В январе 1860 года у Якова Петровича Полонского умер первенец – шестимесячный сын Андрюша, а ещё через полгода неожиданно скончалась совсем юная жена Елена Васильевна, урождённая Устюжская (1840-1860). Безутешный вдовец посвятил её памяти два стихотворения – «Безумие горя» и «Последний вздох».
Когда, держась за ручку гроба,
Мой друг! в могилу я тебя сопровождал –
Я думал: умерли мы оба –
И как безумный – не рыдал.
«Безумие горя» (фрагмент)
Известный стихотворец несколько лет приходил в себя после жестоких утрат. «И дома тоска – и в гостях тоска – и нигде места себе не нахожу», – печально признавался он в письме к Софье Адриановне Сонцевой, дочери старого приятеля. Лишь шесть лет спустя после трагедии в календаре Полонского (дневника он не вёл) появилась скупая запись: «Был в первый раз у Конради. M-lle Рюльман – глаза».
Действительно, у юной особы, на которую он обратил внимание, были выразительные тёмные глаза, тёмные волосы и матовый цвет лица. Их отношения развивались стремительно. Через два месяца после первой встречи 17 июля 1866 года Яков и Жозефина обвенчались. Мужу – сорок шесть, жене почти на четверть века меньше. Он женился на ней, потому что влюбился в её красоту и молодость. А она? Несомненно, Жозефина Антоновна уважала супруга, ценила его талант, но согласилась на этот скоропалительный брак по другой причине: ей попросту негде было приклонить голову. Чувства к мужу пришли позже.
Жозефина Рюльман (1844-1920) была незаконнорожденной дочерью немецкой гувернантки Иоганны Рюльман и выходца из Польши Антона Кожуховского, управляющего петербургской конторой А.Н. Демидова. Рано потеряв родителей, девочка росла круглой сиротой, воспитывалась в католическом пансионе св. Екатерины в Петербурге, затем была гувернанткой в семье полковника, профессора военного училища и члена организации «Народная воля» П.Л. Лаврова. После смерти жены хозяин дома сделал предложение руки и сердца юной гувернантке. Впоследствии помолвка была расторгнута, Рюльман покинула дом Лавровых и поселилась в семье врача Конради, где её и увидел Полонский.
Среди его самых близких и искренних друзей была Елена Андреевна Штакеншнейдер, дочь знаменитого петербургского архитектора, хозяйка литературного салона, известная мемуаристка. Она сравнивала молодую жену литератора с холодной мраморной статуей. Через месяц после женитьбы Яков Петрович доверительно сообщал в письме к Штакеншнейдер: «У меня ещё не было медового месяца, и, стало быть, отрезветь мне не от чего… Задаю себе одну из труднейших для меня задач в жизни – это приучить жену мою хоть со мною поменьше церемониться».
Со временем супруги сблизились. В лице Жозефины Антоновны поэт обрел единомышленницу, верную спутницу и хранительницу домашнего очага. Как записала в своем дневнике Е.А. Штакеншнейдер: «Потом обошлось, они сжились. Голубиная душа отогрела статую, и статуя ожила. Замкнутые двери растворились сами собой, без ключа. Храмина оказалась не пустой, в ней было нечто, и нечто, прекрасное, но не то, чего ожидал поэт».
Летом 1868 года в семье Полонских прибавление – родился сын Александр. Через два года на свет появилась дочь Наташа, названная в честь бабушки, матери поэта, ещё через пять лет – сын Борис. На склоне дней в духовном завещании (1887) Полонский оставит такой наказ своим детям: «Дай Бог потрудиться им на пользу Отечества, быть честными и честным трудом прилично содержать себя».
Увеличение семейства заставило искать дополнительные заработки. Яков Петрович с радостью принял предложение крупного железнодорожного магната С.С. Полякова стать домашним учителем его сына Даниэля. Оставалось время и на литературное творчество. Лучшие печатные издания публиковали его произведения, выходили сборники стихов и прозы «Снопы» (1871), «Озими» (1876), повсюду звучали песни и романсы на его стихи, завязалось творческое содружество с композиторами П.И. Чайковским и С.И. Танеевым.
Нашла любимое дело и супруга. Имея на руках троих детей, Жозефина Антоновна не замкнулась в маленьком семейном мирке. Открыв в себе талант скульптора, в 1880 году она поступила в классы «начальной школы рисования, черчения и лепления» при Центральном училище технического рисования барона Штиглица, основанном в 1876 г. по указу Александра II. Позже занималась у преподавателя училища, известного скульптора, академика Матвея Афанасьевича Чижова.
Муж охотно поддерживал увлечение жены, выступая в роли своеобразного Пигмалиона. Он сам был неплохим художником, в молодости стажировался в Швейцарии, где брал уроки живописи у основателя женевской школы пейзажистов Франсуа Дидэ. Сохранились рисунки и акварели усадеб Тютчева, Тургенева и Фета, выполненные Яковом Петровичем.
Первой серьезной работой Жозефины Полонской стал бюст Тургенева. Она начала лепить скульптурное изображение писателя из воска, когда гостила в его имении в Спасском-Лутовинове. Этот барельеф так понравился Ивану Сергеевичу, что он взял слово с Полонской, что она будет продолжать свои занятия скульптурой. В 1885 году на академической выставке первая русская женщина-скульптор получила малую серебряную поощрительную медаль за бюсты И.С. Тургенева и Я.П. Полонского, в том же году бюст Тургенева был отлит в бронзе и установлен на его могиле на Волковском кладбище.
В 1888 году за свои работы на выставке Императорской Академии художеств Полонская была удостоена звания почетного вольного общника. Среди созданных ею работ бюсты Александра Пушкина, художника Николая Каразина и его супруги Марии Каразиной, доктора Рейнера, министра финансов Ивана Вышнеградского, поэта Афанасия Фета и др.
Так соединились в доме Полонских три искусства – поэзия, живопись и ваяние. С 1878 года здесь проходили знаменитые «пятницы». Писатель А.В. Амфитеатров вспоминал: «Костром в ночи был для Петербурга дом Я.П. Полонского. «Не для житейского волнения, не для корысти, не для битв» собирал к себе маститый поэт пеструю массу своих почитателей. Сходились – погреться от душевного тепла, заимствовать несколько лучей от «тихого света святой славы», что бережно пронёс любвеобильный старец через всю свою многолетнюю жизнь».
В Петербурге той поры было множество литературно-художественных салонов, но только в гостеприимном и радушном доме Полонских царила весьма демократичная атмосфера. На вечерах собиралось разнообразное общество. Собрания посещали представители высшей бюрократии (Вышнеградский, Победоносцев, Витте), столичная художественная интеллигенция – литераторы и артисты (Лесков, Гончаров, Гаршин, Тургенев, Достоевский, Горбунов, Савина), художники (Айвазовский, Верещагин, Репин, Каразин), музыканты Антон Рубинштейн, Синягина-Блюменфельд и др.
Сам хозяин «пятниц» признавался в письме к Гнедичу: «Поверьте, Пётр Петрович, пятницы мои делаются как-то сами собой. Из числа тех, кого вы у меня встретили, не было ни одного приглашенного, ни одной приглашенной».
Вечера продолжались и после смерти поэта. Жозефина Антоновна при поддержке младшего сына Бориса Яковлевича основала литературно-художественный кружок им. Я.П. Полонского, который существовал 19 лет, с 1898 по 1917 гг.
Год от года поэт сдавал. Его тяготили большие приёмы и шумные сборища. Всё чаще подводило здоровье. Давала о себе знать травмированная нога – результат неудачного падения с дрожек. Преодолевая недуги, Яков Петрович не переставал работать, писать стихи и прозу, публицистику. 18 октября 1898 года Полонский скончался.
Жозефина Антоновна пережила супруга на двадцать с лишним лет. В 1919 году она написала дарственное завещание в Российскую академию наук. Архив Полонского, переписка и документы, её скульптурные работы – всё было передано в Пушкинский дом. 6 января 1920 года не стало женщины, оставившей след в жизни, в сердце и в лирике Якова Полонского.
Ночь смотрит тысячами глаз,
А день глядит одним;
Но солнца нет – и по земле
Тьма стелется, как дым.
Ум смотрит тысячами глаз,
Любовь глядит одним;
Но нет любви – и гаснет жизнь,
И дни плывут, как дым.
(Стихотворение английского поэта Ф. У. Бурдильона в переводе Якова Полонского)
Текст: Винокурова Э.Е.