9/10 в сборнике фотокарточки
Большая река волга. Тяжелый металлический нос расталкивал тёмную воду. Красный старенький паром неспешно шёл по водному полотну. По левую сторону был небольшой посёлок, а по правую город Волгоград. Уютный и красивый, с остатками советских памятников и зданий времён войны. Сейчас между берегами построили большой мост. Его называют танцующим из-за прочности. На улице прохладно, а вот когда стукнут морозы и лёд покроет толщу воды, люди будут ходить под этим мостом, ловить рыбу и ближе к теплу уплывать на льдинах, спасаемые спец. службами. Как плывёт то бревно в воде. А может и человек, очень похоже по крайней мере. Может нужно спасти его.
Узкие полоски земли вклинивались в речную плоть. Небольшие острова заросшие деревьями и кустарником. Иногда на них можно было увидеть палатки и группы людей. Оставленные скелеты костров, забытые гитары и разные вещи. На тех что по больше и выше, очень изредка встречались небольшие сараюшки. Волга после таяния переполняет берега. Подтапливает эти острова и смывает мусор. А вот сараи стоят.
Паром приближался к острову. Изъеденные рекой, песчаные берега, от бессилия ссыпались в воду, забирая с собой деревянные домики, неудачно стоящие у берега. Так лежало около пяти стареньких и одно ржавое рыболовецкое судно. Там же показывались обрушенные заборы, лавочки и другие мелкие постройки. Все они говорили о том что остров понемногу уходил в воду, и наверное через десяток лет тут никого не будет. Скоро паромы перестанут ходить и люди на острове будут жить в одиночестве от города. Дачники разъедутся по квартирам и остров наполнит умиротворяющая тишина.
По пути я заговорил с милой старушкой. За последние годы тут пропало два ребенка и женщина, а ещё убили мужчину. Мы прощались ещё на пароме. С небольшим толчком, борт поцеловал пристань, швартовщик быстро отыграл узлами. И к выходу начали толпится люди. Маленькая железная калитка отворилась и толпа двинулась на твердую землю. Я медленно плелся в конце, обдумывая судьбу острова.
- Выходи. - Прохрипел мне ямщик. Так его назвала женщина впереди меня.
У здания причала, уже стоял мой отец. Ему скоро будет пятьдесят. На острове он уже с десяток лет. Я рад что когда-то перевёз его сюда. Отец и раньше жил на острове, но северном. Много пил и рисковал собой. Тут конечно не моря, но он ходит по Волге на вёсельной лодке. Не понимаю почему ходит, а не плавает. Но на море именно так правильно. И большая вода не отпускала его. Кровь в жилах солёная. Волны воспоминаний уже годы толкают строить себе небольшое судно. И сейчас, в работе над ним, он вроде счастлив.
- Привет, сынок. - Радостно сказал отец и мы крепко обнялись. Поздоровались и немного отошли от паромного входовыхода.
Мы разговаривали о жизни. Отец заканчивал лодку. А я вот-вот собирался добиться успеха. Папа меня поддерживал, но предостерегал и вообще разговоры наши не были особенно содержательны. Но идти домой не торопились и ждали пока разбредутся люди. От парома отъехала старая красная копейка, подняв взвесь. Никогда не понимал зачем тут машины.
- Ну пойдём. - Сказал отец, махнув рукой, указывая на пустую дорогу. - Ты помнишь Жору? Он мне с лодкой помогал. Так вот...
- Так этот вчера к нам пришёл за письмом. Начал дебоширить. Еле выгнали. Урод, двери попереломал. Совсем с катушки смотался.
- Бать, отвлекся на женщину. Что там с дядей Жорой.
- Так вот, всё с ним. Жалко мужика. Нормальный был, здравый. Виделись даже частенько раньше. Я ему краску давал. Ну у меня много для судна краски было ну и лишняя оставалась, а ему как раз. Ну короче... - Отец споткнулся но на ногах устоял. - Коряги с дороги никак не уберут.
- Да кому их убирать тут.
- В общем у Плотника нашего беда. Дом, что он всю жизнь тут строил, река забрала. Часть в воду ушла, а часть стоит. Пополам, почти ровно. Кухня осталась и спальня. Вот и жизнь его пополам после этого раскололась. Ну там конечно были предпосылки, но окончательно он чокнулся после дома как раз.
- Да, это серьезно для него. И как, где живёт?
- Я его к себе звал конечно. Но у него что-то в голове. Он в этом доме жить и остался. Уже пару месяцев как там. А ведь дом рухнет в любой момент... Эх. Я его пытался сначала в чувство привести, работу найти, ну чтоб отвлекся. Так ему посердцу. Окончательно головой стукнулся.
- Жалко мужика. У него вроде там жена была.
- Была. Когда-то.
- Да, бедный. Семьи нет, одной мечтой об этом доме жил. А тут последнее забрали.
- Жалко... Было... Он же гробы делал. Ну и закапывать помогал. Так теперь у погоста в старом доме его всё чаше вижу. Чокнулся. На прохожих стал кидаться, детей пугать. На батюшку вон вчера, накинулся. Мефодий его приехал от сатаны отвадить, так тот над верой начал издевается. Ходил и кричал что род людской призирает.
- Ты с батюшкой говорил после? Не думали как то помочь, так сказать. На лечение отправить в город.
- Так ты его поймай. Он в драку лезет сразу, нож носить начал. Надо с ним делать что-то. Я с Мефодиев конечно обсуждал. Но он только совет дал вот такой: "Вы аккуратнее с ним просто, бог всё рассудит. Детям скажите чтобы ночами не бродили. Если встретят, ей Богу, тяжко придётся"
- Да, жуть какая-то. Гробовщик с ума пошёл. Дети пропадают.
- А про детишек откуда узнал? Бабки?
- Ну вот пока ехал.
- Ой, они привирают. Говорят два десятка пропала. А у нас столько и не было никогда даже.
- Бать, надо отсюда уезжать.
- Да чего ты сразу. Давай домой придём, чай попьем, а потом и думать будем. Ты есть небось хочешь.
- Ну так, не сильно. Ну хорошо, ладно Бать. Давай домой сначала.
Домик стоял далеко от берега, в небольшой глуши у деревьев. Дорога к основной части острова, шла через лес. А вот позади забора плелась тропинка небольшая к воде, там отец строил своё судно. Лодка на которой он рыбачил стояла далеко, и идти не близко. Хоть остров и маленький и можно весь пройти за час-два. В этих масштабах, лодка была далеко. Просто там было удобное место куда поставить, там течения меньше, так как вокруг острова мелкие. Тихо и рыба есть. Самое то в общем.
Дом у отца, был по сути дачей. За годы жизни тут, Отец привёл её в порядок. Канализацию провёл, свет везде организовал. Прибрал двор и мангал сварил. Лавки откуда-то взялись, беседку соорудил, навес. В общем отдыхать летом было прекрасно. Да и жить тут отцу нравилось. Как он говорил. Конечно одному тяжело, хотя он всегда так жил. Но всё же, я старался чаще навещать. Но не всегда удавалось. Вечно спешу куда-то, добиться мечтаю чего-то. Сейчас вот смотрю, время прошло, а я всё на той же стадии: "Вот-вот и всё будет". А по факту так же ничего и не умею. Но я сдаваться не буду. Ведь должен самому себе. Обязан дальше стремиться. Только поменяю курс. Нельзя сдаваться. Так всегда говорил отец. Он не сдаётся никогда. И тогда в море он мог сдаться. Но он тут. Сейчас сидит рядом.
Отец поставил чайник и открывая шкафы, доставал от туда разные чайные принадлежности: ложки, кружки, пряники и тарелки. Пряники всегда были чайными атрибутами как кипяток. Я же стоял перед столом оперившись в кружку на полке. В прошлом разбитая, ныне склеенная, из кофейного набора. Как много она значила для отца и сколько всего повидала. Сколько воспоминаний хранилось внутри неё.
- Да, было время... Хватит глазеть. Помоги. Ты хоть и гость, но всё-таки сын. Нечего стоять на кружку смотреть.
Я немного засмущался и покраснел. Сразу выхватил у отца сахарницу, поставил на стол и понял что помогать больше нечем. Всё уже было готово. Я улыбнулся и сел на табурет у окна. Чайник в этот момент уже засвистел, отец опередил меня, и налил в кружки кипятку, где заранее лежали пакетики кенийского рассвета. Крепкий, но вкусный чай. Мало нормального пакетированного чая. Но этот прям не плох. А с ним в прикуску, пряники мятные и шоколадные. Те что покупались всегда для меня. Сам он сладкое не ел, но всегда покупал к моему приезду.
На протяжении часа мы неспешно распивали темно-красный напиток. Этот чай считался в Китае красным, а не как у нас чёрным. В итоге мы усвоили несколько кружек и по пол пачки шоколадных и мятных. А всё это время, я пытался объяснить отцу что пора отсюда уезжать. И не безопасно тут
жить. Но папа уже привык. Он говорил что без воды не выживет. И что ему в городе смерть. В квартире сидеть и кошку гладить он не будет, я и сам понимал. И так же явна была мысль что второй раз бросить всё и уехать ему будет тяжело. Но я очень беспокоился и нужно было что-то придумать. Что конкретно, я не знал.
Тему пришлось на время оставить. Потому что мы почти начали ругаться. А портить отношения я не хочу. Мы и так редко видимся. Я отвлёк его и показал пальцем на фото у кружки. - А это тоже из тех времен.
- Ты чего, не видел эту фотокарточку. Это остров где я жил. Мама когда-то сделала. Стоит и воспоминания навивает. Хорошие. Красиво там было.
- Я хоть и был там по сути один раз, но мне понравилось. Сосны высокие, море глубокое. Тихо, природа.
- Да, красиво. Только мы с тобой языками мелим, а пора и покушать. Бери там картошку. - Отец указал пальцем на шкаф в подоконнике. - Чисть четыре штуки, там же возьми морковь и два лука. А я пойду костёр жечь. Рагу будем делать на огне. Вкусно будет.
Мы сидели в беседке на улице, пили чай и курили сигареты. За анти-москитными сетками беседки, пламя обливало жаром казан. Внутри бурлило великолепное варево из овощей и мяса. Огонь подбрасывал сочные всполохи ароматов, а ветер струей щекотал ими нос, от чего есть хотелось невероятно сильно.
- Пахнет, огонь. Жрать охота не могу. Смотри кстати. - Отец, держа в зубах сигарету, немного прищурив от дыма глаз, указал вперёд отправив мой взгляд на деревянный штурвал, висящий под навесом. - Вот, сколько лет уже лежал в закромах. И вот напоролся вчера. Досушиться завтра, покажу тебе. Там дерево такое красивое. У Жоры брал как раз.
- Вечер добрый. Виктор Сергеевич, вам посылка. На почте ждёт. - Через забор, крикнул Почтальон. Я подошёл и поздоровался, отец же остался на месте и вскинул руку в приветствии. Ярослав поднял руку в ответ и продолжил говорить уде со мной. - Посылка большая пришла твоему отцу. Я сам не дотащу. Вы если поторопитесь, до закрытия почты забрать успеете.
- Бать, пойдём за посылкой пока почта не закрылась. - Крикнул я, и кивнул почтальону. Тот широко улыбнулся и пошёл по тропинке. Странный, но я сразу забыл подойдя к отцу.
- А что за посылка? Материалы какие-то?
- Я жду посылку. Но она должна прийти позже. И не особо она большая. Может упаковки много.
- Он наверное посмотрел и поленился нести.
- Ну может. Пошли сходим. Сейчас только угли поправлю.
- Как раз придём, и готово. Поедим нормально.
Было темно. Солнце недавно ушло за горизонт и потихоньку начало холодать. Пока отец поправлял угли, я взял два фонаря в доме. Дальше мы вышли на узкую тропку что лежала средь заборов соседских хат. За домами тропинка тонула в плотной лесной чаще где тихо и темно.
Птицы не пели вечернюю песнь, кусты не шуршали ёжиками, а листья колом стояли на ветках и всё это будто пыталось показать, что мы тут чужие. Идти то недолго, но темнота повисала грузом на обуви. И будто поглощала свет и так слабых фонарей. Она кидала под ноги камни, подбрасывала коряги, двигала корни исполинских дубов и иногда умудрялась хлестать ветками по лицу. Продвигаться сквозь эту вязь было не приятно и трудно. Где-то внутри неё слышались щелчки и потрескивания, иногда казалось будто кто-то перешёптывался. И несколько раз померещились силуэты людей.
- Бать, тут всегда так?
- Обычно не так тихо.
Ещё лишь несколько мгновений мы пробирались по тропке лесной. Пока пелену молчания и тьмы разрушил начавшийся дождь. Он шумел там, впереди, за деревьями. Где располагалось кладбище на кургане, а по низу его обводила нами топтаная тропа. Вот-вот ветки расступятся и мы увидим кресты но отец остановился.
- Слышишь? Поёт кто-то.
Я сначала не понял о чём он. Но прислушался и распознал нежный женский голос. Тот плавал где-то впереди. Иногда юркал в шум дождя, после воспаряя из него так неожиданно что это немного пугало. Очень спокойный и лёгкий, такой что всегда приятно услышать. Но слов разобрать я не мог. Отец стоял немного отрешенный и смотрел вперёд на арку из ветвей, выпускающих тьму наружу. Там на поле и вправду было светло. Луна сегодня пылала ярко.
- Про смерть поёт. Про солнце мертвых. Что-то короче замогильное. Пойдём уже до почты и домой. Вся эта херь мне не нравиться.
- Да, бать, давай. Мне тоже не нравиться. Мутно. А то дождь ещё хлынет.
- Нет, не хлынет. Смотрит как луна прожектором светит. Значит туч мало.
Я посмотрел на светлое пятно впереди. Мы двинулись и вскоре уже вышли из-за навеса широких ветвей. Попав в открытое пространство, я наконец отчетливо начал слышать женский голос. Ему больше не мешала стена крон, и пение открылось в полной мере. Перебивая дождь, сладкой, но в то же время мертвецкой вязью вливалось в уши, заставляя восхищаться красотой, но потом, в совокупности с контекстом, отвращало. По кожи пошли маленькие мурашки. Дождь слабо капал на землю. Кладбище, освещенное яркой луной, было пустым. Могилы, заборы и дерево наверху пригорка. Без людей. И кто пел было не ясно. Вдали ударила молния, после вспышки раздался гром и где-то там же затрещала древесина обвалившегося на земь ствола. Мы с отцом переглянулись и ускорили шаг.
Вскоре, обойдя кладбище мостик и пару кочек, мы оказались на почте. Тут тоже творилось что-то странное. Синюю дверь снесли с косяка, и она облокотившись на стену, отдыхала. Внутри было темно. Я посветил фонариком и обнаружил лежащие на полу газеты и разбитую вазу. Тут явно что-то происходило. Возможно гробовщик сюда наведывался.
- Ааа, сегодня же Велесова ночь. Вот нечисть и буянит. Не нужно нам было по темну выходить.
- Ты в нечисть веришь? Пап, давай домой пойдём. Тут не очень безопасно. Почта видимо не работает.
- Возможно это плотник наш чеканутый сюда забрался.
- Я вспомнил. Утром на пароме я слышал от женщины что кто-то пьяный на почту пришёл и дверь сломал. А света нет потому что столб упал. Слышал молния была, видимо в столб и попала. Всё нормально. Просто совпадение. Но посылку мы забрать видимо не сможем. Завтра утром схожу. Пойдём домой. А то дождь усиливается.
Мы отправились обратно. Расстроенный и немного встревоженный я шёл впереди. Тот факт что мы не забрали посылку не расстраивал меня. Больше тревожила общая ситуация. Женщина поющая на кладбище, то что произошло с почтой, хоть и по случайности. Мне хотелось уже спокойно лечь спать. Но ближе к кладбищу, отец резко встал.
- Слышишь? Молитва! Кто-то читает молитву.
- Пока ты не сказал, не слышал. А сейчас да. Опять на кладбище похоже.
Странная молитва с кладбища слышна. Земля под ногами начинала промокать в грязь. Мы решили пробежаться до дома. Дабы не намокнуть и не встрять ни во что. Бежать было тяжело, но оставаться тут у кладбища не хотелось. Не останавливаясь я кинул взгляд на освещенный лунной курган с могилами. Одна из них была разрыта. Видимо по дороге на почту, мы её не заметили. Рядом громоздились две приличные земляные кучи и лопата. Это напугало. Я догнал отца, подергал его за плечо не останавливаясь и указал рукой на то что увидел. Брови его слегка приподнялись, но он лишь махнув рукой в сторону дома, ускорился. Мы быстро пробежали лесок перед домами, вынырнули на свет и короткий спринт окончился резкой остановкой.
Отец стоял под тяжелыми ветвями дуба. Впереди плелась тропинка к домам. Его глаза были направлены в сторону нашего. Дом охватил огонь. Крыша рушилась, из окон пышными потоками валило пламя. Здание рассыпалось, чернело и потушить его могли только пожарные. Отец через секунду бросился к соседям. В панике бегал между калиток и стучал. Никто не открывал, свет в домах не горел. Люди бы зажгли лампы и свечи. Но по видимому, все испугавшись пожара, ушли. Лишь в дальнем доме, в одном из окон горел свет. Отец бросился к нему по узкой тропе. Я побежал за ним. И приблизившись к входу, он встал.
Через несколько метров от забора, за окном, небрежно прикрытым занавесками, виднелись стол. На нём горели три высокие свечи. Рядом, на полу, две табуретки держали на себе необшкуренный деревянный гроб в котором лежал человек. Глаза его были закрыты.
- Что за чертовщина.
- Отец, нужно валить отсюда. С острова. У тебя же есть лодка где-то тут.
- Она на другом берегу. Через лес.
- Помню кажется. Пошли
- Да...
Я взял отца за кисть и начал тянуть за собой. Он оклемался и мы побежали. Проскочив по тропке, оставив позади заборы и старый, уже отчасти обрушенный дом. Отец через плечо взглянул на него. Я понял о чём он больше всего грустит. Там лежала та самая последняя кружка из набора. Но взять её и те воспоминания внутри, мы не могли. Пробежав к лесу и пройдя в нём немного, мы уткнулись в большой деревянный крест лежащий на тропинке. Я споткнулся о него. Мы не остановились. Хотелось покинуть это место как можно быстрее. Не было времени удивляться. Но когда наконец выбежали из леса, мы замерли.
На горке, в середине кладбища стояло дерево. Одинокий старый дуб с размашистыми тяжёлыми ветвями. На одной из них, опутанный верёвкой человек. Он не брыкался, руки, ноги и шея смотрели строго вниз. Дождь к этому моменту усилился и обильно хлестал мертвеца крупными каплями. Ветер немного покачивал труп. Потоки воздуха сметали листья с могил и крыши небольшой кладовки гробовщика, где находились инструменты. Дверь была открыта и внутрь бил дождь. В проёме, освещенным лунным светом, показался силуэт мужчины с стамеской.
Мы сразу побежали к лесу, за которым была лодка. Но плотник бежал быстрее и перекрыл путь. Отец рукой показал налево, в сторону кладбища, а сам побежал на право.
Огибая могилы я бежал по рыхлой земле кладбища. За мной гнался гробовщик. Оглянувшись я мгновенно запомнил его образ. Тёмный дырявый плащ, взъерошенные грязные волосы по плечи, ржавая стамеска в руках и широкая радостная улыбка старого друга. Я бежал так быстро как только мог и в следующий раз оглянулся уже за забором кладбища у леса. За мной никто не бежал. Гробовщика нигде не было. Только мертвец на дереве. Я остановился. Нужно было оглядеться и понять куда делся псих. Но никого не было.
Дождь крупными каплями въедался в одежду. Куртка и штаны промокли. Некоторое время вдалеке била молния. Осознал я это только сейчас, когда немного оправился от шока. Резко, на единственное дерево на кладбище, обрушился ослепительный столб света. Небесная длань расколола его, забрав труп вместе с верёвкой. Дождь не помешал дереву загореться. Ещё одна молния ударила где-то на кладбище, потом ещё одна. Я решил что нужно бежать дальше. Обернулся к лесу, сделал рывок в темноту и побежал в сторону лодки.
Через несколько секунд, что-то твёрдое влетело мне в живот. Я посмотрел и увидел лежащего мальчика.
- Ты кто?
- Миша. - Сказал мальчик восторженным голосом, резко встал и пробежал рядом. Я заметил в его голосе неподдельный детский азарт.
- Стой, там молнии.
- Я знаю. Мне они и нужны. - Радостно крикнул мальчик, со всех ног несущийся уже по кладбищу.
Я выскочил за ним. Тучи обильно сыпали своей электрической яростью по кладбищу, а мальчик бежал то вправо, то влево, будто пытаясь угадать, куда ударит в этот раз. И в очередной удар, он исчез. Он поймал молнию.
Через пушистые ветви елей, на тёмную землю пробивался лунный свет. Хвоя хорошо задерживала капли и седеющие волосы мужчины успели высохнуть на бегу. Он со всех ног нёсся вперёд. Ловко перепрыгнув канаву, резко пригнулся проскочив под буреломом и увернувшись вправо от ветви побежал вперёд. Он не гнался ни за кем. Его мысли были забиты ужасными образами что пытались вырваться наружу. Выйти в этот мир через глаза. Всеми силами он концентрировался на дороге. Необходимо было как можно скорее добраться до лодки. Но иногда видения просачивались. За высокими деревьями возникали мирно стоящие люди, вокруг маленьких елей хороводом кружились чёрные деревянные кресты, а с ветвей периодически свисали красные петли. Но это всё была чушь. Сейчас были дела по важнее чем пугаться глупых бредней усталого мозга. Ноги наполнились энергией и мужчина побежал ощутимо быстрее. Мозг будто начал сверкать от переполняющих его гормонов.
Толстая массивная ветвь рассекла бровь. Отлетев назад, встретил затылком трухлявый пень, который и развалил. Подняться помог бирюзовый свет. Он исходил откуда-то спереди. Сначала согнул ноги и сел. Странно, но голова не болела. Он схватился рукой за ствол рядом растущей ели, опёрся на него и поднялся. В паре метров впереди, чуть правее за елью что-то пылало сине-зеленным светом. Цвет напоминал то, что видел когда к началу зимы отплывая на километр-два от берега, смотрел внутрь большого моря. Это безграничее сейчас окутало весь лес вокруг своим мягким светом, легким бризом что сразу всплыл в голове. Той кружкой что когда-то утонула. Хотелось мыслить что она была источником.
Одинокий небольшой папоротник торчащий в разные стороны ветвями с листьями-чешуйками. А на вершине в окружении большого количества маленьких веток, стоял цветочный пестик, на конце которого шар. Он и был источником воспоминаний. Это сердце леса.
Деревья возвышались над водой и росли близко к реке. Берег заросший кустами и камышом осыпала небольшой карман для пристани. Деревянный мостик уходил от песка в темноту ночи.
Река негромко шумела подёргивая опорные доски причала. На нём был специальный деревянный кнехт, для крепления лодочных швартов. Но сейчас на нём висела поеденная временем широкая наплечная сумка, а шкертик опущен в воду. Цветок, наполнил причал морским светом, что открыл перед глазами отчаяние. Пусто. Холодная вода. Псих что вот-вот... Воткнул нож мне в спину.
Ноги с лёгкостью подкосились. Тело спустило владельца на колени и завернуло на бок, дав отдохнуть. Глаза успели заметить как цветок падает в темноту, разбивая собой зеркальную гладь ледяной воды. Большая река волга забрала сердце леса, не оставив ничего взамен. Лишь лёгкая надежда на скорую и не мучительную витала рядом. Но и это забрали у путника. Уши услышали детский голос. Он не давал спокойно уснуть. Стянул одеяло, разбудив от сна жуткими криками. И разом срубил все ножки кровати своим ором. Жуткий ребёнок. Нужно к родителям его сходить по утру. Ох этот Слава. Вечно проказничает. Ещё и... Фу. Водой то, оборзел. Сейчас встану и колотушкой по темечку. Огребёшь Слава.
- Ура, Дядя. Вы проснулись наконец. Я думал вы всё уже. Дядька, не спите только. Дядь. Я за лодкой Дядь, вы не спите только.
Детский руки помогли перейти в положение сидя. Его окровавленное лицо растянулось в улыбке и малец куда-то исчез. Получалось сидеть. Рядом лежал плохой человек. Он молчал. Но пришёл другой человек, хороший и ударил плохого ногой. Потом поднял меня, дотащил до лодки и глаза закрылись.
В голове воспылали строки так ярко что не было мочи держаться кричать:
Мы перейдём через шторм,
Пускай буря и что,
И мы солёных слёз,
Выпьем не один штоф.
С хрипа и в тишь переплыл сей фрагмент
Отцу было лучше. Он уже перестал бредить и стал узнавать лица. Я сидел на скамейке рядом. Усталое тело подрагивало и я накрыл отца пледом. На судне было холодно, ветер задувал воду с Волги. Она ширилась впереди, хвастливо раскрывая свои объёмы. Тучи уже ушли и под мрачной луной, водная гладь реки отражала свет будто фольгированное одеяло которым был накрыт отец. На фоне разговаривали спасатели, им было жаль мальчика.
- Всё нормально отец, шторм кончился.
- Шторм мне ничто, лучше задёрни шторк... - Пропел тихонько отец и закашлялся в конце. Я достал из пачки две сигареты, подкурил обе разом. Одну отдал Отцу, другую курил сам. А в руках была монетка с крестиком.