Я буду ходить и бегать… Дальше я не слышал толком профессора, меня переполняли самые разнообразные эмоции и чувства. Я не мог поверить в главные прозвучавшие слова, а всё остальное для меня звучало, как филькина грамота. Что-то про генные модификации, про изменения ДНК и клонирование органов, реконструкцию геномов, трансгенез у животных и растений и про какую-то эволюцию основ функционирования физиологических систем.
– …эй, Лёша, – остановил свой словесный поток Артур Вениаминович и наклонился, – вы меня слушаете?.. Вы, что, плачете?
– Нет, не плачу… я буду ходить и бегать? – проскрипел мой голос из колонок.
– Да, Лёша! Ходить и бегать, и кто знает, может кое-что и другое… Вы не представляете, какие перед нами раскрываются возможности, – у профессора засверкали глаза от фантазий, – модификация человеческого генома – это безграничное поле возможностей и свершений. Представьте только, регенерация, как у осьминога, краба, или дождевого червя, или фотосинтез растительного мира? Это же всё есть в нашем мире, так почему бы нам не взять это на вооружение? А рыбы? Плавать под толщей воды и дышать жабрами?.. Прежде чем стать людьми, наши прародители прошли через все эти эволюционные этапы, в нашем ДНК заложена вся память таких существований! Надо лишь немного подрегулировать наш геном и вуаля!.. – Артур Вениаминович в азарте сделал несколько па рукой, как будто и в самом деле заделался фокусником, того гляди, кролика вытащит из-за пазухи, – мир спасён, а человек обрёл вечность и стал Богом!
– А что там про летящий метеорит? – я попытался сфокусировать взгляд и увидел почти моментально осунувшееся лицо профессора. – Что-то я не вижу связи с вашими сказками…
– Вы правы… – вздохнул печально Артур Вениаминович, – наша с вами работа никак не повлияет на грядущую катастрофу… Физики, ядерщики и военные к нам относятся с некоторым презрением, они сейчас решают вопрос встречи с этим астероидом и создают на орбите Земли некий объект, который полетит навстречу к нему. Я точно не знаю, какие у них планы. Пока у науки нет возможностей уничтожить столь гигантский метеорит, разве что повлиять каким-нибудь образом на траекторию. Когда военные во главе научного союза, думаю, банально они хотят устроить ядерные бомбардировки, но это не точно. Но как бы оно ни было, под этот ажиотаж нам удалось собрать в наши стены настоящих учёных и исследователей, озабоченных будущим всего живого нашего с вами мира. Лёша, вы наш Грааль! В Ваше тело мы закладываем весь геном нашей матушки Земли на случай, если тут через два года ничего живого не останется…
– Вы психи! – прервал я Долгомутова, – я же человек!
– Вы им были до аварии… может принести вам зеркало и напомнить?
– Нет… не надо…
** **
На следующее лето Денчик не приехал в деревню. Да, я познакомился и подружился почти со всеми местными мальчишками и девчонками, но мне не хватало своего друга. На звонки он не отвечал, лишь короткие гудки и «абонент не в зоне». Как-то раз его бабушка шла с магазина. Я подскочил к ней помочь с сумками ну, и как бы невзначай, спросил про Дениса и почему он не приехал на каникулы.
– Ох же… – исторгся из неё стон, полный боли и безысходности, ноги её подкосились, и мы уселись на скамейку. По морщинистым щекам бежали слёзы, и я машинально тоже стал всхлипывать, – болеет мой внучок, Алёшенька… очень болеет… В это лето он не приедет…
Я не понимал, как можно болеть, чтоб не приехать ни разу за три месяца. В эту зиму я простывал два раза, горло болело и кашель, но мне даже понравилось. Не ходил в это время в школу, мамочка готовила вкусную еду и постоянно целовала в лоб, а батя купил квадрокоптер с пультом управления и камерой, транслирующей изображение на экран смартфона (именно с этой техникой и хотелось в большей мере поиграть с Деном).
– Я тоже зимой болел и ничего страшного, сейчас вот, здоровый! Так что вы не плачьте, Денис выздоровеет! Я это точно знаю! – после моих слов баба Маша не выдержала и обняла меня крепко, я почувствовал, как она тряслась от рыданий, а ещё учуял запах каких-то лекарств.
– Ты хороший мальчик! – наконец-то она перестала плакать и вытерев лицо платком, вытащила старый кнопочный телефон Nokia, такие я видел только на картинках. Щурясь, она протянула его мне, – я плохо вижу, Лёша, помоги мне найти номер дочки, мамы внучика… – я не без интереса схватил «кирпичик». С удивлением безрезультатно потыкал пальцем по маленькому экрану пока не сообразил, что как на смартфоне не получится. В течении минуты с кнопками удалось разобраться, в принципе ничего страшного и всё логично.
– Вот! – немного хвастливо я протянул телефон бабушке, найдя абонент «Доча».
– Не, не… не надо, Лёша, перепиши номер себе. Вечером после шести позвонишь ей и может получится пообщаешься с ним, как вы, молодёжь, там это делаете, в своих гаджатах… Но только утром и днём не звони, у них много процедур…
– Спасибо! – поблагодарил я бабу Машу, уже с нетерпением вбивая номер в свой смартфон. – Я сегодня же позвоню вместе с пацанами!
– Позвоните! – кивнула печально старушка и вздохнула, – может ему и в правду не хватает общения с друзьями…
Вечером мы сидели на берегу реки и впервые столкнулись с жесткой реальностью этого мира. Через ватцап на нас смотрело безволосое, исхудалое нечто в респираторе на пол лица, мало чем похожее на весёлого и неунывающего Денчика. Рядом сидела усталая мама в белом халате и с мокрыми глазами.
– Привет, ребята! – дрожащей и худющей рукой он помахал нам, лежа на кровати, – вот… немного приболел…
По моей спине пробежали мураши зловещего страха, на несколько секунд спёрло дыхание, думаю, друзья испытали примерно такие же чувства.
– Да я это, я, – он снял с себя респиратор и улыбнулся, – наверно я страшный стал, но ничего… ещё отъемся и в следующее лето я буду с вами…
Несмотря на его улыбку, по печальным глазам, мы прочли, что он не уверен в своих словах… В августе Ден умер…