Так случилось, что зимовали уже вдвоем. Осенью она случайно разговорилась в любимом «верхнем» (имелся еще и не такой уважаемый «нижний») магазинчике с вполне приличной дамой-ровесницей, чье лицо за годы примелькалось: то загорающей на пляже ее видела (варикоз и слишком закрытый купальник – мастэктомия?), то на вокзале (провожала толстую тетю с оравой дошколят – богатая бабушка?). Выяснилось, что дама снимает здесь комнату у подруги вот уже лет восемь, а однушку в Питере, наоборот, сдает, потому что у залива жить – здоровее. (Нет, не замужем, не была и не стремилась – носки по всему дому, да еще и приставания грязные терпеть – б-рр; грудь – да, оттяпали одну, когда еще молодая была, тьфу на нее; детей нет – все равно благодарности не дождешься; толстуха с выводком – племянница, дура круглая.) А теперь подруга собралась замуж – ну, и попросила ее, конечно… Испугалась, что отобьет драгоценного… И вот она судорожно ищет новое жилье, но чтоб с комфортом, не как-нибудь… Нинон, назначив плату весьма умеренную, пригласила Викторию Петровну пережить с ней зиму – для пробы, так честно и сказала: мол, если стерпимся… И не только стерпелись, чуть к весне не сроднились! Обе учительницы, только Нинон – бывшая «историчка», а Вика оказалась – «француженкой», но, слава Богу, – гуманитарии, хоть поговорить могли по вечерам – о течениях в искусстве и белых пятнах истории... Кроме того, у новоявленной квартирантки оказался жесткий, почти мужской ум и крепкая рука – так что те мучительные обязанности, что когда-то исправно несли отец и муж Нинон, как-то сами собой, постепенно перешли к новой жилице – и вдруг волшебно едва ли не на четверть сократились коммунальные траты, почтительно кивали и споро делали свое дело вызываемые то по тому, то по другому поводу работники – а не болтались развязно и требовательно по дому и участку, заставляя хозяйку униженно им прислуживать, как то бывало в пору ее неумелого правления… Даже Марсик, почуяв рядом нешуточную силу, быстро передумал ощериваться! Все кругом вновь четко и слаженно заработало, предметы, словно матросы, слушаясь бывалого и спуску не дающего боцмана, вдруг оказались каждый на своем месте, готовые немедленно заступить на вахту… Любо-дорого было взглянуть! Постоялица обосновалась внизу, в двух смежных теплых комнатах, а Нинон, поколебавшись, все-таки предпочла жить со своим псом наверху – все из-за той утепленной лоджии, где за десятилетия привыкла, встав поздним утром и даже еще не умывшись, постепенно пробуждаясь и обретая ясность ума, пить крепкий кофе с сахаром и густыми сливками, щуриться на далекий кусочек горизонта, то бирюзовый, то стальной, то жемчужный – и с ни разу не изменившим сердечным трепетом ждать, когда важно пройдет по нему корабль, загадывая, будет ли то белый пассажирский красавец или всего лишь трудовая черно-серая баржа… Так, особо друг-другу не докучая, но незаметно спасая от ночных страхов и вневременного одиночества, просуществовали бок о бок девять осеней, зим и весен – а на лето Вика неизменно уезжала к родственникам на Кубань, освобождая место Пете с Пашей, а также их матери, уже почти сходившей в своих одноцветных бесформенных одеяниях за ровесницу Нинон… Ну, что ж – Вика вернется, и ждет ее дурной сюрприз: опять придется искать себе квартиру. Такую идеальную, понятно, найти заказано, но… ничего незаменимого не существует. Бывает только не замененное вовремя… Ну, а дочка с внуками пусть теперь ездит летом на теплые моря…
Какие там моря, Господи! Нет… Все-таки совсем спокойной оставаться никак не получалось.
*
Конечно, черная судейская мантия безжалостно превращала эту усталую, некрасиво постаревшую женщину в зловещий монумент. Нинон уже ни минуты не сомневалась, что это надежно забытый персонаж из прошлого – ах, увидеть бы ее без этой странной драпировки, без узких прямоугольных очков… Если бы недавно встречались – она бы поднапряглась и вспомнила, но нет – значит, искать следовало в глубоких подвалах памяти, уже доверху забитых ненужными образами… Ну, вот зачем, скажите на милость, ей этот молодой человек, стриженный «под пажа», губастый и длинноносый, который лет тридцать тому назад, не поднимая головы, читал толстую, завернутую в газету книгу, сидя в метро напротив нее? А ведь словно сегодня видела! Или тот невидный дядька в рваной тельняшке, протянувший: «Ё-олки зеленые…», когда Нинон, выходя из «нижнего» магазина позапрошлой весной, споткнулась, и, задев фонарный столб пакетом, разбила банку маринованных огурцов?.. Никогда ведь не всплывут больше в ее жизни, никчемные, пустые фантомы… А судья… Где, где, где они в этой жизни встречались? Понятно, что были тогда моложе, стройнее, морды глаже, а волосы – так и вовсе другой длины и цвета… Вот что-то совсем близко, уже брезжит, как рассвет после долгой мучительной ночи… Соседка по номеру в гостинице? По столику в санатории?.. Близко, горячо! Ну же!!! Нет, не достать… Зовут ее Анна Владимировна… Фамилия все равно какая: женщина сколько угодно раз может ее сменить… Анна? Анечка? Не было в ее жизни ни одной Ани. Ошибка? Нет. Потому что глубоко внутри – твердое, осязаемое знание. Только подцепить его, но… Надо ли цеплять? Ну, вспомнит она, что с этой женщиной, тогда какой-нибудь смешливой кудрявой хохотушкой, ехала, допустим, в год московской Олимпиады на юг в одном купе скорого поезда – и что? Подкараулить у служебного входа, поведать сию страшную тайну и на этом основании попросить решить дело в свою пользу? Мол, по старой памяти… Только представив себе такую сцену, Нинон внутренне скорчилась.
«Судебное заседание объявляется закрытым», – и только мантия мелькнула. Как вороново крыло птицы смерти. Осталось последнее заседание, на котором будет объявлено решение – глаз не поднимает адвокат Илья. Хороший мальчик: хотя и знает, чем кончится, а бьется, как маленький смелый зверек с ядовитым змеем. Прямо Рики-Тики-Тави, даже жаль его…
Себя пожалей, дура старая.
И сразу так стало жалко – до слез, до мгновенной истерики! Ничего не видя и не желая обдумывать, чтоб не перерешить не ходу, Нинон вдруг грузно метнулась вслед розовому пиджачку представительницы истца, уже легко, вприпрыжку одолевшей пол-лестницы:
- Постойте! На пару слов… – и задохнулась: не молоденькая, все же, за газелями длинноногими гоняться.
Та терпеливо ждала, пока прыткая крашеная бабка продышится, лишь раздраженно вздрагивала неспокойная жилка справа на тонкой шейке… Полоснуть бы ножичком.
- Послушайте… Я понимаю, что от вас – ничего не зависит… – сгорая от унижения, не своим, глухим голосом заговорила Нинон. – Но человек же вы… Поэтому просто – скажите ему, чтобы он понял… Ведь эта сотка для него – ровно ничто… Ровно! Потому что теплицу куда угодно можно… Куда угодно… А у меня – вся жизнь… То есть, просто хоть топиться иди… Мне ведь некуда – совсем, понимаете? В квартире – маленькой – дочь с семьей, зять… Ненавидит… Мне хоть на вокзал, хоть в подвал, понимаете? В бомжихи!.. А вашему клиенту – без разницы… Вы только скажите! Может быть, он вспомнит, что мы – люди, что нельзя так – с людьми… Явиться ниоткуда и всю жизнь искалечить! И вообще… Он ведь только ради принципа судится… А мне – умирать? Нет, скажите, – умирать, да?
- У меня – работа, – спокойно и даже мягко сказала девушка. – Работа, за которую мне платят деньги. Ра-бо-та, понимаете? Адвокат нужен для того, чтобы суд – выигрывать… Это понятно? А вы хотите, чтобы я уговорила клиента забрать заявление накануне заседания, на котором будет объявлено, что он выиграл дело. Вы понимаете, что именно вы просите меня сделать? И, надеюсь, не обидитесь, если я этого – не сделаю? – она смотрела мимо, видимо, все-таки наблюдая отдаленные всполохи совести, но больше ничего не сказала.
Да и порыв у Нинон прошел, внутри как отпустило. Рядом оказался печальный Илья, и ей подумалось, что он ее сейчас отругает за малодушие, за бесполезную и, в конечном счете, смешную выходку – но парень по-взрослому пожевал губами и тихо сказал:
- Может, и правильно… Во всяком случае, теперь вы знаете, что сделали абсолютно все, что могли. И с юридической стороны и, так сказать, с гуманистической… Ну, что ж, получим на руки решение, а там будем дальше думать… В конце концов, обжалование никто не отменял.
- Не будем, – пробормотала Нинон, – думать. Уж больно мысли ужасные…
Продолжение следует
Книги автора находятся здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/