Тихо и незаметно для мировой общественности закончился, пожалуй, последний крупный судебный процесс над нацистским преступником в Германии.
За что судили
Ирмгард Фурхнер с1943 по 1945 год работала стенографисткой в концентрационном лагере Штуттгоф к востоку от Гданьска, на территории современной Польши. На момент совершения преступления ей было 18-19 лет, сейчас — 97.
Стараясь доказать ее вину, прокуратура столкнулась с определенными трудностями. Защита требовала оправдательного приговора: мол, нельзя с уверенностью утверждать, что обвиняемая знала о систематических убийствах в лагере, а документы, которые она стенографировала, касались исключительно частной жизни коменданта.
Обвинителям довелось потратить немало времени, чтобы проверить все сохранившиеся в немецких архивах документы о происходившем в концлагере. Искали подписи и инициалы подсудимой, чтобы доказать ее причастность к массовым убийствам. Да и как могло быть иначе? Фройляйн сидела за «центральным интерфейсом» в комендатуре. Как стенографистка, она должна была записывать то, что ей диктовал начальник концлагеря Хоппе. Нет сомнений, что Ирмгард знала о том, что творилось в концлагере. Пусть даже не было явного упоминания об убийствах, как убеждала защита. Ведь не нашлось также никаких доказательств, что кто-либо еще в комендатуре записывал приказы Хоппе. Нельзя не отметить одно важное обстоятельство: Фурхнер была гражданским лицом и добровольно пошла на службу в концлагерь. Очевидно, из-за внутренней убежденности в правильности идеологии нацистов.
Презрительное молчание
В первый день суда обвиняемая не явилась на заседание. Она написала письмо председательствующему судье, ставя под сомнение суть судебного процесса. Затем сбежала. Ее нашли и арестовали. На протяжении 14 месяцев судебного процесса Ирмгард Фурхнер хранила молчание в суде. Адвокаты родственников тех, кто погиб в этом концлагере, умоляли сказать хоть что-то, что пролило бы свет на мотивы ее добровольного соучастия в убийстве ни в чем неповинных людей, взрослых и детей. Но она не сделала перед лицом суда ни одного заявления.
Поскольку на момент совершения преступления обвиняемой было всего 18-19 лет, она была осуждена по уголовному праву несовершеннолетних, получив два года условно. Примерно такими же невероятно мягкими приговорами закачивались и другие судебные процессы над нацистскими преступниками в современной Германии.
Но самое интересное, на мой взгляд, в этом процессе то, что 97-летняя бабуля является, согласно информации в Spiegel, первым гражданским лицом в Германии, ответившим за преступления в концентрационном лагере.
Вы можете поверить, что больше никто из гражданских лиц никоим образом не оказывал поддержку главенствующей идеологи Третьего рейха и никак не повинен в убийствах, совершенных, к примеру, в других концентрационных лагерях? Вот и я не могу.
Лучше не видеть
В 2016 году нас, стипендиатов научной программы фонда Гумбольдта, повезли с экскурсиями по всем федеративным землям Германии. В программу двухнедельного тура входило посещение множества музеев, концертов, предприятий и экспозиций. Ни один музей при бывших концлагерях в нее не входил. Однако, оказавшись в славном городе Веймаре, считавшемся долгое время культурной столицы Германии, участники тура попросили отвезти их и в находящийся совсем рядом, в 30 километрах, музей при Бухенвальде. Более тяжелого зрелища я не видела ни до, ни после. Но меня поразили слова нашего гида. Он рассказал, что, когда после войны у жителей прекрасного Веймара спрашивали: «Неужели вы не знали, что за трубы дымятся там, за лесочком?», они отвечали: «Мы просто старались не смотреть в ту сторону».
Как важно четко знать, в какую сторону следует смотреть, а в какую — не надо. В этом вся сущность немецкого законопослушания и отсутствия эмпатии на каком-то фундаментальном уровне.
Автор: Марина Румянцева