Женька любил смотреть в окно. Весной он разглядывал малюсенькие новенькие листочки на деревьях, летом смотрел на причудливые тени от деревьев на земле и солнечные зайчики между листьями, зимой наблюдал, как снег тепло укрывает землю. Женька любил смотреть в окно. Тем более, что только это занятие у него теперь получалось лучше всего.
Вот и сейчас Женька сидел у окна и смотрел, как дети весёлой толпой скатывались с ледяной горки на санках и ватрушках. А кто-то и просто на спине или на боку. Горка заканчивалась прямо на замёрзшем пруду. Ребятня смело выкатывалась на санках почти на середину пруда. Весёлый шум доносился даже через закрытое Женькино окно. А Женька им всем не завидовал. Уже не завидовал. Не было смысла.
За свои тринадцать лет Женька сотни раз скатывался с этой горки. И на санках, и на ватрушке, и на ногах, и на спине, и даже вниз головой. Женька вообще был ловким и храбрым парнем. Он никогда не боялся ездить на велосипеде, отпустив руль. Ну, свалился пару раз, ну, разбил коленки и расцарапал бок. Ну и что? Всё давно зажило. Известно же, что шрамы и синяки украшают мужчину И таких «украшений» у Женьки всегда было не счесть.
Он даже не боялся прыгать с кирпичных гаражей на пустыре. Правда, после одного прыжка на спор он сломал правую ногу и месяц гордо ходил с костылём и в гипсе. И разрешал трогать этот гипс завидующим ребятам во дворе. Но с костылём ему было не так весело ходить: слишком медленно получалось. А Женька был быстрый, не сиделось ему на месте. Он хотел скакать, бежать, нестись и мчаться как ветер! Поэтому он мечтал стать гонщиком, чтобы испытывать спортивные машины.
Женька так и видел себя за рулем яркого супербыстрого автомобиля-болида под номером 47. Этот номер был у машины Женькиного кумира – гонщика Михаэля Шумахера. Вся стена в его комнате была увешана фотографиями гоночных машин и портретами Шумахера. Женька представлял, что он несётся по извилистой трассе, а мир за окнами его болида пролетает мимо со скоростью звука. А впереди – золотой кубок чемпиона мира!.. Но теперь про эту мечту ему придётся забыть. И зачем он только полез на эту тарзанку?
Лето Женька обычно проводил в деревне у дедушки с бабушкой. Мама отвозила его туда на три месяца, а сама оставалась в городе. Ей нужно было много работать, потому что они с Женькой жили вдвоём. А он пока помогать маме и работать не мог: детей же не берут на работу.
Уезжая обратно в город, мама всегда говорила Женьке: «Не скучай и веди себя хорошо!» Женька и не скучал. Ха, попробуй поскучать, когда у тебя в деревне куча друзей съезжается на лето! Тут тебе и грибы, тут тебе и ягоды с рыбалкой. С утра – на речку купаться, после обеда – на великах гонять по округе. Только встречные гуси с курами разбегаются, смехота! А в промежутках между этими удовольствиями – бабушкины пироги с капустой и с яблоками, а ещё пышные ватрушки с молоком. Вкуснотищааа!
А ещё был удивительный дедушкин сарай. Там пахло деревом, стружкой и столярным клеем. На полочках вдоль стены лежали разные инструменты: всяких размеров стамески, ножовки, рубанки, отвёртки, пилы и топоры. Посреди сарая стоял огромный верстак, на котором дедушка строгал, пилил разные доски и дощечки, забивал в них гвозди, вырезал на них разные узоры… И каким-то удивительным образом эти доски и дощечки превращались в полочки, тумбочки, табуреточки и шкафчики.
Женькин дедушка был отличным плотником. Вся деревня ходила к нему то стул починить, то новую лавочку сделать. Дедушка смеялся: «Меня, Женька, топор с пилой кормят! А не пойти ли нам сварить на обед кашу из топора?»
Но чаще всего в дедушкин сарай забегала ребятня. Дедушка умел делать замечательные деревянные игрушки. И Женьку научил строгать и резать по дереву. Женька даже сделал резную рамочку для маминой вышивки с розами. Красиво получилось.
Но вот уже два года Женька не был в деревне. И начатую деревянную шкатулочку никак не мог закончить. Так она и лежала в его комнате на полке – просто заготовка. Не хотелось Женьке ничего делать.
Тот день был очень жарким. Женька с ребятами всё утро купались в речке. На высоком берегу стояли две старые берёзы. Между ними старшие ребята прибили перекладину и привязали к ней тарзанку – дощечку на верёвке. Чтобы было веселее, народ раскачивался на этой тарзанке и прыгал с неё в воду. Маленьких детей не подпускали к тарзанке – всё-таки дело опасное. Но Женька в свои одиннадцать лет себя малышом не считал и тоже решил раскачаться хорошенько и прыгнуть. Попросил ребят подтолкнуть его посильнее и… старая верёвка оборвалась. Прыжок не получился. Женька рухнул вниз, не долетев до воды, и ударился спиной о камень.
Он не слышал, как кричали испуганные ребята, не чувствовал, как его положили на носилки и отвезли в больницу на «Скорой помощи». Очнулся от того, что его руку кто-то сжимал, а на щёку капало. Открыв глаза, Женька увидел маму. Мама плакала.
Домой Женьку привезли в кресле на больших колёсах. Теперь он мог только сидеть. И вот уже два года Женька сидел в своём кресле, и вся его жизнь ограничивалась стенами небольшой квартиры. Всё, что у него хорошо получалось – это смотреть в окно.
Вот и сейчас Женька смотрел на детей, весело катающихся с горки. Было воскресенье. Декабрьский снег блестел и переливался на утреннем солнце. И это было удивительно: декабрь – самый пасмурный и тёмный месяц в году. А тут солнце светило так ярко и весело, что у Женьки даже защипало в глазах, и ему нестерпимо захотелось выйти на улицу, помчаться на эту горку и скатиться с неё на санках, на ватрушке, на спине и на ногах… На ногах… Он же не может. Чёрт, чёрт, чёрт, зачем он полез тогда на эту тарзанку, идиот?
Женька от отчаяния и злости на себя стукнул кулаком по подоконнику, по ноге, по подлокотнику своего кресла и вдруг услышал, как что-то упало и разбилось. Он оглянулся и посмотрел на пол. Размахивая на себя кулаком, Женька случайно зацепил мишуру на новогодней ёлке, стоявшей сбоку от его кресла. Женьке приходилось аккуратно объезжать ёлку, чтобы подъехать к окну. А сегодня его кресло оказалось слишком близко к ёлке. Слетевшая на пол мишура потащила за собой серебристый шарик. Он разбился, издав нежный звон и приведя Женьку в чувство.
Он подумал о маме. Мама уговорила его нарядить ёлку, хотя до Нового года было ещё почти три недели.
–- Женька, мне так хочется праздника, – сказала она. – Ну что мы с тобой сидим, как сычи какие-то. Всё время грустим. Давай хоть в этом году нарядим ёлку, ну, пожалуйста. Скоро Новый год, все веселятся и ждут подарков и чуда. Я тоже жду! И знаешь, что, Женька? Я и тебе советую ждать чуда! – и мама взлохматила ему волосы.
Женька не стал спорить с мамой: ёлку так ёлку. На самом деле ему было всё равно. Он считал, что праздники, веселье и тем более чудеса для него закончились. Он так и проведёт свою тоскливую жизнь в этом кресле у окна. Но он любил свою маму и не хотел огорчать её. Мама и так эти два года была всё время грустная, много работала, много плакала и мало улыбалась. Всё из-за него! Женька чувствовал себя виноватым перед мамой. Пусть хоть ёлка её порадует, раз уж Женька не может. Тем более, что прошлый Новый год они провели без ёлки и праздника – так сильно Женьке ничего не хотелось.
Женька тронул рукой колесо, кресло откатилось немного назад, задев хрустнувшие осколки шарика. Надо убрать осколки и повесить обратно мишуру. Женька поехал на кухню и вернулся оттуда с щёткой и совком на длинной ручке. Аккуратно смёл осколки в совок и отвёз их в мусорное ведро. Хорошо хоть руки работают, подумал он.
Простое занятие привело его в спокойное расположение духа, и Женька снова подъехал к окну. От злости на себя не осталось следа. Но возникло в душе какое-то новое, щемящее ощущение, как будто чего-то важного не хватает, а никак не поймёшь, чего именно.
Во дворе незнакомый парнишка играл с молодой овчаркой, почти щенком. Паренёк кидал небольшой мячик, и щенок мчался за мячиком, хватал его в зубы и возвращался к мальчику. Там он клал мячик на снег и задорно смотрел на хозяина. Хвост щенка ходил ходуном, он то садился, то подскакивал, то перебирал передними лапами и повизгивал, и гавкал от нетерпения. А мальчишка, смеясь, дразнил своего игривого друга. Было заметно, что им очень хорошо вдвоём.
И тут Женьку пронзила мысль: вот оно! Вот то, что ему нужно – собака! Собака! Как же он раньше не догадался???
Оказывается, это щемящее ощущение в душе было чувством одиночества. Женька был один. Он сам это выбрал. Он давно перестал общаться с друзьями и одноклассниками, которые поначалу заходили к нему проведать его. Они рассказывали ему про разные школьные и личные новости: кто поссорился, кто подрался, кто двойку получил, кому подарили компьютер. И все – все! – смотрели на него с жалостью и сочувствием. Он терпеть этого не мог. Постепенно дружеские визиты сошли на нет. А Женька и не огорчился. Ему стало спокойнее и легче. Нечего его жалеть. Обойдёмся без вашей жалости.
А собака… Собака не будет его жалеть. Она будет просто любить его таким – сидящим на кресле. И она будет его другом. Он, правда, не сможет играть с ней в мяч, но это ничего: он придумает что-нибудь получше. Голова-то у него ого-го как работает!
И Женьке стало так хорошо от этих мыслей. Он почувствовал вдруг, что кровь в нём забурлила, и прямо захотелось встать. Он был уверен, что сможет! А вдруг и правда, чудо случится? Женька с силой оперся руками о подлокотники, приподнялся и… упал на пол. Опять.
Удивительно: сейчас ему не захотелось плакать. Он уже несколько раз, тайком от мамы, пытался встать на ноги. И всё время падал. В первый раз его нашла лежащим на полу мама. Она очень испугалась, заплакала даже. Глядя на неё, и Женька заплакал. От бессилия.
Потом он научился поднимать себя руками на кровать, а с неё переваливал себя на кресло. Поэтому все последующие «упражнения» он делал рядом с кроватью. Каждый раз он падал, поднимал себя и плакал. Падал, поднимал себя и плакал. А сегодня плакать вдруг расхотелось. Некогда было.
Женька лежал на полу, до кровати было далеко. И надо было срочно придумать, как забраться обратно на кресло, пока мама не вернулась из магазина.
Но раздался звук отпирающегося замка. Дверь в квартиру открылась.
– Женька, знаешь, что я купила? – весело сказала мама, проходя на кухню. – Сейчас будем чай пить. А то я замёрзла, как цуцик.
– А что ты купила? – спросил Женька, лёжа на полу и улыбаясь.
– Твои любимые трубочки с кремом! – мама вошла в комнату. – Женька, что случилось?
Мама бросилась к нему, подняла на кресло, стала ощупывать его ноги, руки, осматривать голову и лицо.
– Что случилось? Почему ты упал? Кресло сломалось? Ты ушибся? Где болит? Женька! Говори! Ты улыбаешься??
– Мама, я не ушибся, у меня ничего не болит. Мама, послушай, я придумал! Я понял! Мама, мне нужна собака!
Мама опустилась на пол рядом с креслом.
– Собака?
– Да, мама, да! Мне нужна собака! Она всегда будет рядом со мной, и я не буду всё время один дома. Мама, пожалуйста…
– Но ты ведь можешь приглашать друзей. Ты так давно никого не звал в гости, может, пора начать?
– Друзей? Мама, я не хочу! Они смотрят на меня так… Они хотят всё время уйти побыстрее, им стало скучно со мной. А собака будет любить меня таким, какой я есть. А? Мама?
Мама покачала головой.
– Тебе нужны друзья. Тебе нужны люди, а ты отгородился ото всех. И потом, у нас никогда не было собаки.
– Мама, так давай попробуем!
– Ох, Женька… Не знаю… Ну а кто с ней будет гулять, ты подумал? Я постоянно на работе, а ты… ты не сумеешь, Женька. К сожалению, мы не можем завести собаку.
Мама встала, погладила его по плечу.
– Давай лучше зажжём гирлянду на ёлке и будем чай пить.
Пить чай Женьке расхотелось. Гирлянда не радовала. Жизнь опять повернулась к нему спиной. Чуда не будет. Мама, конечно, права: о собаке не может быть и речи.
Почти целую неделю Женька не смотрел в окно. Что он там может нового увидеть? В окне виден кусочек жизни, которой ему уже не получится жить. И смысл туда смотреть?
Но в субботу за окном раздались громкие и назойливые гудки машин. Они отвлекли Женьку от книги, и он подъехал к окну посмотреть, кто это там так гудит.
У подъезда стоял грузовик. Из него выгружали чью-то мебель. Грузовик перегородил проезд, и ему гудел какой-то нетерпеливый автомобилист. Но мебели было много, автомобилисту надоело ждать, и он, сдав назад, уехал. Женька стал разглядывать шкафы, диван и пианино, уже стоявшие у подъезда. Из грузовика вытащили большое кресло, и в него тут же уселась девчонка. На вид девчонке было лет двенадцать. На ней была смешная шапка с помпоном. Поверх шапки были надеты огромные наушники, провод тянулся в карман куртки. На руках у девчонки сидела маленькая рыжая лохматая собачка. Она пыталась грызть провод, а девчонка, смеясь, отбирала его, качая головой в такт музыке.
Наконец грузчики стали заносить мебель в подъезд, и через пару минут на лестничной площадке послышался шум: в соседнюю квартиру въезжали новые жильцы...
Окончание
(Это отрывок из моего небольшого рассказа, опубликованного на ЛитРес. Пробую себя в художественной литературе.)