Кирилл Аваев
Я – хозяин. Потому, что у меня – хозяйство.
Хозяйство маленькое, двадцати соток нет, но немало в себя включает. Включает дом, мастерскую, баню, огород, теплицу, зону отдыха с находящейся в ней беседкой, промзону с находящейся на ней не совсем экологически безвредной свалкой, лужайку, бассейн, автостоянку, футбольное поле… Нет, вру. Не поле, а так, лужайка… А, я и про лужайку уже говорил…
Хозяйство хоть и маленькое, но очень удобно устроенное. Я тут и живу с моей многодетной семьей, и работаю, и отдыхаю. Спать в доме удобней, чем на лужайке. Я так и поступаю. Работаю в мастерской. Мусор – на свалку. Никогда не придет мне в голову варить обед в гараже, сваливать мусор посреди спальни или стрелять из воздушки в туалете.
Все по-хозяйски организовано. Лужайка – и грибной бор, и футбольное поле по совместительству, и аэродром для моделек, и полигон для испытания ракет. Гараж – и гараж, и верфь, и авиазавод. Все делается на своем месте. Вооруженные конфликты исключены: все колющее и режущее под присмотром, стрелять из воздушки можно только в оборудованном за баней тире, а угрожать живой душе, будь это хоть соседский кот, каким-либо оружием, будь это хоть палка, запрещено под страхом лишения свободы пользования телевизором.
А почему? Да потому, что я – хозяин! Хоть хозяйство у меня маленькое, но хозяин я большой…
Страна, где я живу, тоже хозяйство. Живут все там, где лучше. В Москве, например. Отдыхают на теплом море, дрянь сваливают в холодное. Ракеты запускают так, что детальки их падают туда, где никто не живет. …Почти никто.
Но уже не так все гладко, как в моем хозяйстве. В стране ядерные отходы могут быть свалены посреди какой-нибудь области. Не Московской, конечно, но все же… Целлюлозный комбинат могут построить так, чтобы гадил он в Байкал, а новый жилой район в Березовском – так, чтобы он все ближайшие десятилетия сотрясался по субботам от взрывов в находящейся практически под ним золоторудной шахте. Вооруженные конфликты хоть и запрещены под страхом лишения свободы, происходят постоянно как между отдельными гражданами, так и между их организованными сообществами.
Это, конечно, плохо. Но что поделаешь… Хозяйство-то большое, а хозяин – не очень.
На планете, где я живу, все еще хуже. Хозяина тут вообще нет. Иначе как объяснить, что живущий в пустыне добывает воду, а солнечные батареи сосредоточены не там, где больше солнца, а там, где больше денег? А если кто-то возомнит себя хозяином всего этого бардака, то тут же начинает пулять ракетки, да так, чтобы не только их детальки, но и сами они попадали бы в чью-нибудь спальню. Это, конечно, запрещено, но под стахом выдачи Нобелевской премии Мира.
Если бы я стал вести себя в своем хозяйстве так, как человек хозяйствует на планете… Представляю…
Война и Мир.
Я коротенько…
Я – самый обычный гражданин. Мирный. Не хочу ни с кем воевать. Незачем мне: своего хватает, чужого не надо. А раз незачем, то и нечем: ни винтовочки в огороде не закопал, ни сабельки на стену не повесил. И по улице хожу без пистолета в кармане.
Был я как-то военным. Стоял на страже завоеваний, так сказать. Имел виды на эти завоевания тот, кто стоял против меня, или нет – уже не важно, но он тоже стоял. И вот теперь я думаю: а не дураки ли мы с ним? Стоило столько лет готовиться к войне, когда ее, слава Всевышнему, так и не случилось?
Да ладно еще, если бы мы с ним просто прогуливались вдоль границы с пистолетиками. Мы ведь летали. Я, например, на своем самолете налетывал несколько десятков часов в год. А он у меня любил покушать! В секунду - литр керосина, на форсаже – три! Сколько же кислорода я уничтожил за девять лет небеспорочной службы, сколько парникового газа произвел? И ведь это лишь малая часть вреда, нанесенного мною экосистеме планеты. Каждый год я бросал десятки бомб, вастреливал сотни ракет и снарядов, которые взрывались опять-таки не без помощи кислорода. А я ведь такой там был не один. В звене нас, например, было четверо. И пока наше звено бомбило планету, где-то работали домны, электростанции и другие экологически грязные производства, производя для нас новые самолеты, двигатели, бомбы… А ресурс двигателя был триста часов, так что нашему звену на год одного мотора было мало. А сколько таких звеньев было в стране? А у тех, кто стоял против нас? Да они, говорят, налетывали не десятки часов в год, как мы, а сотни…
Закончилось все вроде бы хорошо: войны так никто и не объявил. Мы, участники того противостояния, сидим тихонько по норкам и вспоминаем прошедшую бурную деятельность, а наши двигатели ржавеют где-то, продолжая выполнять свою задачу по уничтожению кислорода. Жалею ли я о чем-то? Конечно нет! Летать я любил. Я столько счастья я от полетов хапнул!
На смену нам пришла молодая поросль. Теперь они налетывают, бомбят, выстреливают и удовольствия от этого получают не меньше, чем мы. И домны продолжают дымить, и электростанции. Изгаживается среда. Сильно? В 2014 году – на 1800 миллиардов долларов. Именно столько вбухал мир в уничтожение окружающей среды в виде военных бюджетов. И так каждый год. Хорошо бы, если бы и это все было лишь для удовольствия тех, кто стреляет и бомбит.
Всей бы этой Земле да хорошего хозяина! И организовать все можно было бы по-хозяйски, и к войне готовиться не надо.
(Продолжение следует)