Тем, кто перестал верить в чудеса, посвящается. Прежде всего - мне самой, так как начала забывать, как бывает щедра моя жизнь на сюрпризы, и как легко впасть в отчаяние, когда уже не происходит привычной движухи, а попа сердце все еще ищет приключений...
Чудеса случаются, господа, даже если мы в них не верим. Единственное, что от нас требуется, это хотя бы подняться с места. Встать и пойти. Купить счастливый билетик. Нет, выигрышем может не оказаться "и жили они долго и счастливо". Пусть удачей станет один-единственный вечер, который потом будет так приятно вспоминать и жмуриться со счастливой загадочной улыбкой, словно на теплом солнышке, долгими зимними вечерами...
Ничто не предвещало. Билет на концерт я купила сильно заранее, просто понравилось название - "Пряничное Рождество". Повеяло корицей и горячим глинтвейном, захотелось похрустеть печенькой и послушать рождественские гимны. Захотелось праздника и соответствующего настроения.
Пошла на концерт одна, в незнакомый клуб. Все знакомые клубы были опасны вероятностью встретить там... знакомых. Тех, которых не хотелось бы видеть, несмотря на то, что очень бы хотелось. Ну, вы понимаете.
Небольшой зал был полон народа, между столиков сновали официантки в костюмчиках оленей Санты. Меня проводили за столик на двоих, где уже сидел напряженно-скучающий студент (как я его сразу про себя окрестила) в черном пиджаке, в очках и "при галстуке". Я заставила себя поздороваться, он промычал в ответ. Не люблю сидеть за столом с незнакомцами, я вообще тяжело общаюсь с людьми, особенно если обстоятельства вынуждают. С большим удовольствием я бы вовсе молчала. Но приличия есть приличия, ноблес одближ и все такое.
Студент сидел лицом к сцене, а я к сцене задом. Это обстоятельство еще больше настроило меня против юноши. Последний же нервно поправлял очки двумя ладонями и посматривал на часы, явно стараясь не посматривать на меня, я пыталась не фокусировать на нем взгляд, что было довольно странно для сидящих друг напротив друга людей.
Затем на барную стойку водрузили бак с глинтвейном, и студент, обрадовавшись возможности то ли выпить халявного алкоголя, то ли временно срулить из-за столика, побежал к бару. Я, решив, что глинтвейн в бумажном стаканчике - верх попсовой пошлости, сосредоточенно изучала барное меню, раздумывая, догадается ли он предложить мне напиток?..
Студент вернулся за столик с двумя стаканчиками и... поставил оба рядом с собой. "Вот тварь!" - мысленно вырвалось у меня. Впрочем, что взять с современной молодежи? Ни знакомиться, ни ухаживать не умеют. "Напыщенный московский жлоб", - заключила я, кидая на студента украдкой презрительные взгляды. А вслух произнесла, кивнув на тарелку с имбирным печеньем, стоящую на столе:
- А это можно есть, не знаете?
- Думаю, да, - на удивление охотно отреагировал юноша, словно только и ждал повода пообщаться, и робко придвинул мне стаканчик. - Хотите глинтвейна?
"Вот сразу бы так!" - Рейтинг студента резко пошел вверх вместе с градусом горячительного во мне. Мы как-то легко и непринужденно разговорились. Он действительно оказался студентом, приехал с Урала учиться в Москву, выложил сходу все сведения, которые обычно родители запрещают приличным детям разглашать незнакомым тетям: о том, что у него своя квартира, например. "Хорошо, ему встретилась я, а не какая-нибудь хищница", - зачем-то подумала я. Вообще в этот вечер меня периодически посещали странные спонтанные мысли. Так, когда он пошутил, что он бедный студент, практически Раскольников, я мысленно добавила: главное, чтобы не убил старушку.
Впрочем, милый юноша не разбирался в возрасте прекрасных дам, что меня повеселило еще больше. Рассказывая про свою учебу в институте, он сказал, что преподы у них в основном старые ("Ну, лет 40-50"), но есть и молодые ("Как Вы, лет 30"). Чуть не подавившись глинтвейном, я решила расценить это как мега-комплимент и не шокировать невинное создание, что я скорее тяну на старушку, которую Раскольников того-этого...
Концерт прошел в непринужденной атмосфере. А после, уже окончательно сдружившись, мы оба вышли на морозный воздух. Шел снег, и, хотя был уже двенадцатый час, народу в центре было много. Я, видя, что юноша мнется и очевидно не желает расходиться, предложила продолжение банкета, то есть прогуляться, и мы направились на Красную площадь.
Он оказался весьма разговорчивым товарищем, с ним было легко и весело. Мы перекидывались шутками, он что-то рассказывал о себе, о своих впечатлениях о Москве с той юношеской непосредственностью и открытостью, которая мне нравится в их поколении. Они такие незатуманенные проблемами, с наивным представлением о будущем, вложенным в их сознание родителями и интернетом, что не хочется переубеждать в обратном - пусть набивают свои шишки, в конце концов, смотреть на это забавно и приятно ощущать себя при этом мудрой совой...
Мой Раскольников шел под снегопадом в тонком пальтишке, без шарфа и шапки, курил электронную "дуделку" и постепенно превращался в снеговика. Мне даже по инерции захотелось прочесть ему нотации, что так можно подхватить воспаление легких, но я вовремя одумалась: пусть его мама делает ему внушения. Если юноше хочется пощеголять, то, конечно, "жажда - ничто, имидж - все". Тем более он просил его не жалеть. "Легко! - подумала я. - Вот уж чего-чего, а резерв жалости к мужчинам я уже исчерпала".
За непринужденной беседой и шутками мы не заметили, как оказались на бульваре. Первый час ночи, пустой бульвар, нечищенные дорожки, крупные хлопья снега... Это было волшебно! И студент, и я с замиранием смотрели на фонари, из которых шел снег. Нам было хорошо. Хорошо шагать по сугробам, хорошо ощущать мокрый снег, налипший на волосы и ресницы, хорошо смеяться, ничего не замечая вокруг, хорошо ощущать рядом человека, которого ты никогда не знал ранее, но с которым нежданно-негаданно свела судьба в огромном городе. И этот человек идет рядом, ты не видишь его лицо, не смотришь ему в глаза, вы просто идете и хохочете, потому что он понимает твои шутки, а ты его. Потому что вы оба чувствуете себя в безопасности, отчего-то доверились друг другу, и никто не ждет дома - вы оба свободны и вольны гулять хоть до утра.
А потом мы свернули в переулок и... Нет, не будет ничего про поцелуи под луной, их просто не было. Мы пошли смотреть Дом-яйцо. Студент радовался, как ребенок, поскольку впервые увидел этот архитектурный феномен живьем. Дом выпирал своим крутым жирным боком в свете фонарей в ночи настолько нереально, что мне самой не верилось, что это происходит не во сне, а наяву. Мы фотографировались, отряхивали друг друга от снега, который успевал заново засыпать наши одежды, и ждали такси, которые развезут нас в разные стороны.
Мое такси приехало первым.
- Что ж, будущий юрист, желаю всего хорошего! - сказала я напоследок.
Студент ответил мне "Спасибо за прогулку. Пока!", и я уехала.
На душе было легко и тепло. Такой маленький глоток свежего воздуха, такая маленькая капелька счастья, а сколько эмоций! Подобное я чувствовала в Италии, когда бродила по берегу моря и ощущала всеми клетками организма любовь. Она выражалась в просторе моря, в бесконечности неба, в аромате ванили, доносящимся из прибрежного кафе. В мелочах, которые нам сложно бывает заметить. А ведь все это есть, нужно только остановиться и глубоко вздохнуть, чтобы почувствовать.
Я знаю, что навсегда останусь ярким воспоминанием в жизни этого юноши. И я уж точно буду помнить его, пока жива. Здорово, что мне не пришло в голову дать ему свои контакты, а у него не хватило решимости попросить мой телефон. Пусть все останется так... Пусть это будет самое пряничное Рождество и в моей, и в его жизни.
