Дело было при Советской власти. Назначили в колхоз нового председателя. А он худощавый такой. Посмотрели на него колхозники и подумали «Ох, какой-то он чахотошный. Надыть яго откормить маленько». Год работает председатель, второй, третий… Понемногу отъедаться стал. Худобу как рукой сняло. Начал втихаря подворовывать. Люди все видят, но молчат. Пришло время нового председателя выбирать. К этому времени действующий председатель стал тучным и розовощеким. «Ох, сердешник», - молвила одна баба на собрании, где его хотели переизбрать. Подумали колхозники – так это ж мы его до такого состояния довели. И было решено: оставить все как есть. Зачем нам новый? Чтоб воровать начал? Чтоб из чахотошного сердешником стал?
Дело было при Советской власти. Назначили в колхоз нового председателя. А он худощавый такой. Посмотрели на него колхозники и подумали «Ох, какой-то он чахотошный. Надыть яго откормить маленько». Год работает председатель, второй, третий… Понемногу отъедаться стал. Худобу как рукой сняло. Начал втихаря подворовывать. Люди все видят, но молчат. Пришло время нового председателя выбирать. К этому времени действующий председатель стал тучным и розовощеким. «Ох, сердешник», - молвила одна баба на собрании, где его хотели переизбрать. Подумали колхозники – так это ж мы его до такого состояния довели. И было решено: оставить все как есть. Зачем нам новый? Чтоб воровать начал? Чтоб из чахотошного сердешником стал?
