Старший оперуполномоченный Путилов, ещё в московской разведшколе мечтавший о командировке на территорию классового врага, куда-нибудь в Вашингтон, Бонн или Вену, после распределения не попал даже в Восточный Берлин.
Хотя, работа в Дрездене стала для 33-летнего сотрудника первым заданием за Железным Занавесом. Восточная Германия оказалась для него новой неизведанной страной, как в личном, так и в профессиональном плане. Глухая саксонская провинция неожиданно оказалась райским уголком реального социализма.
Ещё в Ленинграде Путилов вместе с женой и первой дочкой Валей ютился в тесной квартире родителей. На новом месте службы офицер получил трёхкомнатную квартиру на третьем этаже скромной пятиэтажки под номером 101 на Радербергерштрассе. После Советского Союза это жилье кажется невероятно просторным.
Его вторая дочь Варвара появилась на свет в Дрездене, и в её личном документе красовалась надпись – место рождения: город Дрезден, ГДР. Если с точки зрения частной жизни саксонский город стал для семьи Путиловых пределом мечтаний, то в профессиональном плане это была не самая удачная карьера разведчика. Но, и не самая худшая…
Легальное прикрытие должности Директора дрезденского Дома Советско-Германской дружбы позволяло сотруднику КГБ свободно перемещаться по стране пребывания и сотрудничать с местными властями.
Виктор Викторович плотно засел за специальные учебники немецкого языка и при каждом удобном случае старался говорить по-немецки. Через два года службы за рубежом Путилов свободно говорил на местном наречии с лёгким саксонским акцентом.
И сегодня с этим же акцентом советский шпион с улыбкой поблагодарил официанточку, оставив ей скромные, но постоянные чаевые. На выходе мастер спорта по самбо взглянул на свой пустой бокал и покинул заведение с полезной мыслью: «Пора завязывать с Родебергским…»… (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-15-63a1d4a4c60419562c116d65)
