Нас стали обучать не только строевой подготовке и воинским уставам, но и материальной части. Мы узнали, что служим в прожекторных войсках противовоздушной обороны. Перед тем как получить свою технику, мы должны были пройти стажировку в одной из частей в Подмосковье. Техника состояла из мощных прожекторов и звукоулавливателей. Прожекторов было в несколько раз больше, чем звукоулавливателей. Звукоулавливатель придавался не к каждому прожектору, а только к тем, которые назывались прожекторами-искателями. Остальные были прожекторами сопровождения, их позиции размещались на удалении нескольких километров от прожектора-искателя. Прожектора сопровождения включаются тогда, когда заметят самолет в луче прожектора-искателя и сопровождают уже найденную цель. В это время по освещенному самолету открывает огонь наша зенитная артиллерия.
Наиболее сложным был поиск самолета по его звуку и передача данных от звукоулавливателя к прожектору с учетом поправки на скорость звука. Меня эта техника так заинтересовала, что я стал самостоятельно думать над тем, как должно работать это устройство. Благодаря этим размышлениям я овладел всей материальной частью быстро и глубоко. Это не осталось незамеченным, мне поручили проводить занятия с девушками. Больше меня не назначали в наряды, так как занятия были ежедневными. Чему и как учить девушек, я решал сам.
Проводя занятия с девушками, я столкнулся с очередной неожиданностью. За школьные годы я привык считать девчонок необычайно способными к учебе и знал, что две или даже три из них куда сильнее меня, хотя первым учеником класса учителя считали меня. Девушки, с которыми я проводил занятия, оправдывали мои ожидания лишь отчасти. С ними хорошо шли практические занятия. Девушки оказались способными от природы и в результате тренировок быстро овладевали искусством находить и сопровождать цель с помощью звукоулавливателя. С теоретическими занятиями было хуже. Девушки слушали мои объяснения внимательно, никто из них не спал и не отвлекался от занятий, но рассказать услышанное они не могли, они просто отказывались отвечать. Отказ девушек отвечать поставил меня в тупик. По-видимому, причиной отказов был чрезвычайно низкий уровень их образованности. Девочки были призваны из деревень, и максимум их образованности включал 4 класса сельской школы. Мои объяснения и методика проведения занятий для такой аудитории не годились. Тут меня ждал еще один сюрприз в поведении девушек.
Будучи раздражен нежеланием девушек отвечать, я использовал приемы наших командиров. Я грозил девушкам нарядами и арестом. Угроза назначить в наряд так действовала на солдат, что не было необходимости осуществлять угрозу. Я полагал, что на девиц угроза подействует еще эффективнее, чем на нас. Робкие девчонки, испугавшись нарядов, а тем более ареста с содержанием на гауптвахте, кинутся рассказывать все, что ими усвоено. Я был рядовой солдат и не мог назначать их в наряд, и тем более сажать на гауптвахту. Угрозы были рассчитаны на их робость. Но все оказалось не так… Девушки, которым я угрожал, да и другие тоже, стали сами проситься в наряд, а то и на гауптвахту. Они снимали ремни, вручая их мне в знак того, что находятся под арестом, упрашивая вызвать конвой, чтобы проводить их на гауптвахту. Я совсем растерялся, не зная, как мне выкрутиться из создавшегося положения. Дать задний ход и отказаться от своих угроз я не хотел, боясь потерять всякий авторитет у девушек, которым я дорожил.
В момент моей наибольшей растерянности, когда я был готов сделать очередную глупость, произошла еще одна неожиданность. Они все дружно дали задний ход. Перестали клянчить наряды, надели снова свои ремни. Солдаты-мужчины так не поступают. Видя, что человек попал в затруднительное положение, они дружно со всей энергией и изобретательностью начинают топить его дальше с полным удовольствием, а девушки в подобных обстоятельствах спешат на помощь и готовы на все, лишь бы помочь. Это была большая и очень приятная неожиданность для меня.
После этого я девушек уже не пытался спрашивать. Потом я понял, что вся теория, которую я пытался втолковать девицам, им была не нужна... Сейчас я работаю на компьютере, могу делать все, что мне надо, абсолютно не представляя, что там у него внутри, как это все устроено и работает. Так же и наша военная техника. Девушки отлично работали на ней, не вникая в тонкости теории.
Нам дали боевую технику и отправили на позиции. Я проявил себя как грамотный и знающий свое дело боец, меня назначили командиром расчета прожектора-искателя. Я должен был занять указанную мне позицию, расставить там всю технику, с помощью расчета прорыть окопы, землянки, обеспечить боевую службу и быт расчета. И это в мои 18 лет, когда я выглядел в лучшем случае на 15 лет. Боевая техника включала
3-тонный грузовик ЗИС, служивший электростанцией для прожектора и транспортным средством для него. К грузовику придавался прицеп со звукопеленгатором, постом управления и предметами для работы, связи и жизни в автономии, на отдельной позиции.
В моем расчете был паренек, еще больший хлюпик, чем я, пять девушек и старик шофер. Полученный нами новенький грузовик не заводился. Получилась, как теперь принято говорить, нештатная ситуация. Я помогал шоферу заводить грузовик, забыв о долге командира заботиться о подчиненных. Но моими подчиненными были пять девиц, из которых одна – Дюдяева – была очень активной. В армии нет имен, есть только фамилии и воинские звания. Поэтому я не знаю, как зовут Дюдяеву. Мотор нашего грузовика завелся в самый последний момент, когда надо было трогаться в путь. я копался в моторе грузовика в то время, когда надо было получать все имущество. Все это сделала Дюдяева с помощью девчонок. Они получили все, что было нам положено и даже кое-что лишнее. Так что, когда колонна тронулась в путь, в нашем расчете, благодаря девушкам, был полный порядок.
Мы прорыли необходимые для нашей техники окопы, развернули станцию, протянули связь, обустроили оставшиеся после немцев землянки, приступили к занятиям и тренировкам на нашей новенькой боевой технике.
Звукоулавливатель стоял на автомобильной платформе. Основной его частью были четыре огромных рупора, высоко вздымавшиеся в небо. От рупоров тянулись гибкие шланги к шлемам девушек-слухачей, сидящих в специальных креслах, жестко скрепленных с платформой. У слухачей были штурвалы наподобие автомобильной баранки. Вращая штурвал в ту или иную сторону, девушка поворачивала рупоры звукоулавливателя. Слухачей было два. Одна могла вращать рупоры вместе с креслами только по азимуту, к шлему девушки шли трубки от рупоров, разнесенных по горизонтали. Другая могла изменять положение рупоров по углу места (по вертикали), к ее шлему шли трубки от рупоров, разнесенных по высоте. задача слухачей – ориентировать рупоры в направлении на источник шума самолета. При правильной ориентации каждой пары рупоров у слухачей должно появляться ощущение, что звук самолета слышится у них в затылке. Это так называемое «затылочное равновесие» должно вырабатываться и закрепляться в процессе тренировок. Во время этих тренировок также производится и отбор тех девушек, которые легче находят и лучше удерживают, вращая свой штурвал, «затылочное равновесие». Эти девушки и становятся слухачами. Звукоулавливатель был отличной каруселью. Девушки-слухачи, приступая к тренировкам, усаживались за свои штурвалы, надевали огромные шлемы и долго крутились ради удовольствия. Девушки постоянно просили их потренировать на звукоулавливателе, чтобы покататься на этой карусели.
Третьим в расчете звукоулавливателя был его начальник. В его обязанность входило управление механизмом передачи положения рупоров звукоулавливателя на пост управления прожектором. Этот механизм, определяя курс и скорость самолета, одновременно с этим вводил свои коррективы. Механизм состоял из большой алюминиевой полусферы, опрокинутой чашей вниз, внутри которой был карандаш, положение которого на полусфере совпадало с положением оси рупоров звукоулавливателя в небе. В процессе слежения за целью карандаш вычерчивал на сфере курс самолета, с этой линией курса требовалось совместить специальную линейку, на которой отложено значение скорости самолета. Весь этот механизм позволяет ориентировать прожектор на самолет и работает правильно, если карандаш вычерчивает ровную линию. Для этого оба слухача должны работать слаженно, что достигается тренировками. Если слухачи уточняют положения своих рупоров несогласованно, то на полусфере появляется ломаная линия, по которой трудно внести верную поправку.
Данные со звукоулавливателя по проводам поступают на пост управления прожектором. На этом посту работают две девушки. У каждой есть две шкалы: одна управляется со звукоулавливателя, а другая отражает положение прожектора. Девушки (одна по азимуту, другая по углу места), вращая свои маховички, управляют положением прожектора, сверяясь по положению шкал. Совместив обе шкалы, девушки могут поставить прожектор в точности по указаниям звукоулавливателя. Однако это еще не гарантирует того, что если дать луч, то в нем окажется цель. девушки организуют поиск цели, для чего вводится рассогласование между данными, поступающими со звукоулавливателя, и положением прожектора. В зависимости от курса самолета и его положения тактика такого поиска должна быть различной. Существует готовый набор таких тактик, которые называются видами поиска. чтобы девушки могли видеть результат своего поиска и не увели прожектор от самолета, попавшего в луч, пост управления вынесен далеко от прожектора. Вблизи прожектора плохо видно то, что делается в луче, так как мешает светящийся столб воздуха. Начальник станции стоит возле поста управления, следит за лучом прожектора и отдает команды о виде поиска.
Около самого прожектора тоже находится девушка, которая включает луч и может управлять вручную положением прожектора с помощью длинной штанги. девушка ходит по специальному кольцевому окопу вокруг прожектора, держа в руке конец штанги, на ней укреплен маховичок, чтобы управлять положением прожектора по высоте луча. Искать самолет можно и вручную от самого прожектора. Для этого тоже специально разработаны виды поиска, которые надо осваивать в процессе тренировок.
Вся эта техника должна быть отрегулирована, показания шкал должны соответствовать истинным значениям положений звукоулавливателя и прожектора. Всю технику днем надо прикрывать маскировочными сетями, а ночью и на время тренировок эти сети убирать. Тренировки велись так, чтобы каждая девушка могла работать на месте любого оператора, все девушки тренировались слухачами.
Днем мы старались не пропускать ни одного самолета, чтобы потренироваться, а ночью были тревоги, как учебные, так и боевые. Один раз нашу позицию обстрелял самолет, но никто не погиб и не был ранен.
Все окопы, технику, провода надо было очищать от снега и грязи, держать круглосуточный пост на улице у телефона, следить за телефонной связью, которая почему-то то и дело обрывалась, и надо было идти вдоль линии, искать повреждения и соединять провода.
Как-то раз во время боевой тревоги мы своим прожектором осветили вражеский самолет. Он шел на большой высоте, и мы не видели его в своем луче. Мы осветили его и сопровождали вслепую такое время, за которое успели включиться прожектора сопровождения. Когда они включились, мы тоже заметили цель, но не знали, что первыми, кто осветил эту цель, были мы.
В зону нашего батальона вражеские самолеты залетали редко, так как наш женский батальон располагался с тыловой стороны охраняемого объекта. Во время тревог мы видели, что где-то далеко от нас с западной стороны видны многочисленные пересекающиеся лучи прожекторов и разрывы зенитных снарядов. В это время с нашей стороны могло быть все спокойно.
За обнаружение цели и общие высокие нормативы наш расчет наградили. Нам объявили благодарность и выдали премию. На эту премию я приобрел сувенир – маленький перочинный ножичек, который я использовал в качестве секундомера. У нас на все наши действия были временные нормативы, а ни секундомера, ни часов не было. Из ножичка получился отличный секундомер. Я подвязал ножичек на прочную ниточку и держа его в руке раскачивал его как маятник. Рука свободно ощущает качание этого маятника, а длину я отрегулировал по часам в штабе так, что каждое качание – это ровно секунда. С этим ножичком отлично проверялись все нормативы, так как они измерялись единицами и десятками секунд.
Вся эта учебная, тренировочная и боевая деятельность занимала много времени, а надо было еще ездить за продуктами, готовить пищу, стирать, гладить и т. п. Свободного времени, казалось бы, не должно быть никакого. Однако в силу работоспособности девушек, их исполнительности и проворства, отсутствия «перекуров» свободное время у них было.
КОНЕЦ
Продолжение следует
Предыдущие серии:
На войне с 1942 по 1945: начало и конец
На войне с 1942 по 1945: повестка в военкомат
На войне с 1942 по 1945: в войсках ПВО
#война #историиизжизни #ВОВ