Темно. Мокро. Холодно. Дети беспрерывно болеют – все вместе и по очереди. Рождество и новогодье кажутся несбыточными... Выплывая из болезни, младшие строят домики из всего, что найдут, заползая туда с фонариками. Тьма и свет. Как хочется сейчас, чтобы свет, наконец, победил тьму и усталость – за окном и внутри нас. «Мам, а когда мы будем репетировать наш вертеп?» – спросил в один из таких унылых дней Митя. И мы ухватились за эту нашу давнюю домашнюю историю как за спасительную соломинку. Вот уж где свет во тьме!
Дети всегда радуются, когда мы готовим вертеп, хотя давно все знают наизусть безо всяких репетиций. Каждый раз они переживают знакомую рождественскую историю, как заново. Домашний вертеп – отличная возможность накапливать и раздавать внутреннее, душевное тепло. Елочная гирлянда, свечки, фонарики, колокольчики, бубенчики, флейта. Бумажные фигурки Святого семейства, ангелов и волхвов. И овец – целое стадо. Накопилось. А верблюдов мы почему-то так за десять лет и не вырезали.
Первый вертеп я показывала трехлетней Ане, рассказывая своими словами историю Рождества. На следующий год она уже захотела играть сама. В пять лет дитя прилично читало, и мы разыграли с ней в вертепе главу из «Евангельских историй для детей» Майи Кучерской, двигая фигурки по столу, застеленному темно-синей скатертью со звездами. Играли много лет подряд, так что все следующие дети с легкостью и радостью органично включались в процесс – сначала в качестве маленькой овечки, звеня колокольчиком и бебекая изо всех сил. Потом подрастали до волхвов и ангелов. Никто не хотел играть царя Ирода, каждый раз его приходилось изображать мне – густым басом, воем трубы и грохотом барабана. А дети с восторгом срубали в финале привязанную за веревочку Иродову голову.
Но время идет, декабри за декабрями. Уже и пятилетний Федор все знает наизусть, а старшие готовы быть только осветителями, выхватывая лучом карманного фонарика очередного главного персонажа.
Может быть все, хватит, наигрались?..
А вот, оказывается, и нет. Читая перед сном рассказы Сельмы Лагерлеф, мы со старшими вдруг поняли, что тема Рождества совершенно бесконечна. Из нее, как из зерна, вырастает мощное дерево европейской культуры. Как там, у Пастернака в «Рождественской звезде»?
Все будущее галерей и музеев...
Все елки на свете, все сны детворы.
Пастернак, Брейгель, Рембрандт, Бродский – с ними мои старшие уже знакомы, но список практически бесконечен. И если включить туда рождественские истории Сельмы Лагерлеф, возможно, и младшие ощутят дыхание большой культуры. И старшим не будет скучно, потому что привычно.
Мы взяли для вертепа «Святую ночь» Сельмы Лагерлеф. Историю, рассказанную ей в детстве бабушкой. Я предложила – а давайте вы все сами? Вы же уже опытные вертепщики.
Мы стали не рассказывать, как обычно, а очень медленно читать вслух, останавливаясь после пары-тройки предложений и представляя, как этот кусок текста можно разыграть вертепными фигурками, какими инструментами озвучить. И тут же разыгрывали и озвучивали. Так у нас получился совершенно новый формат вертепа – рождественский театр книги. Для него понадобились детский столик и стульчик, синяя скатерть, три карманных фонарика, глиняный домик, самодельные бумажные фигурки вертепа и простые музыкальные инструменты: блок-флейта, треугольник, колокольчики и бубенцы всех мастей.
Любимый Анин глиняный домик с красной черепичной крышей стал домом бабушки на самом нижнем ярусе вертепа. Повыше, «на холме» из детского стульчика, накрытого все той же синей скатертью со звездами, расположилось в пещере Святое семейство с осликом и быком. А между ними, в синих складках ткани – бумажные овцы, пастухи с собаками и костер ‒ почти настоящий, светящийся и мигающий на ветру. Его очень просто сделать, взяв смятый клочок оранжевой бумаги и надев его на обыкновенный карманный фонарик. Мерцает совершенно правдоподобно.
«Однажды в Рождественский сочельник мы с бабушкой остались дома, ‒ начинает Сельма Лагерлеф Аниным голосом. ‒ Она была слишком стара, чтобы ехать на ночную службу так далеко, а я – слишком мала...» Макар зажигает фонарик, и в глиняном домике загораются окошки. Остальные вертепщики замерли с инструментами в руках в полной темноте.
«По дороге шел незнакомец и стучался во все двери...» Федя старательно молотит кулачком в дверь: тук-тук! Откройте! Дайте огня! Нынче ночью родился Младенец, мне нужно согреть Его и Мать...
Но никто, конечно, не открывает свой дом среди ночи. И бумажная фигурка незнакомца, выхваченная лучом света, движется по синей скатерти все дальше от бумажной пещеры. И вдруг (Макар включает еще один фонарик) в темноте загорается костер. Дети громко лают и рычат за пастушеских собак, блеют и звенят колокольцами за овец – очень натурально. Я играю на флейте пастушескую песенку. История идет своим чередом. Дети уже целиком захвачены ею. Черствый пастух, который никого никогда не любил, швыряет в незнакомца палку, а она пролетает мимо. Собаки рычат, но не рвут его на части. Что это за необыкновенная ночь? Пастух решается пойти узнать, не колдун ли этот незнакомец, и неожиданно для себя самого видит то, чего раньше никогда не замечал... Звенит треугольник в Фединых пальчиках, изображая ангельские голоса…
Зорко одно лишь сердце, прав был Лис у Экзюпери.
Мы дочитываем, доигрываем историю до конца, безо всяких репетиций, поглощенные текстом и собственными переживаниями. В нужных местах снова поет флейта, а то и все мы хором, звенят бубенцы и летают бумажные ангелы. Я вижу, что и старшим все это по прежнему дорого и важно.
А потом, по просьбе учительницы, мы показывали эту историю в Митином втором классе. Он был счастлив. И старшие с радостью поиграли.
Свет во тьме светит, и тьма не объяла его...
Елена Литвяк, педагог, журналист
Фото автора
________________________________________________________