Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 189 часть 6
Иру тянуло к матери, но к ней она не пошла. Сердце её предчувствовало, что надо вернуться и просто сказать: «Мам, я прощаю тебя, только прошу, никогда-никогда больше мне подобное не говори. Я не маленькая девочка, я способна сама отвечать за свои поступки. А родить я всё равно рожу́, хочешь ты этого или нет».
И она мысленно проговаривала эти слова и представляла, как мать радуется этому: «Вот спасибо! Простила, значит, а то я, зна́шь, сколь слёз пролила. Всё думала о тебе и корила себя за свой поганый язык».
Надюшка уснула в своей кроватке. Ира лежала с мужем на диване и всё думала, правильно ли она поступила, что к матери не пошла. Юра посмотрел на жену, увидев её грустные глаза, обеспокоился:
— Ну, ты что раскисла-то? О тёще всё ещё переживаешь, да?
Ира кивнула в ответ.
— Да. Мама у меня никак из головы не выходит. Так и слышу её отчаянный крик: «Прости, дочка! Прости». Надо было уж сказать мне хотя бы для вида, что прощаю её и всё. Язык-то бы у меня не отсох ведь. Правда же?
— Да, наверное, — задумчиво ответил ей муж. — Только знаешь, всё же, если уж прощать, то прощать искренно и от всего сердца. А так что это за прощение? Если в душе́ ты её простить не можешь.
— В душе́ не могу, но умом понимаю, что это необходимо. Иначе эта вражда растянется на долгие годы.
— Это ты верно говоришь. Я привык, например, что в нашей семье обижаться не принято. Высказали друг другу все недовольства, каждый для себя вывод сделал, и на этом всё. И уже на больную мозоль не наступаем. Мы же родные люди!
— Родные иногда хуже чужих.
— Ну так к каждому же подход надо найти. Доверие-то потерять легко, а вернуть его назад — сложнее сложного. Ты не переживай так. Утром проснёшься и поймёшь, что твоя проблема выеденного яйца не сто́ит. Сама же будешь пото́м смеяться над собой, — Юра погладил её нежно по животу и спросил: — Ну, как там наш Степашка?
— Пинается. Ой! — она вскрикнула и с опаской посмотрела на дочку, боясь её разбудить. — Ну что творит! Что творит! Только стукаток стои́т!
— Футболист у нас будет! Буду в футбол с ним играть. Надо будет сходить в культтовары и футбольный мяч купить.
— Уже?!
— А что тянуть-то? Купим, да и всё. А пока с Надюшкой футбол гонять будем, чтобы мяч бока не пролёживал, — улыбаясь мечтательно, проговорил муж.
— А меня в команду возьмёте?
— С пузиком?
— Конечно, с пузиком!
— С пузиком, а в пузике лежит малю-у-сенький карапузик, — ласково прошептал он над животом жены и прислушался. — Ты меня слышишь, Степашка? — И пузожитель тихонько пошевелился, подавая знак.
— Смотри-ка, отвечает тебе! — обрадовалась Ира.
— Так он же понимает, что с ним его родной отец разговаривает! — Юра вздохнул и мечтательно произнёс: — Дочь хорошо, а сын — есть сын!
— Ты думаешь, что он уже нас слышит? — спросила Ира, бережно прикоснувшись к своему животу.
— Конечно, слышит! Я спросил, а он тут же пошевелился.
— Тогда представляешь, что Степашка почувствовал, когда услышал слова моей матери: «На кой чёрт рожаешь?». Это же страшно представить…
— Всё, Ириш, проехали. Больше про это не вспоминай, а то Степашке сама же и навредишь. Простить не можешь — забудь.
— Да я бы с радостью забыла, если б смогла.
— Ты сможешь. Ради Степашки сможешь, — заверил он жену, и ей стало чуть-чуть легче. — Ночник выключаю? Спим?
— Спим.
Ира легла на левый бог, уткнулась в плечо мужа и попыталась уснуть. Но сон, как гуляющий сам по себе мартовский кот, приходить к ней не торопился. Она зевала без счёта раз, но заснуть не получалось. Считала овец, но тщетно. Потом вспомнила колыбельную, которую пела ей мать, и стала мысленно её напевать: «Баю-баюшки-баю-у, живёт по-о-оп на краю-у. Он ни беден, ни богат, полна горница ребят…» — и провалилась в сон.
Во сне Ира увидела мать, уходящую от неё.
Она кричала ей:
— Мама-а, погоди-и!
Мать обернулась и с обидой переспросила:
— А чего годить-то? Ты же всё равно меня не простила. Уйду я от тебя навсегда.
— Мама-а, не уходи-и! — кричала Ира, но мать её не слушала, а удалялась всё дальше и дальше от неё. — Мама-а!
Ира проснулась от того, что муж тряс её за плечо.
— Ириш, что с тобой? Ты во сне кричала: «Мама». Страшное что-то приснилось?
— Да-а. Мама мне сказала, что уйдёт от меня навсегда. — Она схватилась за голову, и спросила Юру: — Куда можно уйти навсегда?
— Ну, не знаю, — ответил он, чтобы её не пугать, зная ответ.
Но Ира догадалась сама:
— Она что, на тот свет, что ли, собралась?
— Не знаю, Ириш. Не знаю.
— Юр, а если у неё опять давление скакану́ло? — она смотрела на него, но он молчал. — И что тогда?
— Ну она же там ни одна, а под наблюдением врачей. Спи давай, — он похлопал её по спине. Сквозь щель между ночных гардин пробивался свет от уличного фонаря. Юра смотрел на лицо жены и любовался им. — Какая ты красивая у меня!
И жена ответила ему словами тёщи:
— А у нас в породе страшны́х нет.
— Ох уж эта порода Лысовская… Красивые да спесивые. Не дай бог, Надюшка такая же будет.
— Не-а, не будет. По характеру уже сейчас видно, что она в вашу породу пошла, — заверила его Ира.
— Ну, тогда ладно, — Юра взглянул на будильник. — Пора, пожалуй, мне вставать.
Надюшка, услышав отца, залепетала:
— Па-па-па-па…
Он подошёл к ней, потрогал её и ласково сказал:
— Надо же, а я думал, ты мокренькая, а ты сухая. Вот умничка! — Юра спустил с дочки ползунки и посадил на горшок. — Сразу видно, что наша порода! Бойко — есть Бойко.
— Па-па-па.
В дверь настойчиво постучали.
© 16.12.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 189 часть 7 Мы же сёстры будет опубликовано 18 декабря 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава ↓