Сергей Трикачев
Экипаж самолета Ил-18, запустив и прогрев двигатели, медленно начал выруливать на взлетно-посадочную полосу, следуя за машиной сопровождения. Усевшись по удобнее в кресле, я наблюдал за взлетающими и садящимися самолетами Аэрофлота. Правильно говорят, что первую половину пути путник думает о том, что осталось в прошлом, а вторую - о том, что ждет его впереди. Так и я, медленно разжевывая карамельку, любезно предоставленную стюардессой, застыл в раздумьях. Рейс Свердловск-Ленинград, переносил меня в далекое прошлое. И как в тумане, или точнее в сонной дремоте, медленно, как бы со стороны, замелькали кадры, проецируемые с неба на бренную землю...… В жизни иногда случаются чудеса. Ходил мальчик Сережа в музыкальную школу по классу скрипки, при подготовке к поступлению, учил и распевал песню, про Щорса, утомляя своего старшего брата бесконечными повторениями не совсем понятных "окровавленных" текстов. Надо же было случиться такому, что в этом же здании находился Дом пионеров. Историческое здание, где с 1849 по 1852 годы, проживала семья управляющего Алапаевским горным округом Ильи Петровича Чайковского с женой, сыном Петей и рожденными в Алапаевске близнецами Модестом и Анатолием. Примерно через месяц заглянул он в другую дверь и увидел чудеса...
В двух помещениях пахло костным клеем, стояли столы, и несколько ребятишек разного возраста колдовали над моделями самолетов и ракет. Кто-то размешивал казеиновый клей, готовя его для склейки деталей из бамбука и бальсы. Как говорится и проверено жизненным опытом, первое решение, иногда спонтанное, является совершенно правильным, это как озарение. Решение пришло мгновенно, и я записался в ракетомодельный кружок, объявив об этом родителям. Благо родители не особо претендовали на развитие юного Николо Паганини. При всем этом занятия в кружке не пересекались по времени с занятиями в детской спортивной школе гимнастики. А успехи в учебе наглядно были отражены в виде фотографии, висящей на стене по периметру лестницы с первого на второй этаж. В ряду фотографий других учеников под общим названием «Лучшие ученики школы». Так что всем частям тела, и даже голове, приходилось трудиться. Были освоены первоначальные навыки конструкции ракет, их запуски и спуски на парашюте, которые мы делали на почти заброшенном стадионе «Спартак» около слияния реки Нейвы и Алапаихи. На котором, кроме всех оставшихся сооружений, находилась и вышка, для тренировки приземления парашютистов. С высоты которой, они по натянутому тросу, спускались с большой скоростью и отрабатывали безопасное приземление. Естественно мы знали обо всех местах, имеющих привязку к авиации, расположенных в городе. Так было и с тренажером - лопингом, который находился во дворе здания ДОСААФ, бывшей "Рудаковской школы", на пересечении улиц Фрунзе и Тюрикова. Но "пробраться" туда было необычайно трудно, в силу возраста, так что тренировали свой вестибулярный аппарат на качелях-лодочках в саду "Металлургов", ну а я крутил пока малые обороты, на перекладине в спортивной школе.
Затем «перегруппировка» в изготовление планеров и первые их запуски на продолжительность времени полета. Ловля ветра и других физических параметров погоды. Первое участие в соревнованиях по классу планера на выезде в Нижнем Тагиле, мне тогда шел десятый год. Там я получил свою первую награду, правда, как самый маленький участник соревнований. Хотел написать «молодой», но как-то уж очень солидно звучит! Позднее были таймерные модели, кордовые. Постоянный запах эфира и отбитый указательный палец на правой руке от винта при запуске двигателя, с плохо заживающими порезами от скальпеля. Первый самый глубокий порез на среднем пальце по сей день напоминает мне о том времени. В Нижнем Тагиле на аэродроме впервые увидел чешский планер «Бланик». В Алапаевске была секция планеристов и парашютистов. Наш молодой руководитель кружка сам летал на планерах, которых на Алапаевском аэродроме было три экземпляра советского производства, по памяти модель КАИ -12.
Планер «Бланик»Чешский отличался от них своей изящной формой и филигранностью отделки. Оказалось, что один из «Блаников» готовят к перегону в Алапаевск, и - по непроверенной информации - лететь он будет на буксире самолета Ан-2.
Затем произошло перемещение Дома пионеров в старинный особняк, на улице Смольникова. Двухэтажный, деревянный и с огромной голландской печкой в зимнее время вносящей колорит и тепло в наши организмы и души. В принципе, для нас, детворы, это не имело никакого значения. Главное - это дух творчества и упорное достижение целей.
В свободное время, мы на велосипедах ездили смотреть, как взлетают эти чудо машины. Особенно трогательно переживали, в какой точке упадет трос буксировщика, и как долго будет барражировать планер. Время то было какое! Под общим названием "авиационно-космическое".
В 1964 году, после полета женщины-космонавта Валентины Терешковой, нас принимали в пионеры. С подачи учительницы начальных классов Нины Ивановны Старцевой, бывшей старшей пионервожатой школы, по её предложению, мы назвали себя отрядом "Седьмого космонавта", свято веря в продолжение космической эпопеи. Так оно и вышло, уже в октябре 1964 года, в космос полетел "наш" седьмой космонавт, Комаров Владимир Михвайлович и отряд приобрел, своё настоящее имя. Так щли годы.......
Уже канули в лету все детские забавы, но сформировалось одно желание - быть летчиком! Отчетливо выверяю во времени этапы этого длительного путешествия, где точкой дальнейшего старта было 23 августа 1972 года. Еще 17 августа, в мой день рождения при многочисленных родственниках и друзьях я выслушивал их теплые пожелания, посвященные моему 18-летию и поступлению в Выборгское авиационно-техническое училище.
Год назад, после окончания средней школы, количество друзей было бы намного больше, но у многих 18-летие наступило раньше, и мы, остающиеся еще семнадцатилетними, проводили их в армию.
А получилось так. В 1971 году мы закончили нашу среднюю школу № 3, как теперь стало понятно, почти «кузницу авиационных кадров». Учились по-разному, как обычно и бывает. Класса с 7-8-го, происходило постепенное «выравнивание» степени обучаемости учеников. Сказывалась сплоченная коллегиальность, соответственно, не в лучшую сторону. Поступки одного быстро находили подражание у остальных учеников. Так было и у нас. Только трое из девяти одноклассников более серьезно относились к процессу обучения, зная высокие мотивы получения образования. Это были мечтающие стать врачами Стас Пономарев и Наиль Шайхатаров, а также Василий Жуков, выбравший инженерный факультет знаменитого УПИ. Остальные учились без особого напряжения и «вразвалочку».
В принципе в авиацию хотели только мы двое - Володя Татаринов и я. После приписной комиссии мы с ним написали заявления в военкомате, что собираемся поступать в летное училище ВВС, которые благосклонно приняли. И в середине 10 класса нас отправили через военкомат на врачебно-летную экспертизу (ВЛЭК) в Свердловск. Комиссию мы почти успешно прошли, но по моему организму был выявлен один нюанс, связанный со спортивными перегрузками. Дорога в истребительную авиацию была закрыта и, приехав, мы коллегиально переписали заявления в недавно открывшуюся Саратовскую школу пилотов вертолетов. Привлекало то, что срок обучения два года, и выпускнику присваивается звание старшины, с обязательным периодом службы 5 лет на вертолетах морской авиации, по истечении которого можно было уйти на гражданку. С такими перспективами мы подошли к окончанию школы.
Получив аттестаты, мы пришли в военкомат - узнать о наших перспективах поступления в Саратов, и там выяснилось, что прием в училище ограничен, и на родной Алапаевск не выделено мест, точнее квоты. А поскольку мы хотели стать военными, началась «перевербовка» наших желаний. Состояла она в том, что нам начали на выбор предлагать сухопутные училища, находящиеся в разных регионах страны. Перечень их был просто потрясающий. Мы, конечно, попросили время подумать и согласовать с родителями эти предложения, а сами вынашивали как запасной вариант поступление в Выборгское авиатехническое училище, выпускающее техников вертолетов. Против моего выбора быть военным особенно выступала моя бабушка. Она была очень категорична в своих высказываниях, что немало удивляло меня. Ведь она была женой офицера, матерью выпускника Томского артиллерийского училища, служившего на Дальнем Востоке в городе Свободном. Некоторым облегчением для неё стало то, что выбор мой выпал на гражданское училище.
Перед нашими глазами на встречах выпускников школы № 3, блистали в форме Саша Санников, Олег Самков, Вячеслав Солдатов и Слава Ершов, уже учившиеся на разных курсах Выборгского училища. Форма была необычная для того времени, напоминала мне китель моего деда Алексея Васильевича, кадрового военного, ушедшего в запас в 1957 году в звании майора, но только черного цвета. Пуговицами и другими его военными аксессуарами я играл с самого детства. Наслышан был я и выпускнике Выборга Виталии Журбе, уже работавшем в Сургуте, родном брате моей хорошей знакомой Веры Журбе, позднее ставшей женой моего друга Евгения Бунькова. А о Жовтневом Викторе, окончившем Бугурусланское летное училище, я знал из рассказов моих родителей, которые были близкими друзьями родителей Виктора. Оба они были выпускниками средней школы № 1. Так что решение было принято, и, собрав документы, мы с Вовчиком приняли решение о поступлении в Выборгское училище. Прослышав об этом, наши одноклассники и близкие друзья - Сергей Глухих, Саша Мельников, Валерий Поруликов и мой двоюродный брат Анатолий Трикачев, учившийся в школе №15, решили присоединиться к нам. Ну, решили и решили. Кампанией веселей и не так страшны экзамены! Вот этим составом мы и ринулись штурмовать приемную комиссию, находившуюся в аэропорту Кольцово в Свердловске. Шесть часов на поезде, около получаса на автобусе №45, отправляющегося от Центральной кассы Аэрофлота, находившейся рядом со знакомым нам Детским миром, и мы в поселке авиаторов. Формальности по заселению в гостиницу для абитуриентов особо нас не обременили. Большая комната на втором этаже двухэтажного здания приютила нас на время прохождения медицинской комиссии и сдачи экзаменов. Предварительно пройдя ВЛЭК (Врачебно-летную экспертную комиссию), получив справку о состоянии здоровья, мы приступили к сдаче экзаменов. Два предмета - сочинение и математика. Экзамены сдавали в спортивном зале учебно-тренировочного центра (УТО-4).
Сдавать-то сдавали, но результаты оказались неблагоприятные. И по результатам экзаменов было понятно, что проходит один Володя Татаринов. Тем, кто сдал экзамены на «хорошо» и «отлично», было назначено явиться на зачисление в конце июля. Наша внеконкурсная пятерка после недолгих разговоров приняла решение, что не будем сообщать родителям о своём провале, чтобы смягчить нагрузку на их нервную систему. А скажем, что едем на зачисление в июле, всё будет решаться там. Почему бы не прокатиться в Свердловск еще разок. Спрятав полученные документы в доме Сереги Глухих, его летней резиденции (чулане) в «потайное» место, мы продолжили свой летний активный отдых. Долгожданное лето, жара, гонки на моторных лодках, городской пляж, катание на водных лыжах! Гулять, так гулять! Как и было рассчитано, на «зачисление» поехали уже я, Володя Татаринов, Сергей Глухих, Саша Мельников и девушка Вовчика Надежда Подкорытова, позднее ставшая его женой. Такси, с расценкой 2 рубля 50 копеек, домчало нас до Аэропорта. Снова размещение в общежитии, и на следующий день Володя получил документы о своем зачислении.
Вернувшись, не особо унывая, мы догуляли каникулы, ставшие последними в нашей школьной жизни. Проводили 20-23 августа 1971 года Владимира на учебу в Выборг, а к сентябрю уже практически все устроились на работу по предприятиям Алапаевска. Я - в литейно-механический цех Алапаевского металлургического завода, в отделение модельного участка, учеником модельщика. Правда, мой батенька настаивал на работе в мартеновском цехе, в котором он работал с 1941 года, с 14 лет, так сказать хотел продолжить мартеновскую династию, но прислушался к моей мотивации. Там работал друг моего родного брата - Олег Дмитриев, пришедший из армии, мнение которого серьезно повлияло на мой выбор. Правда, в отличие от других специальностей, учеником модельщика надо было отработать не менее полугода, получая 60 рублей ученических. Сергей Глухих приступил к работе учеником электрика в железнодорожном цехе, Саша Мельников в цехе горного оборудования, рядом со своим отцом, Валерий Поруликов учеником слесаря на авторемонтный завод, а Толик Трикачев поступил на годичные курсы крановщиков мостовых промышленных кранов.
(Продолжение следует)